Смерть - начало нового конца

— Мальчик, Который Выжил, пришёл умереть! Авада Кедавра! Это звучит, как приговор. Но не на смерть, а намного хуже. Как иронично — личный ад Гарри Поттера начинался с этих слов, и, по идее, должен ими заканчиваться. Если бы не одно «но». Каждый раз, после Смертельного проклятия Поттер попадает в себя годовалого. Снова видит смерть мамы, снова слышит этот леденящий душу смех и вновь на него направлена волшебная палочка: — Авада Кедавра! Это уже восьмая жизнь Великого Избранного. И этот Избранный готов был проклясть на месте того, из-за кого он вынужден проживать свою «счастливую» жизнь раз за разом. Вот он снова лежит на пороге дома Дурслей, а Альбус Дамблдор желает ему удачи. Да, она бы ему не помешала! Жаль, только, что сейчас нельзя посмотреть в зеркало — смешно наверное со стороны выглядит суровое лицо годовалого ребёнка. Повезло, что в темноте этого не видно, а то мало ли… Гарри прикрыл глаза. Вот уже четыре жизни он и те, кого он посвятил в свою тайну, пытаются вытащить мальчика из Петли. Они даже придумали название своей, так сказать, группе помощи — «Сообщество сопротивлению Времени» (сокращённо — ССВ). В неё входят Рон, Гермиона и сам Гарри. Грейнджер искала в библиотеке Хогвартса информацию, Уизли прикрывал их, а Герой был испытателем. Они пробовали и артефакты, и заклинания, даже один раз приходили к Дамблдору, но и тот не сумел помочь, поэтому не был принят в ССВ. Интересно то, что если Поттер пытается как-нибудь изменить «временную линию», как он её назвал, в конечном итоге всё равно приходилось помирать от Авады в лесу. Весело, не находите? Особенно смешно то, что он прекрасно помнил все эти «счастливые» моменты и не мог избавиться от кошмаров. Не помогали даже зелья мадам Помфри. Единственно проблемой ССВ, кроме неудачных попыток разомкнуть Петлю, была потеря памяти участников. Из-за этого Поттеру каждый раз приходилось доказывать ребятам, что он не свихнулся, и он правда живёт уже какой-то-там-раз, и приводить доказательства (тайны, которые они же рассказывали Поттеру в прошлых жизнях). Так и жили. Правда, в этот раз мальчик решил не рассказывать ребятам про свою «болезнь», им и без него проблем хватает. Поэтому Поттер настроился на спокойную, возможно, похожую на самую первую, жизнь. Но при этом чувствовал одним мягким местом, что в этот раз что-то пойдёт не по плану. *** Мальчик понял, что встрял по полной, когда отключился. Нет, не заснул, не потерял сознание, а именно отключился. На девять лет. Вот он слышит пронзительный визг тёти Петуньи, когда та находит его на крыльце, а через пару мгновений он проснулся в чулане, и ему было уже десять лет. Это выбило Гарри из колеи, поэтому первый день он ходит с выпученными глазами и не реагировал на Дурслей. А зря. Получив подзатыльник и теперь сидев в чулане, Поттер пообещал завтра сразу, как проснётся, пойти в ванную. Он не знал как или зачем, но его манило зеркало. Жутко хотелось посмотреть на себя и от этого становилось не по себе. Ещё смущало то, что он всё время в кепке, и его тело как-то изменилось. Но мальчик никак не мог ухватиться за эту мысль, ему мешало что-то, отвлекая. Но не будем забегать вперёд. Сейчас Герой Магической Британии, Избранный, Поттер сидел в пыльном чулане под лестницей и надеялся, что очередной кошмар пройдёт быстро и наконец наступит утро. *** Кажется, этот визг слышала вся улица. Возможно, весь район. Просто Гарри Поттер посмотрел утром в зеркало, как и планировал, но не был готов к последствиям. Из отражения на него смотрела десятилетняя Лили Эванс-Поттер, в потрёпанной кепке и вещах на несколько размеров больше её самой. И в очках-велосипедах. Первое, что пришло на ум Гарри, так это какого чёрта в ванне Дурслей делает зеркало Еиналеж. Потом пришло осознание, что это он сам. Она сама. Он сам. Не важно! «Да что же в мире происходит» — ещё не отойдя от шока, Гарри потянулся к кепке и снял её. Удивительно, что под этим головным убором могло спрятаться такое количество рыжих и густых волос. Они доходили Поттеру почти до талии. Гарри погладил их. Несмотря на то, что он жил у Дурслей, где ему даже комнату не выделяют, волосы были густыми и пышными. Было видно, что за ними ухаживают. Вдруг мальчику (или девочке? ай, ладно, не суть) захотелось нервно рассмеяться. Он представил, как вытянется лицо Снейпа, когда он увидит точную копию маленькой Эванс, в которую был влюблён. А что, если он начнёт приставать? Как к похожей на его возлюбленную? Избранный помотал головой. Что-то его понесло не туда. Совершенно не туда. Аккуратно убрав волосы обратно под кепку, мальчик (или всё-таки девочка? Чёёрт!) спустился на кухню. Там в кресле развалился Вернон Дурсль с газетой, а рядом «Дадлипусичек» красовался своей новой школьной формой и размахивал палкой-тростью. «О нет, нет, нет! Только не говорите, что сегодня…» — Поттер! — взвизгнула тётя Петунья, — ты что, забыла, что сегодня у Дадлусика День рождение?! Вернон, — теперь эта «милая женщина» обращалась к своему мужу, — надо отвезти девчонку к Фигг! Скоро ведь приедет Дадличкин друг, он не должен увидеть эту! Дядя Вернон оторвал взгляд от газеты, перевёл его на Гарри, потом на жену, потом снова на Гарри и прокряхтел: — Дорогая, но та женщина сломала ногу! Она не сможет принять Гарри! — было слышно, что мужчина был в ярости. А Поттер в это время пыталась свыкнуться с тем, что теперь к ней, то есть к нему, обращаются в женском роде. От своих размышлений парня отвлёк грубый толчок на улицу и шипение Дурсля под ухом про то, что если он совершит хоть что-то, выходящие за рамки нормально, еды месяц не видать. Дальше Поттера затолкали в машину и вся семья с Пирсом, лучшим другом Дадли, отправилась в зоопарк. В зоопарке всё шло как обычно, Гарри даже успел смириться с неожиданной сменой пола. И вот он стоит перед террариумом и подмигивает змее. Исчезает стекло, змея, поблагодарив девочку, уползает прочь, а Пирс сдаёт Гарри Дурслям. Всё по плану. *** Месяц отсидев в чулане, мальчик наконец-то дождался конца июля. Вот уже скоро придёт первое письмо из Хогвартса, а он не сможет его прочесть. Почему? Потому что каждый раз происходит что-то, что мешает Гарри сразу прочесть или забрать письмо с собой. То Вернон сам выйдет из кухни и застанет Поттера, то Дадли выбежит, то письмо выпадет из рук перед Дурслями, и так далее. Дальше всё происходит по старой схеме: Вернон начинает маразматить, отправляя их в бурю в хрен знает куда, дальше дверь эпично выламывает Хагрид, рассказывает про волшебство (мальчик старательно подыгрывает). Правда, когда Рубеус зашёл, было видно, что он был удивлён, когда увидел Поттера. «Неужели, — подумал Гарри, — Хагрид что-то помнит?!» Но, к сожалению, тот просто думал, как он похож на свою покойную маму. Из-за воспоминаний о Поттерах на глазах полувеликана навернулись слёзы и пришлось подождать, пока он успокоится. Вот Гарри уже на Косой аллее, покупает палочку. Странно, но в этот раз у мадам Малкин он не встретил Драко. Но эта жизнь и так преподнесла ему много сюрпризов, поэтому он решил не заострять на этом внимание. Вернёмся к настоящему: как ни странно, но в каждой из восьми жизней Поттера выбирает одна и таже палочка. Видимо, помнит, что служила ему, как бы это странно не звучало. А вот этот момент Поттер любит больше всех — знакомство с семейством Уизли. Может, конечно, сейчас больно смотреть на улыбающегося Фреда и пытающегося быть строгим Перси, но всё равно мальчик считает их всех своей семьёй и любит. Вот он сидит в Хогвартс-Экспрессе и ждёт появления своего будущего друга. Долго ждать не пришлось — вот уже он улыбается и заходит в купе. Гарри не может сдержать улыбки. — Как думаешь, правда, что в этом году с нами будет учиться сама Гарри Поттер? Вот бы с ней познакомиться! — эта маленькая речь повергла Избранного в немой шок. Точно, он ведь в кепке, не видно его шрама! Ну чтож, пусть пока Рон побудет в неведении, от него не убудет. В это время рыжик продолжил: — О! У тебя тоже рыжие волосы! Ты случайно не моя дальняя кузина или кто-то там ещё? — ну что ж, врать, конечно, нехорошо, но и говорить правду пока не особо хочется. Поэтому, поправив очки, он сказал: — Хм, возможно. Кстати, — решила перевести тему на более интересовавшую её Гарри, — ты знаешь, как она выглядит, Гарри Поттер? — Ну, — замялся младший Уизли, — все говорят, что у неё короткие, тёмно-коричневые волосы, тёмные, как смола, глаза и вообще, она — полная копия своего отца! Поттер кое-как удалось сдержать рвущийся наружу смех. То есть, в предыдущих жизнях его представляли с длинными, рыжими волосами, зелёными глазами и в короткой юбочке? Всё-таки не сдержавшись, Гарри прыснул. — Эй! Я правду говорю! Не веришь, можешь у кого угодно спросить! — Да верю, верю я, — поспешила успокоить его Поттер, — Просто, это очень, кхм, интересная внешность. — Ну, как знаешь. Кстати, я же не представился! Меня зовут Рон Уизли, а как тебя зо- Закончить Рону не дало резко открывшаяся дверь их купе. На пороге стоял Драко Малфой собственной персоной. Только Поттер хотел уже высказать ему всё, что думает о его высокомерии и отказать в предложении дружбы, как последующие слова уже в который раз за день повергли парня в шок. — Рыжие, в обносках своих братьев, должно быть вы — Уизли. Вот ведь повезло попасть в купе именно к предателям крови! Ладно, не будем тратить на этих время, за мной, Крэбб, Гойл! — и Малфой ушёл, оставив за собой разгневанного Рона и недоумевающего Гарри. «Что, неужели до школы я смогу прожить спокойно и без славы, когда тебе готовы рукопожатиями руки оторвать? Да это же чудесно!» *** По пути в Хогвартс ничего больше не приключилось. Зато стоило зайти в замок, как Поттер почувствовал, как сжалось в груди сердце. Столько народу погибло здесь. Он стольких не сумел, не успел спасти. Сколько бы жизней он не прожил, мальчик был не в состоянии спасти близких себе людей. Но не в этот раз. Интуиция подсказывала ему, что в этот раз всё будет по другому. Сердце Гарри забилось быстрее: началось распределение. Линейка быстро редела, всё новые ученики уходили к своим факультетам, к своим новым Домам на учебный год. И вот, спустя минут пятнадцать, Минерва громко произнесла: — Поттер, Гарри! Хочу заметить, что до этого Поттеру удачно удавалось прятать свои волосы под кепкой (выбились всего несколько прядей). Если честно, то он боялся, как ученики и профессора отреагируют на его внешность. Что сделает Снейп? Дамблдор удивится или нет? Окончательно погрузиться в себя не дало повторное озвучивание его имени, поэтому Гарри собрал всю силу воли, что у него была, снял кепку, распустив при этом волосы и пошёл к табурету со шляпой. Стоило ему, тоесть ей сделать пару шагов, как вокруг встала гробовая тишина. Если прислушаться, то можно было услышать, как бьётся сердце Девочки-Которая-Выжила. «И когда это я начал себя так называть?» — нервно подумал Поттер, но шаг не замедлил. Каждое соприкосновение ботинка с полом Большого зала эхом отдавалось по помещению. Краем глаза мальчик заметил, как вытянулось лицо зельевара, хоть тот и пытался скрыть это. Такая весёлая новость приободрила Героя, и тот уже уверенней дошёл до шляпы, сел на табурет и водрузил сей артефакт себе на голову. В последние пять раз Шляпа сразу выкрикивала львиный факультет и не вела диалоги с ребёнком (которому уже сто тридцать шесть лет, хочу заметить, но при этом ведёт себя как дитя, честное слово). В этот раз Избранный уже готов был быстренько разобраться с этим всем, как услышал в голове голос: — Так, ты чего это снова приперся сюда? Я, конечно, знала детей, которые не хотят покидать стен Школы, но чтобы восемь раз подряд!.. — Стоп, то есть вы помните, что я уже распределялся? Все восемь раз? И молчали?! — титаническими усилиями Поттеру удалось не уронить челюсть. — Ну простите старую Шляпу, интересно стало, что делать будешь, вот и не мешала! Так, ладно, займемся-ка распределением. Хм… Может, хочешь на Слизерин? — поинтересовался артефакт. — Э?! Нет, нет, нет! Этого мне ещё только не хватало! Давайте на Гриффиндор! — Нет, нет. Может, на Рейвенкло хочешь? — не унималась Шляпа. В зале всё так же висела гробовая тишина. — Не надо мне туда, мне один билетик на Гриффиндор, пожалуйста! Я ведь попросил, а выбор ученика — это и есть сам… — договорить юноше не дал голос: — Так, решено: либо Мунго, либо Азкабан, либо Слизерин — выбирай! — А?! ЧТО?! НЕТ, НЕ НАДО, Я… — Ай, ладно, сама справлюсь — СЛИЗЕРИН! — выкрикнул артефакт и замолк. Как и все, кто начал перешёптываться в зале. Директор подавился тыквенным соком.