Мне немного стыдно за вчерашнее. Раскаяние

— Прости-прости, что? Я не буду забирать её оттуда! — Но Родрик, она же твоя сестра. Ты должен ей помогать! — Никому я ничего не должен! Она сама туда уехала, сама там напилась, так почему же именно я обязан вернуть её домой? Раз такая умная — поймает такси и доедет. — Милый, пожалуйста... Эмма умоляюще посмотрела на сына. Он рос, менялся, но вечным оставалось одно: Родрик всегда был упрямым бараном, который и пальцем не пошевелит ради сестренки. Ради своей «обожаемой» сестренки. — Не-а. И не смотри так на меня. Я за ней никуда не поеду. Не повезу эту сучку домой. Женщина уставилась на сына широко распахнутыми глазами, и парень поспешил прикусить язык. Не стоило при ней так выражаться о Лизи, она примет это близко к сердцу. Опять начнет заливать про свою колонку советов в газете, капать на мозги из-за их вражды. Она всегда так делает. И вот, мать медленно и тяжело вздохнула, закрыла глаза и приложила ладонь ко лбу. — Сынок, присядь. Я хочу с тобой поговорить. — О чем? Если о моей сестре — то я пас. Не хочу о ней ничего слышать. Мне плевать на нее, ясно? — Почему? Почему вы так сильно поругались? — Мы всегда ругались, мам. Ничего не изменилось, все точно так же, как и раньше. — Нет, я же вижу. Раньше это были мелкие нападки, безобидные шутки. Но теперь... Вы просто ненавидите друг друга. И это длится уже давно, я просто не знала, как начать разговор с тобой... С вами обоими. Что случилось, Родрик? Что случилось за эти злосчастные полтора года, что вы так разругались? Сын внимательно посмотрел на Эмму и нервно сглотнул. Разговор явно начал принимать не лучший поворот. Матери совершенно точно не стоит знать, почему брат с сестрой так не ладят. Значит, есть лишь один выход. — Где она? — Что?.. — Где сейчас Лизи? Я съезжу за ней. Говори мне адрес. — Почему ты передумал? Милый, что происходит? — Говори. Мне. Адрес. Пока я не передумал ещё раз. — Франклин-стрит, дом 12б. Хозяина дома зовут Олли, это её одноклассник... Возвращайтесь поскорее, ладно? — Хорошо, — не задерживаясь ни на минуту, Родрик вышел из дома, громко хлопнув дверью. Быстрым шагом он пересек ровно подстриженный газон, потоптав свежую зеленую траву, и сел в свой серый фургон. Сунул ключи в нужную скважину — и мотор привычно заурчал. — Ну что, старик, поехали. Надо вызволять эту тварь из лап её гребаных дружков. Ох, как он сейчас был зол. Он злился на мать, ведь это она начала этот чертов разговор, злился на себя, потому что чуть не сорвал завесу с их ужасной тайны. Но в первую очередь он злился на Лизи, которую черт дернул сунуться сегодня на вечеринку. Вечеринка... Парень больше не ходил на вечеринки, а если и ходил — то не пил. Вроде все было так давно, но он не мог этого забыть. И никогда больше не сможет. Он навсегда запомнил, как она пыталась оттолкнуть его, но потом сдалась; как кусала его губы сначала от боли, потом от страсти; как извивалась в его руках чтобы сбежать, но он не позволил ей этого сделать. Её тихие хриплые стоны навсегда отпечатались в его памяти и каждый раз всплывали, когда она, отправляясь спать, саркастично шептала ему на ухо: «Сладких снов, братик». Она постоянно давала ему повод вспомнить о том случае, что раздражало Родрика больше всего. Наверное, где-то в глубине подсознания он все ещё хотел её, но больше не мог допустить повторения старых ужасных ошибок. «Черт, а что, если она кому-нибудь рассказала? На нетрезвую-то голову... Тогда об этом могут узнать все. Твою мать, надеюсь, она умеет держать язык за зубами...» Разозлившись, парень сильно ударил по рулю. До дома Оливера Грина оставалось ещё не больше двух километров, а значит, он совсем близко. — Я просто зайду в дом, найду её, затолкну в фургон и отвезу домой. Ничего сложного, ничего вызывающего. Я просто старший брат, который пришел забрать пьяную сестру. Никакого инцеста, все нормально. Припарковавшись и нервно проведя рукой по волосам, Родрик вышел из фургона и направился ко входной двери, увешанной чем-то вроде туалетной бумаги. Не стуча и не прося разрешения, парень зашел внутрь. И тут же понял, что Лизи он найдет не скоро. Людей в доме собралось, наверное, не меньше двух сотен. Они были везде — на диванах, креслах, шкафах, на лестнице и подоконнике. От перегара запотели окна и дышать было почти невозможно. — Родрик? Парень дернулся, будто его ужалила пчела, и резко обернулся. — Ох, Джордан... И ты здесь. Давно мы не виделись, не правда ли? — Я знаю, что ты трахал её. Сердце екнуло. Спокойно, чувак, эта ревнивая сука может говорить о ком угодно. — Кого? Эрин? Да об этом все знают, что ты. Я и не скрываю. Или ты о Джилл? Хотя нет, о ней мало кто знает... — Я о твоей сестре, Родрик. Я знаю, что ты трахал свою сестру. — Что? — спасибо кружку актерского мастерства под названием «мама», в котором он научился изображать непонимание. — Я? Лизи? Господи, я знал, что ты та ещё выдумщица, но чтобы дойти в своей ревности до такого... Да, мы расстались на следующий день. Да, я поимел тебя и бросил. Да, я мудак. Но это не дает тебе права нести такую чушь обо мне и моей сестре! — Помнишь, я постучала в дверь? Я слышала ваш шепот. Слышала, как ты приставил стул к двери, чтобы успеть спрятаться. Когда я зашла в её спальню, вас там уже не было, ведь вы сбежали на балкон. Ваши иссиня-черные волосы хорошо было видно даже сквозь щели между жалюзи. Мне стало любопытно. Ты знаешь, что я любопытная, — губы Джордан скривились в усмешке, от которой Родрику стало не по себе. Он знал, что она скажет дальше, но не хотел этого слышать. — Чтобы все узнать, мне потребовалось лишь забраться по небольшой приставной лестнице, которая ведет как раз к окну балкона Лизи. То, что я увидела, было незабываемо. Я как раз попала на самый важный момент — момент лишения её девственности. Она так вцепилась в тебя, когда ты ей вставил. А как грубо и жестко ты потом её трахал, ммм… Получше любого порно, милый. Вот что значит профессионал, да? — Закрой свой поганый рот! Наверное, это было сказано слишком громко, потому что взгляды всех присутствующих обратились к парню. От ярости и волнения руки парня вспотели. Наклонившись вплотную к девушке, Родрик сквозь зубы прошептал: — Если хоть кто-нибудь… Хоть один человек или даже не человек узнает об этом… Ты пожалеешь. — Да? И что же ты мне сделаешь? — Все узнают, как ты делала минет Крису из твоей параллели. У меня даже фото есть. Покажу, если хочешь. — Откуда они у тебя, ублюдок? — Я не извращенец, не подумай. А вот Крис, видимо, да… Просто мне нужен был компромат на тебя. Я же знал, что когда-нибудь ты переступишь черту. Если бы взглядом можно было убить, Родрик бы сейчас уже лежал окоченевшим синим трупом. Теперь ядовитая ухмылка была на его лице, хотя в душе он готов был просто провалиться сквозь землю. Его бывшая знает, что он спал со своей сестрой. Великолепно! Прекрасно! Молодец, Купер, продолжай скрывать все в том же духе, и об этом точно никто больше не узнает. Джордан — редкое трепло; единственный выход из положения — это убить её. Прямо здесь и сейчас. — Какого хрена ты здесь забыл? — ох, этот голос. Возмущенный, непонимающий, готовый сорваться на крик. Парень обернулся и почти нос к носу столкнулся с Лизи, недобро смотрящей на него снизу вверх. Зеленые глаза были покрыты едва заметной пеленой: кажется, с кого-то на сегодня хватит. — Мы едем домой, — сказал, как отрезал. Громко, властно, четко. Если бы он был начальником, именно так он отдавал бы поручения своим подчиненным. Подумав, он добавил. — Это не обсуждается. Но у сестренки нашлось другое мнение на этот счет. Она театрально закатила глаза и сложила руки на груди. — Ты серьезно? Я останусь здесь на всю ночь. Езжай домой один, — девушка махнула рукой и отвернулась, собираясь уходить, но Родрик бесцеремонно ухватил её за руку и потащил к выходу. — Мне плевать, что ты думаешь. Мама сказала забрать тебя, и я тебя заберу. Хочешь ты этого, или нет. — Отпусти меня, сейчас же! — Лизи попыталась высвободить запястье из цепкой хватки брата, но не тут-то было. — Или что? — парень резко остановился и почти вплотную подошел к ней. — Закричишь? Думаешь, если привлечешь внимание, я не смогу увезти тебя отсюда? Слишком близко он подошел к ней, хотя понял это не сразу. Только когда гул перешел на шепот, а девушка покраснела, старший брат отпустил её руку и, окинув окружающих уничтожающим взглядом, вышел из дома. Глубоко вдохнул и выдохнул, пытаясь успокоить взбунтовавшееся сердце. Ему не стоит позволять себе лишнего при общении с ней. Он боится позволить себе лишнего. Не столь важно, что подумают об этом другие, важно то, что он возбуждается от одного её прикосновения. Прошло полтора года, а его руки все ещё помнят, как скользили по её телу, как пытались сделать ей приятней, как задавали нужный темп. Как же это все неправильно!.. Позади него негромко хлопнула дверь, и Лизи, нарочно задев его плечом, прошла по газону в сторону фургона. Открыла дверцу пассажирского сидения, залезла в машину и пристегнула ремень. Её недовольный взгляд остановился на Родрике, и тот, вспомнив о причине своего визита сюда, проследовал за ней. Мотор хрипло заурчал, когда парень повернул ключ зажигания, и фургон дернулся. Он неприятно дребезжал, его сильно заносило на поворотах, и создавалось впечатление, что он вот-вот рассыплется на части. Девушка вцепилась в поручень и отвернулась к окну. Ну какого черта он приехал за ней? Застал в момент, когда она хотела расслабиться и не думать о том, что ей можно делать, а что нельзя. Рядом с братцем же ей придется об этом задуматься. Ночь была тихой и прохладной. Лизи ежилась на пассажирском сидении, прижавшись лбом к стеклу окна. Парень хмуро смотрел перед собой, изредка бросая взгляд на сестру и внимательно прислушиваясь к звуку мотора. Он барахлил. Давно надо было отправить его в ремонт, но все некогда было. Чтобы сократить шансы застрять посреди дороги, Родрик крутанул баранку руля и свернул в парк. Девушка подняла голову и непонимающе посмотрела вперед. — Здесь же нельзя ездить, это пешеходная дорожка… — Мой фургон вот-вот заглохнет. Ты же не хочешь застрять? — С тобой — только за, — она усмехнулась и снова отвернулась к окну. — Неужели ты не сможешь починить, или что там надо с ним делать? — А ты, будто, сможешь, — брат закатил глаза и шумно вздохнул. Её наглость и ирония начинали его раздражать. — Может быть, может быть… — протянула она задумчиво и откинулась на спинку сидения. Ремень безопасности соскользнул и «удачно» приземлился между её грудей. Сегодня она надела обтягивающую майку с вырезом, каких прежде никогда не носила. Родрику хватило одного взгляда, и он понял: девушка знала, что мать попросит его приехать за ней. Знала, что он согласится. Она специально раззадоривала его, она на что-то рассчитывала… — Твою мать! — фургон дернулся и остановился. Парень, громко хлопнув дверцей, вылез из машины и открыл капот. И тогда настал момент краха его самооценки: он совершенно не знал, что надо делать. Какие-то движки, рычаги — что это все такое вообще?! Почему он раньше не додумался хотя бы в интернете посмотреть, что делать с машиной в таких ситуациях? «Вот будет тебе впредь наука, дурак,» — Родрик закрыл лицо руками и обреченно вздохнул. Лизи легко спрыгнула со ступеньки фургона и подошла к брату, одергивая клетчатую красно-синюю рубашку. Она внимательно посмотрела на внутренности машины, а потом перевела непонимающий взгляд на парня. — И что? Так и будешь стоять? — А что я должен сделать? — он опешил от её наглого тона. — По-твоему, все так просто? Тогда возьми и почини здесь все сама. Давай, достань волшебную палочку и сотвори чудо! — Волшебной палочкой у нас тут ты орудуешь, — она многозначительно взглянула на его штаны и, повернувшись к раскрытому капоту, начала там рыться. Родрик открыл рот, чтобы отпустить в её адрес какую-нибудь колкость, но понял, что ответить ему нечего. В его голове ещё раз пронеслись её слова и возник этот взгляд: откровенный, заинтересованный, вызывающий. Нет, приятель, она просто пьяна, она не хочет этого. И никогда не хотела. Все её издевательства, все эротичные стоны, вырывающиеся из нее, когда брат случайно делал ей больно — все это было случайно и не имело никакого отношения к их связи. Она не хочет его. — Не хочет… — все ещё задумчиво глядя перед собой, тихо произнес Родрик. — Чего не хочет? Тебе опять кто-то не дал? — девушка захлопнула капот и повернулась к брату, вытирая лоб рукой. Он поднял на нее глаза. У нее они большие, изумрудные, смотрят высокомерно. Его это раздражало и возбуждало одновременно. Она знала об этом. Один шаг — и он заставил её прижаться к капоту, страстно целуя. Одной рукой обнял, проникнув под расстегнутую рубашку, второй сжал запястье руки. Она тут же ответила ему с не меньшей страстью, уже наматывая его бордовый галстук на свободную руку и притягивая его к себе ещё ближе. Если бы кто-нибудь приставил сейчас лампочку к ним, она бы просто взорвалась от перенапряжения. Родрик целовал сестру требовательно, властно, почти грубо. Постепенно он ослаблял хватку, и, в конце концов, Лизи смогла освободить руку и запустить пальцы в его растрепанные иссиня-черные волосы. Время будто замерло на месте, разрешая им больше побыть друг с другом. Сколько ненависти и желания было вложено в эти поцелуи и объятия. Брат чуть подтолкнул девушку, и она послушно села на капот, притягивая его за галстук к себе. Он закинул её ногу себе на талию, его рука скользнула под юбку. Лизи шумно выдохнула, чуть подаваясь вперед. Она запустила руку в задний карман его брюк и вытащила оттуда презерватив. Родрик отстранился и непонимающе посмотрел на нее. Девушка лишь пожала плечами. — Мы живем вместе уже шестнадцать лет, я слишком хорошо тебя знаю. Ты всегда носишь их с собой. — Такие вещи сестрам знать не положено, — Родрик усмехнулся и легко поцеловал её. Он принялся расстегивать штаны, а Лизи, откинув с лица волосы, внимательно посмотрела на него. В прошлый раз он был похож на Ангела смерти: черная одежда, подведенные глаза, дьявольская ухмылка на лице… С того чарующего образа остался только цвет волос: братец изменился. Закончил школу, поступил в университет, перестал таскаться по тусовкам. Рокерские футболки стал носить реже, в основном рубашки; вместо джинс — брюки. Он почувствовал себя взрослым слишком рано, ведь универ — это период, когда съезжаешь от родителей, чтобы каждый день быть в говно. Но у него все было иначе. Родрик обнял девушку и на несколько секунд прижался к губам, а потом отстранился, чтобы услышать её стон. В их первый раз она тихо стонала лишь от болезненных ощущений, но теперь все будет по-другому. Он посмотрел ей в глаза и, прижав её к себе ещё крепче, резко вошел. Она громко застонала и выгнулась, вцепившись пальцами в его волосы и рукава рубашки. Медленно, едва сдерживая себя, парень начал двигаться, уткнувшись лицом в её шею. — О боже… — он не смог сдержать тихого возгласа. — Какая же ты… Ещё один её стон сбил его с мысли, не дав закончить предложение. — Последние полтора года… я мечтал о том, что кто-то из нас… окажется приемным ребенком. — Это бы испортило… — Лизи тихо застонала, — пьянящую неправильность… момента… Последнее слово девушка буквально выдохнула в ухо брата. С каждым толчком его движения становились жестче, заставляя девушку выгибаться в его объятиях. Она цеплялась за него, как утопающий цепляется за любой деревянный предмет. Он грубо толкался в нее, не веря, что снова делает это. Это же его Лизи, его маленькая невинная Лизи… Неправильность момента и правда была пьянящей. — Боже, да… Да… — девушка почти кричала под ним, неосознанно подаваясь бедрами ему навстречу, насаживаясь ещё глубже. Ох, если бы это могло длиться, сколько она захочет, она бы сделала заказ на вечность. По телу прошла приятная дрожь, со стороны послышался протяжный стон, скорее всего принадлежащий ей самой. Она вздрогнула в руках брата и затихла. Родрик, сделав ещё несколько толчков, глухо прорычал что-то и замер. С минуту они стояли неподвижно, все ещё держась друг за друга, а потом парень слабо оттолкнулся от капота и, повернувшись, сел рядом с сестрой. Она тут же встала, одернула юбку и, не проронив не слова, вернулась в фургон. Он услышал, как хлопнула задняя дверца. Видимо, девушка решила не возвращаться домой на переднем сидении. Родрик усмехнулся и, вытащив пачку сигарет из нагрудного кармана, раскурил одну. На улице стало прохладнее, либо температура воздуха так сильно контрастировала с температурой тела. На открытом небе ярко горели звезды, но их свет был холодным, далеким, колючим, они будто с осуждением смотрели вниз. Глубокая затяжка, обжигающий легкие дым слишком крепких сигарет, выдох. Парень кинул окурок на асфальт, затушил его и сел в машину. Повернул ключ зажигания, и мотор снова заурчал, но уже не так хрипло. «Чертовка, она и правда разбирается в этом получше меня.» Он сокрушенно покачал головой и вырулил из парка. Дорога была пуста, лишь изредка мимо на большой скорости проносились навороченные машины с откидным верхом и пьяными девушками. До дома оставалось около полумили, и, внезапно, Родрик начал паниковать. Если в прошлый раз он мог сослаться на то, что слишком много выпил, то теперь эта отмазка не прокатит. Он был трезв, здраво мыслил и вполне мог отвечать за свои поступки. Он проявил слабость, дал сестре понять, что она все ещё имеет над ним какую-то власть. И это отнюдь не было хорошей идеей. Фургон резко затормозил у дома Куперов, угрожающе скрипя тормозами. Парень вылез наружу, почти тут же нос к носу столкнувшись с Лизи. Кажется, пока они ехали, она задремала, потому что вид у нее был помятый. Не обращая на него внимания, девушка пошла в сторону дома. Он поспешил за ней, но старался держаться на расстоянии вытянутой руки. Хотя в его голове уже снова зрела безумная мысль… Как только они вошли в дом, в коридоре появилась мать, держащая на руках двух мальчиков-близнецов. — Ох слава богу, наконец-то вы вернулись, — она подошла к детям и поцеловала их. Лизи только скромно улыбнулась, а Родрик демонстративно вытер щеку рукой. — Почему так долго, милый? — У нас мотор заглох, — парень пожал плечами и, прошмыгнув мимо Эммы, поднялся по лестнице на второй этаж. Девушка последовала за ним, что было ему на руку. Старший жил на чердаке, а лестница, ведущая к нему, находилась недалеко от комнаты сестры. Когда она уже собиралась открыть дверь, он мягко взял её под локоть. Лизи непонимающе посмотрела на брата, а тот, в свою очередь, одарил её многозначительным взглядом и приподнял бровь. — Ты с ума сошел? Тут же родители… — было видно, что она смутилась. Непонятно только, от чего. — Они ко мне даже не заходят, — Родрик начал подниматься по узкой лестнице, ведя сестру за собой. Когда они поднялись, девушка удивленно осмотрела комнату. — Ты что, начал убираться? С каких пор? — С недавних. И знаешь, что я нашел? — он протянул Лизи тонкую большую книгу. Она прочитала надпись на ней и улыбнулась. «Выпускной альбом. Родрик Купер.»