По цельсию

Сегодня жарко. Жарко настолько, что, кажется, не только асфальт плавится, а весь мир, планета в целом. Дома, деревья, люди — все теряет свои привычные контуры, поддается раскаленному воздуху, тает. И лишь фигура Тэхена как всегда четкая-четкая, непоколебимая до тошноты, до боли в области грудной клетки, до закипающего внутри гнева. Мино сильнее высовывается из окна, пытаясь проследить путь Тэхена до подъезда, и случайно задевает его сигареты. Пачка летит вниз с пятого этажа, сопровождаемая тихим «ой» и абсолютным отсутствием раскаяния. Потом холодным прошибает, когда Мино себя на мысли ловит, что причинять неудобства Тэхену — приятно. Не так, не так должна выглядеть любовь, но Мино уже ужасно устал от всего происходящего. Устал каждый, каждый день «я люблю тебя», а в ответ получать… Ничего не получать в ответ, потому что у Нама стабильно наушники, стабильно гитара под рукой, стабильно «прости, ты что-то сказал?». У Нама несколько десятков шрамов от запястий до плечей, и Мино горько усмехается, прекрасно зная, что сам в свое время нанес эти ранения острыми высказываниями и совершенно лишними словами. Жалеть поздно. Жалеть себя — непозволительно. Тэхен в квартиру заходит тихо, сразу проходит в комнату и снимает кроссовки. Босыми ступнями ощупывает холодный пол, потом ложится на него, прижимается щекой и затихает. Словно превращается в манекен, в красивую копию себя. Все это — не замечая Мино. Сегодня очень жарко, но синоптики по телевизору обещают дождь, и Нам, прикрыв глаза, роняет в пустоту: — Дождю быть. Да, быть дождю — такому же холодному, обезоруживающему, как и отношение Тэхена к Мино. Первые тени от туч уже накрывают серой пыльной вуалью расплавленный город, но Мино и Тэхену дела никакого — в их квартире всегда холодно. Словно отсутствие любви настоящей и трепетной влияет на температуру. Тела — может быть, но не воздуха же, нет. Но пол и правда холодный; Тэхен приподнимает футболку и вздрагивает, когда пот начинает остывать. Мино хочет попросить его встать, потому что заболеет, непременно заболеет — но когда его слушались? Крупные капли начинают стучать по подоконнику, а Мино сообщает, какая участь постигла сигареты. — Да уж, — усмехается Тэхен своему чему-то. — Когда весь мир против тебя, и контратаковать нечем. — Неправильно рассуждаешь. У мира в целом слабых, уязвимых мест больше, чем у одного тебя, — возражает Мино не потому, что правда хочет спорить, а скорее желая хоть немного слов Тэхена в свою сторону услышать. — У мира и сильных сторон больше. Что может один гитарист Нам Тэхен против целого мира? — У тебя есть я, — устало вздыхает Мино и трет сначала переносицу, а потом виски. Головная боль начинается ворочаться сонной змеей внутри черепа, и грустно признавать, что будит ее именно Тэхен своей искусной игрой на чужих нервах. — Ах, точно, прости. Гитарист Нам Тэхен и рэпер Сон Мино, у которого не осталось друзей, потому что он заделался нянькой капризного ребенка. Тэхен смеется — но как-то горько, надсадно, будто смех у него в горле застревает вместе со слезами, с невысказанными словами. Мино это чувство знакомо-знакомо настолько, что самому тошно. Капризный ребенок. Нам продолжает: — Вчера Джину звонил. На твой телефон, но ты был в душе, и ответил я. — Почему ты мне говоришь это сегодня? Нарастает дождь за спиной, а вместе с ним раздражение Мино. Ему, если честно, это вот отношение к себе опротивело, но чертова любовь толстым канатом привязала к Тэхену, к этой квартире, к городу пыльному. К окну, из которого прослеживается путь Нама от остановки до дома. К сигаретам, с завидной периодичностью летящим с окна в сад с алыми розами и нежными пионами. Казалось бы, какие пионы и розы осенью… Но нужно напомнить себе, что уже весна. Что прошло восемь месяцев с тех пор, как Мино переехал в эту квартиру и потерял свою настоящую жизнь, обретя невыносимую боль в лице одного несносного человека. Капризный ребенок. — Он просил, чтобы я оставил тебя. Чтобы порвал с тобой отношения и не мучал. Он сказал, что я убиваю тебя ментально, — еще один смешок. — Я ответил ему, что не держу тебя здесь и никаких отношений у нас нет. Дышать становится трудно, а голова кружится-кружится. Нужно схватиться рукой за стену, нужно перевести дыхание, нужно отвернуться к окну. Холодные капли в лицо срывают вуаль сонливости и немного отрезвляют. Сон пытается дышать полной грудью, но в итоге ртом жадно ловит воздух, словно рыба, выброшенная на берег. Это вам не сказочка добрая, рыбу-Мино никто в море обратно не бросит. Да и рыба, если честно, не стремится обратно. У нее, у этой бедной рыбы под солнцем, на земле есть тот, ради кого можно бросить ласковое море и изранить плавники гравием, а жабры песком набить. — Я, наверное, как веха. Осторожно, тут опасно, — вздыхает Тэхен и больше ничего не говорит. Мино жалеет, что сбросил сигареты вниз — курить ужасно хочется. Еще одна пачка есть на кухне, но ведь там, за спиной, на холодном полу — Нам, которого и видеть не хочется сейчас. Капризный ребенок, да, Джину? Нянька? Наверное. Трудно на себя со стороны посмотреть, трудно признать, что в Нам Тэхене и правда для Мино весь мир заключен. В вытравленных до белого волосах, в родинках, в улыбке ему редко посвященной, но светлой-солнечной. Может, и правда нянька. Но Тэхен его не держит. Намеренно, то есть, не держит. Мино тут сам держится, как привязанный, прикованный. Держится изо всех сил, хоть его и не гонят, и не зовут. Звонок Джину — как привет из прошлого. Первый за восемь месяцев. Напоминающий, что у мира в целом слабостей больше, чем у каких-то Сон Мино и Нам Тэхена. Пол и правда очень холодный, а рука Тэхена теплая-теплая. Так за нее держаться хорошо, так, кажется, правильно. Тэхен вновь смеется, но уже не надсадно, не сквозь слезы и боль. Смеется так, как умеет только Нам Тэхен — солнечно-солнечно, более искренне, слишком красиво. Мино закрывает глаза, ощущает на щеках прохладу, но пальцами — чужое приятное тепло. Дождь заканчивается, и последние капли стучат по подоконнику, по листьям деревьев за окном, по пачке сигарет где-то там в зарослях роз и пионов. У Мино на губах «я люблю тебя», у Тэхена — произнесенное вслух. Редкое. Сладкое. Джину, прости. Но Сон Мино человек абсолютно неисправимый и влюбленный, готовый загубить себя ради таких редких-редких мгновений. И пусть город плавится, пусть горит — в квартире Мино и Тэхена всегда прохладно, потому что наличие или отсутствие любви у обитателей на температуру не влияет.