«ЗАВЕСА ТАЙНЫ ПРИОТКРЫТА, ЗЛОДЕЙ ПОЧТИ РАЗОБЛАЧЁН»
Я прищуриваюсь, чтобы разглядеть написанное под столь претенциозным заголовком: «Найдена сообщница парижского злодея, известного под именем Бражник или Хищная Моль. По словам очевидцев, молодая девушка является соучастницей преступлений знаменитого во всей Франции негодяя, постоянно устраивающего беспорядки в столице. По факту имеющихся доказательств возбуждено уголовное дело в отношении студентки ЭСМОД мадам Дюпен-Чен, 05 марта 1995». Газета «Le Figaro». Не может быть! Я перечитала текст ещё раз и ещё, но до сих пор не могу поверить своим глазам: это она! Редчайшая… нет, похоже, чуть ли не единственная в своём роде заметка о героях Парижа того времени. Я перелистываю страницу, уже не надеясь найти чего-либо настолько же удивительного, но натыкаюсь на фото плохого качества, видимо, из той же газеты: зал суда, нечёткий женский силуэт с поникшей головой и пустые ряды. Больше не разглядеть. Фотографировали, видимо, снаружи, через окно. Ни лица девушки, ни лиц участников суда, ни фона. Жаль… Но ведь это мелочи по сравнению с самой новостью! Как же долго я ждала хоть одной зацепки, как же много материалов мне пришлось перерыть, сколько архивов новостей за последние тридцать лет отсмотреть, и наконец-то я нашла. Казалось бы, клочок бумаги в старой измятой книге с кучей бумажных реликвий. Я уж думала всё: оставшееся от парижских героев — мои блеклые детские воспоминания да одна кассета у мамы, засмотренная мною до дыр. Были бы у меня деньги… я бы купила все кассеты, диски, журналы с Ледибаг и Котом Нуаром, да и любую атрибутику, так или иначе связанную с теми временами. Но у меня нет таких сумм: нынче это большая редкость. Лично успела убедиться, посетив за студенческие годы десятки аукционов. Моя рука уже автоматически тянется за телефоном в карман, медленно вытаскивая его из-под стола. Маленькая шалость вроде безобидной фотографии на смартфон должна пройти незаметно для библиотекаря. Не зря же здесь кругом висят таблички, гласящие о запрете фотосъёмки в отделе букинистики. Вот такая я нехорошая, значит… Ничего, уж это стоит того. Заодно я смотрю на время: «18:20». Срочно! У меня лишь сорок минут на поиск всей связанной с этим делом информации. В пару движений я убираю книгу на место, задвигаю стул и, прихватив сумку, направляюсь к столам с моноблоками, про себя беспокоясь, не оставила ли я чего-нибудь в том отделе. Надеюсь, что нет… Чуть ли не с разбегу усевшись за компьютерный стол, я тянусь к кнопке включения. Моим пальцам уже не терпится безостановочно застучать по стёртой клавиатуре. Поиск выдал лишь четыре результата. Всего четыре! Разве такое возможно? Не впервые мне кажется, что информация о героях была тщательно подчищена за последние годы. Но всё-таки одна из ссылок оказывается полезной: теперь я знаю суд, в котором проходило слушание по этому загадочному делу. Что ж, нужно туда наведаться в ближайшее время. С чувством выполненного долга всю полученную информацию я копирую на флешку и выключаю компьютер. На сегодня всё — пора домой.***
Часто я думаю, как же забавна жизнь тем, что мелочи, кажущиеся порой незначительными, способны так сильно её менять. Особенно это касается настроения. Ежедневно меня одолевает навязчивое желание вымыть руки, которые касаются дверных ручек в институте, поручней эскалаторов, сидений автобусов в час пик. Забыла влажные салфетки, и день выдался неприятным. Я дотрагиваюсь до очередной дверной ручки, но на сегодня эта последняя: я наконец дома. В прихожей всё ещё пахнет завядшими розами — так и не выбросила букет, подаренный мамой на день рождения. Мокрые кеды приходится отнести в ванную, а куртку повесить на дверь. Всё никак не куплю нормальную сушилку... Поскорее бы включили отопление, иначе до зимы прохожу в этих бесформенных свитерах. Лила ещё не пришла, похоже, задержалась на парах — лишняя возможность побыть наедине с самой собой. Я усаживаюсь на наш потёртый диванчик, который мы в тайне от охраны протащили с Лилой к нам в комнату, и достаю из сумки мой потрёпанный толстый блокнот с кучей закладок, что я всегда таскаю с собой. Карандаш куда-то запропастился. О, ну отлично! Росси как всегда прибралась, и теперь ничего не найти. Я вздыхаю, думая, что придётся перепечатывать свои выводы на компьютер... Но, к счастью, нахожу карандаш в складках дивана. Ура, можно начинать! Итак, что имеем на данный момент?.. Я вновь пытаюсь восстановить в памяти хронологию известных мне событий, чтобы понять, как соотносится данное слушание с остальной историей (если эти обрывки фактов вообще можно было бы так назвать).1991 год
«В Париже стали происходить необычайные события: люди под влиянием своего настроения превращаются в мистических монстров, нападающих на город. С годами монстры становятся агрессивнее, и порой их действия приводят к многочисленным смертям. Позднее выясняется, что виной тому некий злодей. Справляться с ситуацией должны возникшие из ниоткуда защитники. Девушка и парень в геройских костюмах, о личностях которых никому до сих пор неизвестно. Их прозвищами в народе стали Ледибаг и Кот Нуар».
1999 год
«Восемь лет им удавалось сдерживать Бражника, но найти его не получилось. Пропажа Ледибаг. Остался только парень. Он продолжает сражаться с монстрами, насылаемыми злодеем (пометка: их называют акумами). Всё ещё не известны реальные имена героев».
2000 год
«Новое тысячелетие ознаменовалось неожиданной смертью — под сводами триумфальной арки находят обезумевшего Нуара, сидящего возле трупа Бражника. Это последний раз, когда парижане видят своего спасителя. Никаких известий позднее января двухтысячного найдено не было».
Выходит, теперь стоит добавить к списку ключевых событий пометку о сообщнице Бражника, чуть ли не осуждённой на лишение свободы. Или осуждённой? Теперь, я ни в чём не могу быть до конца уверена. Информацию сто процентов подкорректировали. И, возможно, сейчас эта девушка всё ещё отбывает своё наказание. Этим вопросом надо заняться, но в Интернете и вправду ничего нет. Глубокий поиск ничего не дал, и теперь я в замешательстве... Не знаю, как решить эту проблему. Боюсь, с этим мне ещё предстоит повозиться... Я ещё долго штудирую и переправляю свои заметки, пытаясь переварить полученную информацию и выстроить очередную немыслимую теорию. С самого детства меня не отпускает эта загадка. Да, с тех самых пор... С того переломного момента, когда всё пошло кувырком. Именно с тех времен я не могу ни на секунду выкинуть из головы эту мистическую историю двадцатилетней давности, до сих пор будоражащую любопытные умы многих французских исследователей. Само явление магической силы монстров и героев всё ещё не исследовано. И, честно говоря, думаю, не будет исследовано никогда. Наверное, я никогда не успокоюсь и буду вечно гадать, почему весь этот кавардак с героями возник в столице и тут же исчез спустя несколько лет. Мне было всего пять, и я видела Ледибаг всего лишь раз. Тогда, в Саду Тюильри. Она шла, о чём-то весело болтая с Нуаром... И даже сейчас я могу легко воскресить в памяти её ярко-красный, в чёрный горох, костюм... её уверенность и добрую, тёплую улыбку. Помнится, тогда она мне казалась самой красивой девушкой на свете. Я донимала маму нескончаемыми просьбами заплести мне хвостики как у Ледибаг, купить мне красное платье и маску. Сестёр я заставляла играть акум и Нуара, чтобы мои игры в приключения и бои походили на реалистичные. Мне, как и большинству маленьких парижанок, хотелось подружиться с героиней, сражаться бок о бок с ней и быть похожей на неё. И, конечно, я мечтала, что, когда вырасту, обязательно узнаю, кто прячется за алой маской... И вот, эта странная детская прихоть всё ещё преследует меня. Я по-прежнему хочу узнать, кем была эта удивительная девушка и что с ней стало. Сдаётся мне, сама история довольно мрачная. Да и лезть во всё это дело опасно. Но нет, я не сдамся. Пусть это и звучит высокопарно, но, не преодолев это препятствие, я не справлюсь со старой болью, по пятам следующей за мной с пяти лет. Дверь громко хлопает: сюда заходит Лила. Снова в тонком плащике в такую промозглую погоду, снова в новых сапогах и опять с нескрываемым возмущением на лице. — Знаешь, что? Знаешь, что? Знаешь?.. — её голос кажется слишком громким с такого расстояния. — Эй, потише, потише. Я выслушаю. Только успокойся сначала, дорогуша. Она наскоро снимает свой плащ, оставаясь в обтягивающем платье, и, даже не помыв руки, направляется к холодильнику. Что-то там разыскивая, она не прекращает своей оживлённой болтовни: — Он знаешь, что сказал? Он сказал, что не примет курсач, пока я не переправлю второй параграф! — Ну так переправь, в чём проблема? Услышав мой равнодушный ответ, Росси чуть ли не взрывается, округляя глаза так, будто я забываю что-то очень важное. Жуя бутерброд. Господи... Немытыми руками. Она продолжает свой сбивчивый рассказ: — Ты что, не помнишь? Я пришла, он проверил мой черновик. Всё было хорошо. Потом говорит, мол, давайте погуляем. Я ему такая: «Я не гуляю с преподавателями». А он такой: «Понял, а ужин?» Я ему детально объяснила, уж поверь, — она трясёт куском бутерброда, строя смешные гримасы, когда изображает преподавателя, — что я студентка, а он аспирант. Вот он потом и сказал: «Давай, поправляй свой параграф». — Не улавливаю связи, если честно, — снова скептично подмечаю я. — Ну Алья! Он мне мстит, понимаешь? Мужчины — они в большинстве случаев такие. Отошьёшь их вежливо, главное — аккуратненько. А они мстят. Я тебе гарантирую, если я приду и скажу, что он мне на самом деле нравится, но мы не можем быть вместе по профессиональным причинам, то мне даже поправлять ничего не надо будет. Он мне рецензию на раз-два выдаст. Она забрасывает оставшийся кусок сыра в рот, запивает водой и уходит в ванную, даже не желая слышать ответа. На самом деле, я и не знаю, что ответить. Зачем рушить девочке иллюзию? Она не понимает, что мир устроен немного сложнее. А может... Усложняю я, и в таком случае нам всё равно не понять друг друга. Я укрываюсь пушистым пледом и продолжаю читать свои заметки. В голову приходит мысль спросить по поводу этого случая с соучастием девушку, с которой я хожу в столовую между парами. Может, она что-то слышала об этой истории. Она с юридического и точно должна иметь хоть какое-то представление об этом деле. Ну или посоветует, к кому я могла бы обратиться с моим вопросом. Через тридцать минут Росси пулей выбегает из ванны, сообщая, что та свободна, но я её не слышу и не реагирую на её щебет, ведь почти засыпаю... В воображении всё ещё всплывает зал суда, некая девушка, строгие лица слушателей. Я представляю, как она и Бражник придумывали планы по захвату города, подбирали жертв и, возможно, даже лично встречались с героями, чтобы выставить друг другу условия сотрудничества. И что эта девушка была посредницей между ними. Значит, Нуар тогда и до неё добрался? Или это дело так и не довели до конца? И, может, сейчас она живёт где-то далеко от столицы со своей семьей и вспоминает своё постыдное прошлое, никому не рассказывая о том, что произошло в двухтысячном. Или она вовсе ни в чём не виновата, и Бражник почему-то хотел подставить её, посадив за решётку. В таком случае, интересно, чем она ему помешала? Может, раскрыла его личность... В любом случае, я искренне надеюсь, что мне повезёт разузнать как можно больше подробностей жизни некой парижанки по фамилии Дюпен-Чен, затем выведать через неё о Бражнике, а потом и о самих героях. Довольная проделанной работой, я отворачиваюсь к стенке, чтобы заснуть уже окончательно...