Военная хитрость

Ты можешь жить вскользь, ты можешь жить влет, на касты всех людей деля, Мол, этот вот - крут, а этот вот - нет, а этот, мол - так, ни то и ни се. Но я увидел вальс в твоих глазах - и нет опаснее свидетеля, Надежнее свидетеля, чем я, который видел вальс в глазах твоих и понял все. (с) Олег Медведев        Гражданская война, вознесшая короля Роберта на трон, оставила в нем память о ценности боевого товарищества, и после Боя у Железного трона Роберт неоднократно упрекал себя в том, что упустил Королевскую гвардию, позволив придворным интриганам укомплектовать ее малознакомыми ему людьми, оказавшимися никуда не годными в бою и даже более того, повернувшими против него мечи. Поэтому новый состав Королевской гвардии Роберт формировал неторопливо и с любовью, дружески сходясь со всеми кандидатами. - Гарлана Тирелла берем, - заявлял Роберт, входя к Барристану поутру и благоухая букетом крепких вин. – Пьет как губка, дерется как черт! Один на четверых лезет! По девкам, правда, с ним не сходишь, но вам же, чудакам, таких и надо. - Он женат, - недоуменно возражал Барристан. – И, кажется, очень удачно. - Ну и хули? – отмахивался Роберт. – Вам в гвардии что нужно: чтобы гвардеец больше не женился? Ну вот он больше не будет. - Никак невозможно, ваше величество, - стоял на своем сэр Барристан. – За все триста лет ни один гвардеец не имел ни жены, ни детей. - Херня! – решительно заявлял Роберт. – С лучшим кобелем в своре что надо делать: с суками вязать или яйца ему рубить? К тому же вон глянь на Старка: детей прорва, есть жена, есть бастард, а вернее человека не найти. - Лорд Старк, конечно, выдающийся человек... – соглашался Барристан, ошарашенный натиском короля. - Ну а мне выдающихся и надо! – заявлял король, и через пару дней возвращался с очередной идеей, еще краше прежней. - Бери бумагу, Барристан! – командовал король. – Будем Оберину Мартеллу письмо писать. Этот мудила не женат и не женится никогда. - У него же постоянная любовница и от нее одной четверо, - возражал сэр Барристан, помотав головой, словно его оглушили. - Ну формально-то он не женат и детей нет, - радовался своей затее Роберт. - Формально он ваш верноподданный, - вспыхивал наконец Барристан. – А неформально я не советовал бы вам ездить в Дорн! - Есть такая проблема, - признавал Роберт. – Для начала подраться нам придется. Так и поступим, хватит ему уже шестнадцатый год на меня дуться, как мышь на крупу. Впрочем, иногда король бывал вынужден признать, что сэр Барристан прав. Однажды, когда зачисленная в гвардию против желания Барристана гвардеец Бриенна заступила в одиночное ввиду недокомплекта гвардии дежурство у королевских покоев, Роберт попытался сдружиться с Бриенной, пригласил ее к себе и потребовал, чтобы та называла его по имени. - Я не могу, ваше величество, - глухо ответила Бриенна, и Роберт почувствовал себя так, словно он предложил девице что-то непристойное. - И на кой черт мне гвардеец, который чего-то не может? – слишком резко спросил король, сам неожиданно немного смутившись. - Я не смею, ваше величество, - уточнила Бриенна и начала краснеть. У короля Роберта за его жизнь бывало несколько толковых оруженосцев и даже пара настоящих гвардейцев, погибших в последнюю войну, и среди них попадались чистые юноши, краснеющие и смущающиеся даже от слова «жопа», так что опыт решения такой проблемы король имел. - Ты мне это, парень, брось! – привычно заявил Роберт. – Нам с тобой, может, в бой идти, в одной палатке спать... Бриенна тем временем покраснела до бурого цвета, и Роберт понял, что его несет куда-то не туда. Обычные, проверенные временем способы растопить лед и наладить общение, выпив и закатившись куда-нибудь в бордель, тоже грозили не сработать. - А давай подеремся! – наконец сообразил Роберт и приподнял богатырской рукой свою огромную кровать, припоминая, что туда пару лет тому загремели турнирные мечи. - Но присяга... – пробормотала Бриенна, но с мечом в руках почувствовала себя увереннее и перестала краснеть. - Мы ж не всерьез, - отмахнулся Роберт и пошел вперед, с радостью встретив настоящее сопротивление и с трудом сдерживая ответную атаку. Ни Роберту, ни Бриенне, привыкшим к молоту и боевому топору, короткие для их роста турнирные мечи были не по руке, и бой вышел немного неуклюжим и неизящным, в конце концов решившись в пользу боевого опыта. - Нападай! – потребовал разгоряченный и развеселившийся король, выбивая меч у Бриенны и тут же выбрасывая свой, и король с его гвардейцем сошлись врукопашную, угостив друг друга парой неплохих ударов. «Вот так баба! – с радостью подумал Роберт, закрываясь локтями и досадуя на то, что гвардейцу в латах бесполезно пробивать по печени. – Серсее въедешь, бывало, в четверть силы, а у нее потом половина морды синяя и обиды на месяц. Ладно, я гляжу, в латах она уже выдохлась!» - и король закончил поединок хорошим броском, с грохотом обрушив Бриенну на спину и навалившись сверху. Неуместные и похабные мысли, что он лежит на женщине, Роберт от себя прогнал как недостойные боевого товарищества, и потребовал по праву победителя, чтобы Бриенна впредь называла его по имени и на ты. - Отпусти, Роберт, - наконец сдалась Бриенна, и Роберт скатился с нее на пол, открыв себе прекрасный вид на вломившихся в его покои Эддарда и Барристана, которые прилетели сломя голову на лязг мечей и знакомое им боевое уханье короля. - Просто дружеская схватка, - объявил расхристанный король с пола и почувствовал, что ему совершенно не верят.        Сестры Старк если уж одаривали, то от души, и иногда не знали в своей щедрости меры, в результате чего примерно спустя неделю после своего дня рождения Джоффри вернулся в свои покои после обеда и неожиданно обнаружил в них стоящего около окна невысокого человека, полноватого и кудрявого. - Ты опоздал, мальчик, - произнес незнакомец немного недовольным тоном, словно личные покои принца были всеобщим местом для свиданий, и незнакомец немного досадовал, что Джоффри забыл туда дорогу. – Мне говорили, ты приходишь в полдень. Джоффри хорошо запомнился случай с дюжей женщиной, выбившей у него кинжалом арбалет, и поэтому он сдержал свое возмущение, чтобы узнать, с кем имеет дело. То было очень правильное решение, потому что, когда толстячок повернулся, Джоффри узнал странного учителя танцев, сражавшегося за Арью с тремя дюжинами ланнистеровских гвардейцев и зарубившего всех. - Сирио был первым мечом владыки Браавоса девять лет, - пояснил учитель танцев, и Джоффри подосадовал про себя на то, что его отец сорил деньгами, его дед обладал несметными сокровищами, но такой учитель танцев достался почему-то Старкам, а ему самому вместо учителей танцев всю жизнь доставались какие-то манерные педерасты. – Знаешь ли ты, как Сирио попал к владыке Браавоса на службу? Владыка Браавоса вызывал к себе кандидатов по одному, и никто не мог ответить ему на его вопрос. Когда я явился к нему, на его коленях лежал огромный, жирный рыжий кот. «Видел ли ты зверя, подобного ему? – спросил меня владыка Браавоса. – Его привез мне один капитан с островов, лежащих у края земли». Я ответил владыке, что я видел множество таких котов, и был принят на его службу, потому что все остальные думали, что кот – это не кот, а таинственный экзотический зверь. Что говорит тебе это, мальчик? - Что полезно быть приземленным человеком и не выдумывать тайн там, где их нет? – сообразил принц после некоторого раздумья. - А мне размер этой жирной зверюги, в которой люди уже не могли признать кота, сказал о том, что служба первого меча Браавоса будет очень скучна, - откровенно сказал Сирио. – И вправду, владыка Браавоса не ходил в походы, не начинал войн, не наводил в городе и колониях порядок огнем и мечом. Он только ел, устраивал для своей забавы поединки, капризничал и раскармливал своих котов. Джоффри со стыдом должен был признать, что примерно так он раньше и представлял себе свое будущее правление, не думая тогда о том, что так можно войти в историю как Джоффри Скучный или Джоффри Бестолковый. - Сирио много читал, имея много свободного времени и достаточно денег, - сообщил принцу Сирио. – Сирио изучил валирийский язык, познал законы движения небесных светил и строение человеческих тел. А теперь мне говорят, что в замке есть глупый мальчик, который за тринадцать лет так и не заметил, как именно по небу ходит луна, и не выучился толком писать и считать до ста. - Я буду приходить к тебе каждую неделю, - пообещал Сирио, заметив, что принц смутился от его справедливых слов. – Буду учить тебя и отвечать на твои вопросы. Буду оставлять тебе книги, а вернувшись, стану задавать вопросы уже тебе. И если ты будешь плохо отвечать, тебе придется ударить Сирио. Джоффри несколько растерялся от такого неожиданного наказания за неуспеваемость, хотя какой-то ехидный голос в его душе, похожий на голос Арьи, подсказывал ему, что так он за свою жизнь поступал не раз, срывая на невинных зло на собственную бестолковость. - Ударь Сирио, мальчик, - велел Сирио, подходя чуть ближе, и Джоффри попытался это сделать. Сирио отступил в сторону, уклоняясь от удара, и дернул Джоффри вперед за ту руку, которой он наносил удар, в результате чего принц оказался на полу. - Ударь Сирио еще, - предложил Сирио, когда Джоффри встал, и в этот раз Сирио поднырнул под руку Джоффри и пребольно заломил ее за спину. - Тебе придется пытаться, пока ты не ударишь Сирио, - пояснил великий фехтовальщик, и подсек Джоффри под опорную ногу, когда Джоффри в ярости хотел его пнуть. Джоффри рухнул на пол, ударившись спиной, и начал понимать, в чем состоит наказание за неуспеваемость. – Или же тебе придется прилежно, очень прилежно учиться.        Джоффри долгое время не догадывался, что боевая женщина, на которую он нарвался со своим арбалетом, и зачисленная в гвардию Бриенна Тарт – один и тот же человек, потому что несущие службу королевские гвардейцы были в шлемах, скрывающих лица, но Бриенна не раз видела принца, который чаще всего был так же грязен и потрепан, как тогда, и чувствовала себя неловко, заступая в караул у королевских покоев. Барристан несколько раз докладывал королю и советовал как-нибудь разрешить ситуацию, но король только отмахивался, пока к нему не приступила сама Бриенна, которую король выучил-таки обращаться к нему по имени, на свою голову. - Роберт, разреши поговорить с твоим сыном, - обратилась к королю Бриенна, и король только вздохнул, понимая, что Бриенна с ее бульдожьей хваткой, раз решившись, уже от него не отстанет. - Ладно, один черт в тронный зал сегодня тащиться, - решил король. – Пошли кого сказать ему, чтобы тоже пришел. Вступив в пустой тронный зал, Джоффри даже немного оробел, увидев отца на Железном троне и огромного гвардейца рядом с ним. - Бриенна, сними шлем, - приказал король, и применил усвоенный от Старка прием разбирательств. – Давайте рассказывайте, кто в чем был неправ. Джофф, начинай ты. - Я держал приклад у бедра и подошел слишком близко, - немного сердито сказал принц, которого сестры Старк вылечили от самодурства, но заразили наглостью. - По делу сказал, - одобрил король. – Бриенна? - Я прошу простить меня за грубость, ваше высочество, - глухо сказала Бриенна, которая была великодушнее принца и не боялась брать на себя вину. - Да ладно его по титулу, его тогда можно было и по морде, - поддержал своего гвардейца Роберт. – Давайте пожмите друг другу руки и покончим на этом. - Без обид? – спросил принц, первым протягивая руку, потому что у сестер Старк он научился и многому хорошему. - Без обид, - подтвердила Бриенна, пожимая своей лапищей тонкую твердую руку. - Распорядись, чтобы подсудимых скорей вели, - велел Роберт Бриенне и глянул на сына. – А ты постой в сторонке, прикинься ветошью, может, намотаешь что на ус. Королевский суд долгое время был пышным спектаклем, в котором участвовал Малый совет, нужные или просто любопытные придворные, королевский палач и сам король, торжественно восседающий на троне. Роберту от этого театра, решающего человеческие судьбы, воротило с души, и все пятнадцать лет своего правления он по возможности увиливал от тягостного обычая, как ни ругал его за это лорд Аррен. Появившись в столице, Эддард Старк сначала разогнал Малый совет, а потом и пересажал половину его членов за участие в заговоре против короля. Суд десница вершил в одной из своих комнат, скоро получившей название ставки, стоя в окружении командира своей гвардии и его заместителя, и тронный зал некоторое время стоял пустым, пока Роберт не последовал примеру своего друга и не начал сам разбирать идущие к нему дела без лишних свидетелей. Быть судьей Роберту по-прежнему не хотелось, потому что он никогда не любил справедливость настолько, чтобы гнуть под нее жизнь, но когда-то Джон Аррен сказал ему, что именно таким и должен быть верховный судья, и в память о Джоне Аррене король понуждал свое сердце и вершил свой собственный, ни на что не похожий суд. Первым перед королем поставили вора, и, услышав о его вине, король привычно выругал доставившего его командира из амберовской пехоты. - Что вы, всех базарных воришек будете мне сюда таскать? – проворчал король. – Накидайте ему пиздюлей да гоните в шею. - Святотатец, милорд, - доложил командир, и король тихо выругался в Семерых и в септу. - И каких он богов обокрал, старых или новых? – спросил король, надеясь спихнуть дело на Старка. - В богороще и красть-то нечего, - резонно ответил командир, и Роберт, который, будучи грешным человеком, любил посмотреть на святость за чужой счет, одобрительно хохотнул, выбранив про себя изнеженного Верховного септона, больше заботившегося о собственной роскоши, чем о праведной жизни, как, впрочем, делал и сам Роберт. - Ну, коль скоро я должен защищать богов, - произнес король, вставая с неудобного трона, спустился вниз и залепил вору хорошую оплеуху. – Что ж, каторжная душа, молишь ли ты благую Матерь о прощении? - Я не верю в Семерых, король, - храбро ответил вор. - Огнепоклонник, что ли? – спросил король, на глаз определив, что приведенный на его суд вряд ли является северянином. - Если бы боги существовали, в мире было бы больше справедливости, - отвечал вор. - Так, так, - покачал головой Роберт, и принцу наконец показалось странным, что король ведет богословский диспут с простым вором, стоя с ним вровень. – Справедливости? Вижу, на тебе уже есть клеймо – отпусти я тебя, снова же пойдешь воровать? - Так, король, - признал вор. - Так вот тебе моя справедливость, - объявил король и повернулся к приведшему вора командиру. – Забирайте его, ребята, не руки же ему рубить. Он не врет и у него есть мужество, для солдата этого достаточно. Но смотри, - предостерег король подсудимого, - если стянешь что у своих же товарищей или сбежишь с поста – я тебе отмеряю справедливость уже другой мерой. - Мы приглядим, милорд, - пообещал командир, которому такая справедливость была по душе – по новому штатному расписанию, полученному от Старка, у него в подразделении был критический недокомплект. Следующими перед королем предстали два рыцаря, ведущие земельную тяжбу, о которой король знал от Эддарда, но не нашел в ней ни правого, ни виноватого. - Только и дела мне, что делить ваши огороды, - проворчал Роберт, даже не потрудившись вернуться на трон. – Ну, видать, дело важное, раз вы с этим дошли до короля. Может, дедовские могилы у вас там? Фамильная септа? Брат там в битве пал? Младший из рыцарей смешался, а старший попытался что-то вставить про водопой, но король уже разошелся. - Ну-ка, скидай панцири да бери мечи, - скомандовал король. – Будете рубиться прямо здесь. Если эта чертова земля стоит того, чтобы дойти до столицы и королевского суда, небось она стоит крови. Ошарашенные рыцари, которых привели в столицу гордость и упрямство, даже отпрянули от сурового монарха, чем подтвердили в глазах Роберта свои низменные мотивы. - Кляузники, едрить вашу кобылу! – выругал их король. – Здесь стояли те, кого богатый сосед лишил последнего, здесь искали защиты вдовы, которых гнали на улицу на старости лет, – так куда вы лезете, зашиби вас свиньей! Делю вам ваши спорные земли поровну, и только еще попадитесь мне со своими тяжбами! Последней Бриенна ввела бледную девушку, чей жених служил в городской страже, был ранен в Бою у Железного трона и брошен в тюрьму. Бунтовщику, поднявшему меч против короля, грозила смерть или отправка на Стену, потому что он не был знатен и не мог потому рассчитывать на частое, но мнимое великодушие победителей, обычно меняющих прощение на деньги и солдат. - Он сражался против меня, - напомнил просительнице Роберт, и принц Джоффри увидел, как робко кивнула девушка, и с удивлением заметил, как просветлело грозное лицо его отца. – Значит, есть в парне что-то такое, если ты осмеливаешься просить за него. Уезжайте в Эссос, через три года посмотрим, чего вы стоите, - и король, сунув просительнице кошелек, пошел к Железному трону, потому что не любил женских слез. Король с трудом умостился на Железном троне и увидел, что в опустевшем зале на том же месте, где стояли подсудимые, стоит принц, понурив голову. - Я представляю себя на ваш суд, - выговорил Джоффри. – Простите меня, отец. За то, что случилось здесь год назад. - Да что с тебя, с пацана, взять, - ответил король довольно добродушно. – Посадили тебя на трон, сняли тебя с трона. Иди с миром.        Берик Дондаррион по прозвищу лорд Молния был легким и веселым человеком, полным энергии и всегда готовым на любой кипеш. - О, Тирелл! – кричал Берик с галереи, завидев Лораса Тирелла, приехавшего в надежде на турнир, на которые раньше, до того, как Роберт и Эддард занялись делом, была богата Королевская гавань. – Молодец, что приехал! Сейчас организуем! Расфуфыренный Тирелл, чьи доспехи украшала серебряная резьба в виде роз, и потрепанный Дондаррион съезжались четырежды, под одобряющие крики сменившихся с караула солдат, аплодисменты истосковавшихся по куртуазным временам придворных и подзуживание самого Берика. Наконец раздосадованный упорством противника и желающий выигрыша Лорас пошел на не совсем достойную рыцаря хитрость и пересел на кобылу, у которой в тот день была течка. Конь Берика чуть не свернул на кобылу Лораса голову, Берик вылетел из седла, но совсем не обиделся. - Бравый ты рыцарь, Лорас! – похвалил соперника Берик, подойдя к красующемуся на своей кобыле Лорасу с хрипящим конем в поводу. – Доспехи у тебя только педиковатые. Лорас Тирелл хотел на такое поздравление обидеться, но не успел, потому что в затылок ему задышал возбужденный жеребец. Ловкий на выдумку и на розыгрыш Берик незаметно отпустил своего коня, и пока Берик поздравлял Лораса, жеребец попытался пристроиться к кобыле и чуть не залез заодно на самого Лораса. - Не хитри, не хитри, Тирелл, ебать тебя конем! – крикнул Берик вслед Лорасу Тиреллу, спасающемуся от жеребца бегством вопреки сопротивлению своей кобылы, и чеканная формулировка прилипла на десятилетия. - Станнис приехал! – накидывался на Тороса Берик спустя две недели. – С ним такая мадам – ух! - Глянем, - обещал Торос, которому пристрастие к вину и красивым женщинам испортило карьеру жреца, хотя сам он считал, что в жрецы он не годится из-за наглых глаз и разбойничьей морды. – Ой, растудыт твою! Берик, ты глупее своего жеребца. Это ж Мелисандра, красная жрица, даже не думай! - Жрица, Торос, и общается с богами, - подтвердил Берик, тут же исчезая, и спустя несколько часов вырос на дороге у сестер Старк, возвращавшихся из очередного похода по подземельям. Берик был уже в новеньком дублете, пригнанном по фигуре, и мелодично звенел шпорами, что кхал бубенцами. - Ну где ж вы пропадаете, сестренки? – с шутливым упреком сказал Берик. - Занимаемся заказными убийствами, - отрезала Арья, которая не любила, когда лезут в ее дела, но Берик состроил ей такую рожу, изображающую не то Безликого, не то убитого, не то и то, и другое сразу, что Арья весело фыркнула. - Горю, сестренки! – поделился Берик, и страшная рожа сменилась выражением печального трубадура. – Лютня есть? - Есть арфа, - ответила Санса. - Ну кифара хотя бы? А, ладно, давай арфу, дотащу. Берик исчез вместе с арфой, да так ловко, что его было не выследить и с крыш, и появился на пороге у Тороса следующим утром, светлый лицом и полный энергии, словно почти бессонная ночь была ему нипочем. - Поздравляю тебя, Торос, ты балбес, - заявил Берик, когда Торос с проклятиями открыл дверь раннему гостю. – Мелисандра отличная, мы вина попили, на арфе побренчали, о божественном потрещали, потом я к ее песням аккорды подобрал, про то, что между землей и небом война, и про пожелай мне не остаться в этой траве, – спели с ней на два голоса, и меня так вставило, я аж забыл, где мой замок и кто посвятил меня в рыцари. И привиделось мне, что я родился на кровавой траве в ясеневой роще, со вкусом огня во рту и дырой в груди. А она мне: «Ах, воин света, ты возглавишь битву с тьмой!» Ну оно и понятно, она ж женщина, ее куда больше развезло с трех бутылок. - Берик, не разбредаемся! – строго сказал Торос, глядя в немного мутные похмельные глаза молодого рыцаря. – Пиявок жгли? Про тень разговоры были? Про каменного дракона и аутодафе? - Торос, я кремень! – гордо заявил на это Берик, и по его немного смущенной и сильно хитрой морде Торос понял, что таких не приворожишь и только зря на них проповеди потратишь. – Главное-то я не забыл, у меня ж невеста в Звездопаде. Так что какое там айлюлю, меня ж Дейны закопают, если что, и так уже они своего мальчишку мне в оруженосцы навязали. В общем, нихт, нет, ни в коем случае! Никаких пока рыжих, теперь только брюнетки. - Гхм, - хмыкнул Торос, собираясь заметить, что верность невесте и верность ее цвету волос не совсем одно и то же, но Берик уже уносился по галерее. - Увидимся, борода! – махнул Берик другу на прощанье. – Я сейчас домой по-быстрому, а я еще Сансе должен арфу и клубнику со сливками. Спустя десять минут Берик возник на пороге у сестер Старк, лихо затащив арфу на самый верх Башни десницы. - Сестренки, выручили просто! – воскликнул Берик, водружая арфу на ее законное место. - Стучаться тебя не учили? – огрызнулась Арья. - Да ладно, сестренки, под одним же небом ночевали, - отмахнулся Берик, который никогда ни за что не извинялся, и его все равно все как-то прощали. – Будто я не знаю, когда вы встаете. И что для вас на кухне стащить надо, - и на столе появилась клубника со сливками и лимонный пирог, к которым сестры бросились наперегонки. - Это подкуп, - строго сказала Санса, первой вспомнив, что где-то были ложки и септа когда-то учила всегда ими пользоваться. - Есть такое, - признал Берик. – Как вернусь, расскажу, зачем мне ваша арфа понадобилась. Только уговор... - ... ничего не говорите Эдрику Дейну! – хором закончили сестры Старк. - Как сказала бы наша септа, Берик, какой пример ты нам подаешь! – с укоризной сказала Санса, но в ее голубых как небо глазах прыгали озорные чертята. - Плохой, - с готовностью согласился Берик. – Когда вырастете, ни за что не будьте такими, как я. В конце концов, так ведь и убить могут, раз шесть подряд. Все, у меня уже конь оседлан, остальное после! Санса смотрела вслед убегающему Берику, звенящему шпорами, и почему-то думала, что, чтобы влюбиться в Берика, надо не иметь головы, а чтобы не влюбиться – надо не иметь сердца. Берик до отъезда еще успел забежать к королю, послав Бриенне, стоящей на часах, воздушный поцелуй, на что та ответила жестом, который обещал Берику смерть от удушья. - Разрешите доложить, милорд, - браво отрапортовал Берик, звякнув шпорами. – Есть идея: давайте его закажем. - Кого? Чего? – проворчал король, отрываясь от валирийских военных трактатов, которые Старк вытаскивал из глубин библиотеки быстрее, чем Станнис добывал из Драконьего камня драконье стекло, чтобы делать из него наконечики для стрел и отстреливать Иных. – Берик, говори толком. - Так я говорю, - пояснил Берик, - как бой в тронном зале был год назад, Торос меня раненого вывел, а тут этот двуцветный идет, который под Пицеля косил. Я ему говорю: ты такой крутой, что ж ты стоял? Меня, говорю, чуть насквозь не проткнули, Торосу всю амбицию разбили, а ты стоял смотрел. А он и говорит мне: «Назови имя, и человек назовет цену. Ты заплатишь цену, и смерть придет. Завтра, с новой луной, через год — но она настанет. Человек не умеет летать, как птица, но он переставляет ноги, одну за другой. Однажды он оказывается на месте, и любой, кого ты назвал, умирает, будь это хоть лорд Тайвин, хоть верховный септон». Я еще тогда подумал: а чего он выпендривается? Милорд, давайте закажем ему Короля Ночи!