I can't contend

      Час мороза и блеска звёзд, когда над западной крепостью держится штиль, и толщи воздуха прозрачны на много лиг вокруг. Тучи дыма и пепла редеют к ночи, хотя всё ещё укрывают базальтовые хребты от пронзительных взглядов светил, отражая сияние горных огней и снегов севера. За полем льда море молчит, а значит и в бесконечной войне теперь час спокойствия, и то добрый знак.       Хотя общая картина складывается паршиво — осада требует постоянного внимания командиров, и непозволительно сейчас терять бдительность на слишком долгое время. Моргот уже не может надолго отлучиться из крепости, пусть и открыт северный путь, а значит боле он не увидит ни людей востока, ни забытых авари, и не ступит нога его на руины старого оплота.       Сейчас же задача лишь в способности простоять как можно дольше, предугадать нужное количество времени. Все детали событий сойдутся в единую цепь, и толкать каждую из деталей к её месту, ювелирно рассчитывать силу и инерцию — политика — не столь сложное бремя для существ в ней искушённых.       Глубоко внутри вулканических пород воды горных купален теплы и чисты, поддерживают тело, делая и мысли легче.       — Можем дать пробный залп, если дальше зайдут. Или несколько, к такому ведь не подготовишься, сложно привыкнуть. Думаю, сумеем успокоить поток вовремя, — он отпивает глоток вина и возвращает кубок на столешницу, о коею и облокотился. Он пришёл минут двадцать назад, незамеченным проходя к залу подземных вод, чтобы присоединиться к господину.       — Будь к ним мягче. Их ведь тоже исчислимое количество. Да и пусть так, я не хочу прежде времени их удивлять, — Бауглир смотрит на своего наместника снизу вверх, привалившись к плоскому уступу, что служил границей, опоясывающей бассейн, и был в том месте лишь немного скрыт водой. Бледные точёные пальцы с изящными чёрными когтями обнимали ножку его кубка, придерживая от падения.       — Тогда можем задержать их немного и укрепить позиции. В рельефе можно устроить несколько мест для засады, и пусть думают, прежде чем подходить.       — Только укрепить их получше… Да, озвучишь это на совете завтра, — он кивает, ещё пару секунд думая о чём-то, глядя в сторону, и затем снова возвращает взгляд на майа, — Ну иди ко мне.       Нет большего наслаждения для каждого из них, чем обладать друг другом, с нежностью или страстью, и в этом они всегда были равны. Как и равны друг перед другом, пусть и следует соблюдать множество формальностей, идущих рядом с занятыми ими ролями. Все в цитадели и за её пределами уверены лишь в бромансе правителей Ангбанда, или же не знают ничего вовсе.       Майрон с улыбкой шагает к бассейну, и за несколько мгновений одежда на нём пропадает, обнажая крепкое стройное тело, что тут же опускается в воду там, где камень ниже. Мелькор же, приблизившись, отпивает вина и отставляет кубок, пока кузнец восстанавливает равновесие в воде, а затем отдаёт половину глотка в поцелуе. Он перебирает волнистые пряди любовника, играя с венецианским золотом, укрывающим бледные веснушчатые плечи, а затем отстраняется, повинуется его воле. Наместник теснит господина к уступу, отчего тот почти ложится на камень, оплетая ногами пояс и бёдра своего колдуна, стоя на локтях и лишь немного возвышаясь над уровнем воды.       Пока Мелькор ёрзает и тянется навстречу, майа оглаживает его бёдра снаружи и изнутри, ласкает твердеющий пах и живот, а затем надавливает на грудь повелителя, отчего тот хватает воздуха и ложится под воду. Голубые глаза наблюдают сквозь рябь, пока не приходит чувство пальцев внутри, скользких, быстро расслабляющих стенки, задевающих простату и заставляющих дёрнуться под вспышкой наслаждения.       Властная ладонь давит на грудь, ласки продолжаются, и стон просит сорваться с губ. Но под водой не открыть рта, и белое тело вьётся в перекатывающихся волнах, пока Жестокий не являет милосердие, поднимая к себе всесильного, сейчас порабощённого. Клонится к нему навстречу, стирает струи чёрных волос с лица, целует мокрые губы, не дав толком отдышаться, и ноги владыки плотнее обхватывают его бёдра, стараясь тереться пахом о пах, пока руки кузнеца гладят его гибкий стан.       Вдоволь напившись губ повелителя, Майрон резко переворачивает его на живот, отчего тот задевает свой кубок, стараясь уцепиться за следующий уступ, что повыше. Резной металл со звоном падает в воду, катится, глухо стуча, к краю, и скрывается на дне бассейна, оставляя за собой алые и вьющиеся разводы вина. Снова он цепляется за любовника ногами, пока тот властно ухватывает вымокшие волосы у самого затылка. А затем один вдох — и снова погружение к шлифованному водами камню. Майрон прижимает его плотнее, скользит меж ягодиц твёрдым членом, держит крепко, давит локтем в дрожащую спину, и со стоном-рычанием входит наконец внутрь, плавно, но спешно, до самого конца, заставляя выгибать поясницу. Чёрные когти царапают гладкий базальт, оставляя борозды на крепком камне.       Повелитель, до отказа заполненный, изнутри чувствует давление, дрожит и вьётся, и стремится навстречу, когда Аннатар начинает размеренно трахать его. Ритм растёт, и когти скребут о камень до тех пор, пока господин не выпускает воздух из лёгких, прося тем передышки. Ещё секунда, две — и пальцы тянут за волосы, поднимая его из воды. Он вдыхает рвано, хрипло кашляет, и следующие выдохи уже возвращает стонами, пока майа, не замедляясь, насаживает его на член, стонет сам и кусает острое ухо.       Но недолго милостив он: дарит четыре вдоха и на пятом топит вновь. Крепко держит вороные волосы, меняет угол, сжимает пальцами бедро, и всё придавливает к уступу, и всё плещется вода.       Моргот ёрзает членом о камень, принимает в себя глубоко, и каким бы всесильным ни был, не выдерживает пытку, и вновь выпускает воздух. Колдун не спешит жалеть его, и держит в воде, пока не начинают в судороге дрожать когтистые руки, пока не бьётся его властелин в удовольствии на грани беспамятства, сжимая в себе член кузнеца и выпуская в воду царское семя. И Майрон снова тянет к себе своего короля, и обнимает его грудь, пока тот вдыхает и заходится в крике своим прекрасным голосом, что пронзил бы всю цитадель, если б не скрыли его чары зала. Майа вторит ему, снова насаживая до упора и орошая изнутри. И так летят мгновенья, краткие и яркие, и лишь после утихания всех всполохов оргазма они меняют позу, отдыхают и снова пьют вино в объятиях друг друга.       Гейзеры пробиваются из земли в горах, и то недобрый знак для нолдор, окруживших неприступную твердыню. Вскоре будет дан отпор, и снова зазвенят элементы цепи, соединяясь в одну историю, предписанную давным-давно. Закончено будет много битв, много лет пройдёт, и цепь эта двинется с места. И сколько бы ни было разлук и поражений впереди, в единстве — их сила.