Сплошные перемены

Весь мир — это всего лишь выдумка, созданная твоим разумом. Воздух, которым ты дышишь. Вода, которую ты пьёшь. Земля, на которой стоишь. Все это — красивая картинка, которая завянет и исчезнет с приходом зимы, как поздний цветок осени. Ты поймёшь это совсем скоро.

Должно быть, иногда ты всё же задумывался над этим. Может в твоём сознании до сих пор крутится мысль о подобном. Хотел ли обсудить это с кем-то? Со мной? Не могу судить точно, но мне кажется, что многие люди хотели бы. Я имею ввиду свою смерть. Но не хочу затрагивать эту тему сейчас. Прости, как-нибудь в другой раз. Джон отложил лист на тумбочку, встал с кровати и прошёлся взад-вперёд по комнате. Он не уверен, что сможет дочитать это письмо не сойдя с ума от горя, потери и воспоминаниях об этом невозможном человеке, который ещё и шутить умудряется. Даже спустя полгода. Даже переехав в другой город. Даже начав новую жизнь с нуля. Даже так эгоистично поступив со всеми, кто остался на том берегу их совместно длинного, тернистого пути. Успокоившись самую малость, — глубокий вдох, глубокий выдох, — он вновь присел на матрас и взял листок в руки. Бумажный формат — не совсем мой стиль, когда дело касается послания. Наверное, стоило записать видео, звуковое сообщение или СМС, но я подумал и решил: письмо лучше выразит то, что я хотел сказать тебе ещё очень и очень давно. Так определённо будет надёжнее. Я решаюсь на отчаянный шаг, Джон. Ватсон совершает очередную ошибку — представляет себе Шерлока, который взаправду стоит рядом и говорит. Джон не любит подобные игры разума: ведь Холмс из сознания пугающий, жуткий и совсем не похож на «того самого». Однако он, естественно, себя не жалеет и поэтому упрямо смотрит вперёд. Рисует. Голос, лицо и манеру поведения. Выходит плохо, много деталей внешности стёрлось и можно быть уверенным: тот, кого представляет себе Ватсон — далёк от оригинала. Вот появляются очертания ног, рук, туловище, а вот и знакомые кудри… Холмс из головы появляется как всегда — непредсказуемо и эффектно. Он огромной тенью распространяется по комнате. Расползается в разные стороны лепестками чёрного лотоса, покрывает блестящей гладкой тьмой пол, мебель и стены. Ему нет дела до включённой люстры — не помеха его мраку. Затем он сжимается до человеческих размеров, закрывается в блестящем цветочном бутоне, прячется внутри. Джон тихо выдыхает. Лишь бы не спугнуть. Побыть рядом. Не спугнуть. К его облегчению, тень раскрывает лепестки, отбрасывает их на пол, где они тут же увядают, и приобретает окончательную форму. Джон готов поклясться своими посещениями психотерапевта — Шерлок перед ним просто красуется. Что всё это представление и не может не признать — это пугающе красиво. Тень отходит на шаг назад, наклоняет голову вбок «опять?» и мигнув пару раз, замирает. Белые зрачки устало смотрят вперёд на лицо человека. Очень плохая идея. Джон продолжает читать. Мне будет не хватать тебя. Это были потрясающие приключения, просто невероятные. Все эти погони и раскрытие дел, ловля преступников. Я говорю тебе спасибо за это. За то, что ты появился в моей жизни именно тогда, когда это было нужно. Ты спас меня. Это должно было быть ожидаемо даже для такого посредственного ума, как Джон. Он долго ждал подобных слов. Ватсон не считал себя тщеславным, но похвалы или простой благодарности от такого человека, как Шерлок Холмс иногда хотелось просто безумно, словно ребёнку внимания. Однако, сейчас лучше было бы услышать эти слова лично, а не читать строчки от руки, теперь уже, мертвеца. Джон поднимает голову. Шерлок не двигается, но от него идёт чёрный туман. Едкий дым распространяется в разные стороны по комнате. Значит, иллюзия скоро развеется. Значит он опять ничего не предпримет и просто будет смотреть, как его лучший друг вновь исчезает. Глаза тени сужаются «давай, скажи. мне недолго осталось». Нет. Джон знает, что туман эфирный, но всё равно поднимает ноги и складывает их под себя на кровати. На всякий случай. Спасибо за твою роль визави, когда мне действительно было необходимо. Ты знаешь, я никогда не сказал бы этого в живую. Должно быть, было очень трудно меня терпеть, но ты выдержал. Молодец. Ватсон чувствует себя обманутым. Словно тебе дали любимую конфету, а на деле внутри оказался пустой фантик. Джон не мог спать лишь от того, что его мазохистское подсознание рисовало просто великолепного, потрясающего, невероятного человека в голове и их совместные приключения. Только тот уже мёртв. Как и их прошлое. Это было хуже войны, ранения, юмора Майкрофта… В Афганистане он ни к кому не привязывался, зная, какие последствия это может дать, но Шерлок это отдельная история, требующая, чтобы и другие люди тоже о ней узнали. Блог, который вёл Ватсон был, есть и будет об этом: Поведать людям историю о великом сыщике всех времён и народов — Шерлоке Холмсе. Доктору пришлось съехать из-за запаха, окружавшего его в том доме на Бейкер-Стрит. Из-за этой странной причуды смотреть и видеть Шерлока. Они вместе ели, вместе пили, вместе спали. Реально — всё делал Джон, но делал исправно, за двоих. Даже несмотря на то, что образ его друга следовал за ним, уже было нельзя вернуться в то место. Но в памяти осталось то, как пахла кухня, заполненная разнообразными пробирками с химией — бытовой и не очень. Наверное, это единственное место на земле, где запах желчи смешивается с ароматом имбирного печенья (не очень приятно, кстати), а в холодильнике, рядом с пачкой молока, когда-то лежали фаланги чужих пальцев. Как пахла его спальня — всегда пахла стиральным порошком. Ванная. Коридор. Лестница. И, конечно же, гостиная. В гостиной всегда пахло пылью, книгами, чаем и какими-то химикатами с кухни. Сложно забыть запах, который полюбился так сильно, что, кажется, его узнаешь и в другой жизни. И в следующей. И в следующей. Джон не смог за шесть месяцев. Не сможет и за год, и за два. Не радует, что навряд ли забудет вообще хоть когда-нибудь. Тьма почти смылась, но Тень упорно стояла на месте и смотрела на своего создателя. Джон вдруг вспомнил, что забыл выпить таблетки, которые ему прописала врач. Казалось бы, нужно вернуться в ту квартиру, покрепче обнять Миссис Хадсон и попросить прощения за это. Пожать руку Грегу, которому досталось лично от брата Шерлока. Поговорить с Молли. С родителями Шерлока. Но вопреки здравому смыслу и угрызениям совести — Джон не мог и даже не собирался. Вот такой вот парадокс преследовал военного врача в отставке и, в прошлом, личного протеже Шерлока Холмса — последний год. Пора заканчивать моё сентиментальное послание. Оно ужасно. Я уверен, ты проникся этим, но ты не должен под воздействием эмоций забывать кое-что очень важное. Это будет сложно, но ты должен помнить о себе. Дарю тебе свой самый сокровенный секрет сейчас. Ты единственный, кто может знать подобное. Уничтожь это письмо после этой фразы. Джон важно выпрямляется, прочищает горло и, глупо, но опять начинает перечитывать. Читает несколько раз подряд, и с замиранием сердца зацепляется взглядом за самые последние слова. «Какой же идиот» — ругается он мысленно и встаёт с кровати выдыхая с облегчением. Руки дрожат. Ноги ватные. Он впервые без страха приближается к тени и на полном серьёзе говорит: — Полнейший кретин! Перед тем, как окончательно покинуть этот мир и смыться из чужой головы, Шерлок впервые улыбается, белые зубы смотрятся еще более пугающе на чёрном лице. Джон запомнит эту улыбку надолго. Больше никаких таблеток, никаких врачей. Ведь… Я жив.