Очередная ночь привела меня в дом молодой аристократки. Попал я туда через окно в небольшом саду. Не пришлось даже орудовать ломом — нерадивая прислуга забыла его запереть. Мне это на руку. Двухэтажное здание практически не отличалось по внешнему виду от соседних, однако этого нельзя сказать о внутренней обстановке, которая была крайне скромной. Удивило в основном отсутствие картин на стенах и ковров на полу. Минимум включённых ламп и зажжённых свечей — это снова не могло не радовать. Тишина вокруг, правда, настораживала. Если в других домах во дворе и на каждом из этажей находились как минимум два патрулирующих стражника, то здесь не было ни одного. Ни охранных собак, ни крикливых пугливых птиц в клетках.
Попал я прямиком на тёмную кухню. К рукам можно было прибрать разве что несколько серебряных столовых приборов, чем я, собственно, и занялся. Добыча получилась скудной: по паре ножей, вилок и ложек. Другая посуда не стоит даже внимания, не говоря уже о деньгах: фарфор на сбыточном рынке нынче не в почёте, ведь им обладает большая половина Города. В столовой тоже не было ничего ценного, поэтому я вышел в длинный коридор, осмотрелся по сторонам и направился в гостиную. Горел камин, но рядом снова никого не было. Держась тёмных участков комнаты и прислушиваясь ко всем шорохам, я принялся осматривать шкафы. Ненужные мне бумаги, запылённые книги. А вот нашлись и ковры: они были скатаны и убраны в сундуки. Возможно, хозяйка собирается переезжать и лишнее убрано, а самое ценное давно вывезли? Стоит осмотреть другие помещения.
Я поднялся на второй этаж по тихо поскрипывающей лестнице и сразу пошёл к самой дальней комнате. Ей оказалось подсобное помещение с хозяйской утварью: тряпками, щётками, швабрами и тому подобным. В замочной скважине следующей двери удалось разглядеть спальню для слуг. Без кучи кроватей и тумб она выглядела пустой. В смежной ванной комнате я прикарманил серебряный гребень.
Внезапно хлопнула дверь в комнате. Послышался шорох снимаемой одежды и отодвигание ящика комода. Следом шаркающие шаги двинулись в мою сторону. Другого выхода не было: пришлось быстро и как можно тише открыть окно и выскочить на карниз. Слава Богам, аристократы любят широкие карнизы. Только я прикрыл створки и шагнул в сторону, в помещение, устало опустив плечи, прошла женщина лет сорока. Она включила свет и стала наполнять ванну, попутно снимая белую рубаху и штаны, которые обычно одевают под низ повседневной одежды. Желания смотреть, что произойдёт дальше, не было, и я аккуратно стал продвигаться дальше по выступам снаружи дома.
Спасительный балкон встретил меня очередными открытыми ставнями. В спальне находилась молодая девушка — та самая аристократка. Она сидела за туалетным столиком и расчёсывала волосы. Столик находился в левой части комнаты, если смотреть с моего положения, рядом проход в ванную, двуспальная кровать, шкаф, комод и тумбочка справа — возле них сейчас находился я. Дверь в помещение располагалась посреди стены напротив балкона. Можно попробовать пробраться к ней, а можно попытать счастья в другом окне. Однако мой цепкий взгляд углядел блеснувший на шее медальон. За ним-то я и пришёл: золотой, посередине изумруд, вокруг него маленькие бриллианты. Стоит подождать, пока леди уснёт, и воспользоваться моментом. А пока стоит пройтись по соседним владениям и поразвлечься.
Тут неожиданно в комнату запрыгнула кошка и принялась громко мяукать. Я готов был скрыться, но когда девушка не до конца повернула голову в нашу сторону, мне стало ясно, что можно особо не волноваться — аристократка была слепой. Её бледная кожа ярко контрастировала с чёрными волосами, а выцветшие глаза смотрели в пустоту перед собой.
— Лиззи? — она тихим голосом позвала кошку. — Уже нагулялась? Иди сюда.
Отложив расчёску, юная особа сделала два равных шага к середине спальни и присела на корточки, чуть наклонившись вперёд, от чего ворот сорочки и кулон подались вперёд, открыв небольшой обзор на молодую грудь. Кошка не спешила идти в человеческие объятия. Она буравила меня взглядом и ябедничала хозяйке. Радует, что они не умеют говорить по-людски.
— Ну, как хочешь, — с обидой в голосе пробубнила девушка, встала и медленно зашагала к балкону.
Я практически бесшумно взобрался на полог кровати и замер. Аристократка нащупала ставни и закрыла их, следом криво задвинула шторы. Ещё парочка осторожных шагов и она легла в постель. Кошка запрыгнула следом, изредка поглядывая в мою сторону, но уже беззвучно.
Теперь я понял, почему в доме не было настенных украшений. На них просто некому смотреть, кроме одной слуги. Отсутствие ковров можно тоже спокойно объяснить — чтобы леди не запиналась и не натыкалась на них тростью. Обычно я не задавался вопросами морали, когда забирал у богатых. Здесь же совершенно иной случай. Во мне впервые за многие годы боролись две сущности: первая требовала забрать ценность себе, вторая говорила довольствоваться тем, что есть.
Пришлось пролежать на пологе некоторое время, пока девушка не заснула. В конечном итоге, я решил ретироваться и заглянуть в соседствующие дома, как и намеревался. Я аккуратно спустился на пол, поймал на себе кошачий взгляд и под его сопровождение выскользнул в коридор. Прислужница давно окончила водные процедуры и делала последний обход, выключая свет и проверяя ставни. Уйти удалось через окно, выходящее в сад. Кусты смягчили падение. Мне приглянулась усадьба по соседству, так что дальнейший мой путь лежал именно туда.
***
Образ той аристократки впечатался в голову, как арбалетный болт, и не давал мне покоя даже спустя неделю. Я не мог понять, что конкретно так зацепило меня в ней. И чтобы это выяснить, решил снова наведаться в гости, но уже в чуть более раннее время. Тем более, была причина вернуться в тот район — заказ на одного богатого господина и его хорошо забитый сейф.
Девушка сидела в беседке в саду, поглаживая кошку на коленях, и разговаривая со своей прислугой, которая вязала в тот момент на спицах. Они обсуждали последние новости и слухи, старшая женщина выводила тему на женихов и что пора бы юной особе искать подходящую партию. Та лишь грустно улыбалась и говорила, что её слепота никому не нужна, а тех, кто может проявить интерес, заботит только её наследство. Отчасти она была права: в наше время всё ещё остались падкие на чужое добро люди. По себе знаю, хоть и действую более незаконно.
Пока они сидели снаружи, я заскочил в дом и почитал некоторые документы. В основном в письмах были слова благодарности за пожертвования для пострадавших в революции несколько лет назад. Ясно, почему так мало мебели и ценных предметов — девушка занимается благотворительностью. Занималась, если судить по датам писем. Сейчас все нуждающиеся относительно встали на ноги и потребность отпала. Письма из банка с довольно крупными суммами особенно сильно привлекли внимание. Может, снова туда сходить? Правда, охранная система стала намного серьёзнее, но так даже интересней.
Ещё более давние письма от врачевателей, с прискорбью сообщающие, что зрение девочки будет с каждым годом ухудшаться и в один момент совершенно пропадёт, и помочь они ничем не могут. Значит, она не всегда была такой… Поддавшись мимолётному влечению, я достал из-за пазухи брошку, украденную на днях, и оставил возле расчёски на туалетном столике в спальне аристократки. А после сбежал оттуда как от огня. Сам не понял зачем так сделал, но чувствовал, что хочу этого.
***
Так продолжалось несколько месяцев. Я приносил слепой девушке по одному цветку раз или два в неделю и оставлял там, где она точно на него наткнётся рукой — возле расчёски на туалетном столике. Иногда удавалось понаблюдать за тем, как она подбирает подарок и осторожно перебирает его тонкими пальчиками. В такие моменты на её лице всегда сияет улыбка. Часто приходилось слышать возмущения служанки по поводу того, что стоит нанять стражу, ведь в дом пробирается непонятно кто и мало ли что он может сделать. Особенно она часто возмущалась из-за давно пропавших серебряных столовых приборов и обвиняла в этом меня. В принципе, она была права, но знать им об этом не обязательно. Тщательно закрываемые женщиной окна не особо помогали — я всегда находил другой вход. Порой даже пользовался дверьми, хоть и не люблю их.
В очередной такой вечер я проник в спальню леди и оставил новый цветок на обычном месте. Из светильников работала только лампа на тумбочке у кровати, на что я сразу обратил внимание, но чему не придал значения. По привычке заглянул в ящики стола, хотя знал, что ничего нового там не будет, открыл зачем-то дверцы шкафа с одеждой… и замер.
— Я слепая, но не глухая, — голос девушки, несмотря на уверенный вид, дрогнул. — Кто ты?..
Она потянула руки вперёд, а я не стал отстраняться. Она вздрогнула, наткнувшись на корсет. Тонкие пальцы принялись исследовать ремни и выпуклые карманы, поднимаясь всё выше. На маске, скрывающей половину лица, они задержались на несколько секунд, и после медленно стали стягивать её вниз. Когда тёплые ладони коснулись щёк, вздрогнул уже я. Аристократка внимательно изучала каждый миллиметр кожи, особенно тщательно задержалась на шрамах с правой стороны.
— Меня зовут Ванесса, — кротко улыбнулась она. Не услышав моего имени в ответ, снова заговорила: — Спасибо за цветки. Очень мило с твоей стороны… Но почему я?
— По непонятным мне причинам, — заговорил я, поняв именно в тот момент, почему, — ты украла самое ценное у меня.
— Я же из дома почти не выхожу. И ничего не вижу! Как же… я могла?.. — на её лице отразилось недоумение.
— Не знаю, — я положил руки ей на талию и вытащил из шкафа, прижав к себе, и потянулся к её губам.
Поцелуй получился нежным и недолгим. Но этого вполне хватило, чтобы сердцебиение участилось, а к голове прилила кровь. Не привыкши долго задерживаться на одном месте, я отстранился от аристократки и направился к балкону. В добавок, в груди бушевал спектр эмоций, — нужно проветриться и прийти в себя.
— Постой, — окликнула девушка, — ты ещё придёшь?
— У меня нет выбора.
— Я буду ждать тебя…
— Гарретт, — ответил я и выскользнул наружу.
Напоследок удалось заметить, как она стоит и прижимает ладошки к губам. Пожалуй, её можно назвать величайшей воровкой в Городе. Ведь она украла у самого Мастера-Вора. Да и не абы что, а то, что он держал за семью замками — его сердце.
