Запас прочности

      — Чуя. Ну Чу-у-у-уя!       Разлёгшись на животе поперёк широкой кровати, покачивая в пальцах почти пустой бокал с остатками виски и болтая ногами, Осаму уже очень долго звал напарника, пытаясь привлечь его внимание. Он на разные лады называл имя альфы, переворачивался на спину, запрокидывая голову, потом опять ложился на живот и замутневшим от выпитого алкоголя глазом наблюдал за Чуей. А тот был слишком поглощён весьма увлекательным занятием — Накахара сидел за столом и бережно чистил свою излюбленную шляпу мягкой щёточкой. Ночное задание, с которого они только что вернулись, выдалось весьма грязным, пришлось побегать за членами вражеской организации по трущобам и под проливным дождём, головной убор пострадал, и Чуя, чертыхаясь сквозь зубы, пытался вернуть ему былую форму и цвет.       — Да чего тебе, блин?! — не выдержал альфа наконец и, повернув голову к напарнику, зло сверкнул голубыми глазами из-под растрёпанных рыжих волос. — Ты можешь не гундеть? Я прекрасно услышал тебя с первого раза, я не глухой!       — Если не глухой, то чего молчишь? — обиженно протянул Дазай. — Поговори со мной, мне скучно.       — Тебе заняться нечем? — Накахара сморщился, потирая пальцами виски.       — Именно! — воскликнул Осаму и резко перевернулся на спину, ухитрившись не расплескать виски. Почти наполовину свесившись с кровати, как летучая мышь, и не отрывая взгляда от напарника, он картинно захлопал ресницами. — У нас долгожданный выходной, и я маюсь бездельем.       Альфа заскрипел зубами. Он слишком хорошо знал, чем может быть чревато то, что у омеги вдруг появилось много свободного времени. Осаму не способен ни секунды посидеть на месте, ему обязательно надо что-то делать, иначе он начинает беспокоиться и творить всякую ерунду. Вернее, нет, даже не так — когда надо работать, Дазай зачастую отлынивает и пытается свалить дела на кого-то другого, на Чую, например, а вот если ему сказать «посиди спокойно», он из чистой вредности не послушается.       — Подожди, я закончу, и поговорим, — Чуя отвернулся обратно к столу и опять подобрал головной убор, придирчиво разглядывая его со всех сторон.       — Я уже часа три жду, когда ты наконец дочистишь свою драгоценную шляпу и обратишь на меня внимание! — надулся Осаму.       — Не преувеличивай, мы всего час как домой вернулись, — буркнул Накахара.       — Для тебя, может, это и час, а для меня — все три! — ныл омега, усевшись на коленки и скрестив на груди забинтованные руки.       — Да заткнись уже, достал скулить! — рявкнул Чуя. — Чем дольше ты будешь меня отвлекать этой ерундой, тем дольше я буду чистить шляпу.       Обиженный на то, что на него не обращают толком внимания, Дазай сдвинулся на край кровати, предусмотрительно поставив на маленький столик рядом бокал с недопитым виски, и, нахохлившись и трогая пальцем повязку на лице, принялся сверлить напарника своим единственным карим глазом. Проведя пару минут в таком режиме, он поднялся и стал бездумно бродить по комнате, дотрагиваясь до всех вещей, которые попадались ему на глаза, а потом омеге и это занятие наскучило — он подошёл к альфе, нависнув над ним и рассматривая, как бережно Чуя распрямляет помявшийся головной убор.       — Ты бы подсушил её сначала… — пробормотал Осаму, на мгновение уткнувшись губами в макушку напарника.       — Нет, сушить, пока не расправлю, нельзя, иначе она вообще форму не вернёт никогда, — на удивление спокойно пояснил Чуя и поморщился. — Хотя она и мокрая не очень-то выпрямляется… Вот блин, это будет грустно, если она останется такой.       Осаму завёл руки за спину.       — Чуя, а почему ты так привязан именно к этой шляпе? — поинтересовался он, слегка прищурившись. — Она такая безвкусная… — Накахара дёрнулся и зло посмотрел на него из-под длинной чёлки. — Если честно, будь я на твоём месте, я бы давно уже купил какую покрасивей. Чего тебе терять, тебя и так за глаза магазином шляп прозвали.       — Отвяжись. Она мне дорога, как память.       Альфа отряхнул только ему видимые пылинки с ткани и принялся поправлять ленточку.       — Слушай, а пошли в бар сходим? — Дазай наклонился и обнял его сзади за шею, уткнувшись носом в слегка влажные волосы. — Выходной же, можно позволить себе напиться до поросячьего визга и объесться крабами до тяжести в животе.       — Как будто работа тебе мешала когда-то завалиться в рюмочную и нажраться, — фыркнул Чуя, глянув на него краем глаза. — И потом, ну какой бар? Семи ещё нет, все нормальные заведения закрыты.       — Я уверен, есть такие, которые круглосуточно работают… — задумчиво протянул Осаму, решивший во что бы то ни стало отвлечь напарника и помешать ему привести шляпу в порядок.       — Если честно, мне просто неохота куда-то идти. Там дождь, холодно, противно, да и спать хочется, целая ночь на ногах и в беготне по грязным подворотням, как-никак, — Чуя зевнул. — После такого задания никакой выпивки и бара не надо, хочется просто принять душ, завалиться в кровать и спать до самого конца света. И потом, у тебя течка. Ты же знаешь, что у тебя сильные феромоны, в такое время лучше не ходить по местам, где может быть много альф.       — Но она ведь только началась, я даже чувствую себя хорошо, — не сдавался Дазай.       — Это ненадолго. Запах уже сейчас есть, слабый пока, но он скоро усилится, а я не в том настроении, чтобы ставить тебе засосы, тащить потом домой на себе, потому что тебе обязательно поплохеет, как обычно, и уж тем более отбивать тебя от ухаживаний других альф. И вообще, а что тебе мешает дома выпить и поесть крабов? — удивлённо спросил Чуя, мельком глянув на стоящий на тумбочке бокал. — Зачем обязательно в бар тащиться по ливню? Бутылок вон целые шеренги в шкафчике на любой вкус и цвет!       — Но крабы ещё вчера закончились! — омега оттопырил губу. — И потом, ты над этим вином трясёшься, как курица над цыплятами, ты меня убьёшь быстрее, чем я просто руку к одному из них протяну! Две вещи в этой жизни, с которыми ты носишься, твоя шляпа и вино!       — Пожертвую ради тебя одной бутылкой, так и быть, — Чуя на секунду мученически закатил глаза. — А вот за крабами придётся идти в супермаркет. Прогулялся бы, раз тебе на месте не сидится, — альфа запрокинул назад голову и уткнулся губами в уголок его рта. — Как раз скуку свою развеешь и сделаешь хоть что-то полезное. Это уж лучше, чем ты будешь тут сидеть и бубнить мне в уши… — он явственно почувствовал аромат виски, смешавшийся с резким мятным запахом, и ощутил сильный привкус алкоголя на губах. — Блин, да ты уже напился, придурок!       — Неправда, я трезв как стёклышко! — ударил себя кулаком в грудь Осаму и скривился, попав на недавно полученное забинтованное ранение и причинив боль самому себе.       Накахара только саркастично хмыкнул в ответ. Если омега бьёт себя в грудь и клянётся в том, что трезв — это значит, что он точно уже напился почти до состояния бревна.       Дазай отступил от него на пару шагов и обхватил себя ладонью за плечо. Он слегка пошатывался и переступал ногами на месте, пытаясь удержать равновесие.       — Я понял, Чуя…— изрёк он, недобро сощурив глаз и опершись рукой на спинку стула, и вдруг плаксиво выпалил: — Просто твоя жена-шляпа для тебя важнее, чем я!       Чуя аж поперхнулся и даже выпустил из рук злосчастный головной убор. Шляпа медленно спланировала на пол и с тихим шорохом по инерции уехала под стол.       — Ну ничего себе заявление! — ошарашенно воскликнул альфа и сердито сдвинул брови. — Да что за чушь в твою дурью башку лезет, Дазай?       — И вовсе это не чушь! — топнул ногой Осаму. Теребя пальцами края своей длинной рубашки, сквозь которую просвечивала бледная кожа и многочисленные повязки, он обиженно задёргал губами: — Мы так мало времени проводим вместе вне работы, и даже в выходной тебя только и интересует, что эта дурацкая шляпа! Ну и сиди с ней, можешь хоть всю жизнь прожить и целовать её без конца!       Омега резко развернулся, шатаясь, дошёл до кровати, попытался сесть на неё, но не рассчитал расстояние и плюхнулся рядом, тут же притянув к груди колени и отвернувшись от напарника.       — Да чтоб тебя… — с трудом удерживая рвущиеся с языка грубые ругательства и желание как следует врезать вконец ополоумевшему Дазаю, Чуя нырнул под стол, выудил оттуда шляпу, прижал её к себе, встал и приблизился к омеге. — Знаешь, Дазай, ты временами хуже любого самого избалованного ребёнка, ну вот за что мне такая морока… — небрежно бросив многострадальную шляпу на постель и присев на корточки, альфа протянул руку и тронул ладонью мягкие волнистые волосы. — Эй. Посмотри на меня. Чего ты надулся?       — Я больше не встану на пути у вас со шляпой, отстань от меня! — шмыгнул носом Дазай.       Чуя прикусил губу. Кто бы мог подумать, что кажущийся глуповатым и почти не реагирующий на оскорбления Осаму, оказывается, умеет обижаться, да ещё на такую ерунду. Впрочем, он и впрямь пьян, это видно по помутневшему глазу и красноватым щекам, да и, к тому же, у него течка, которая вот-вот войдёт в самый острый свой период, а в такое время он всегда ведёт себя ещё более непредсказуемо и глупо, чем обычно.       — Бесишь, придурок… — Накахара раздражённо цокнул языком и потянул напарника за волосы. — Хватит уже дуться, нашёл, из-за чего обижаться!       — Ещё и раздражаю тебя, видишь! — Дазай мотнул головой, высвобождаясь из его захвата, и уткнулся лицом в острые колени. — А шляпа небось не лезет к тебе, как ты говоришь, с глупостями и не действует на нервы!       На пару минут в комнате повисло тяжёлое молчание. Казалось, можно было кожей почувствовать напряжение, словно ещё буквально секунда — и от кого-то из них искры посыпятся. И что-то одно лопнет раньше, терпение Чуи или обида Дазая.       — Чёрт побери… — наконец не выдержал альфа, с тяжёлым вздохом опять погладив своего омегу по спутанным волосам. — Ну прости. Прости, что уделяю тебе так мало внимания.       Дазай медленно приподнял голову и посмотрел на него округлившимся глазом. В полутьме комнаты было хорошо видно, насколько расширен у него зрачок, до такой степени, что радужная оболочка превратилась в тоненькую, почти незаметную ниточку. И он опять шмыгнул красным распухшим носом.       — Ты серьёзно, Чуя?       — Нет, вру бессовестно, никаких мук раскаяния я не испытываю, потому что не понимаю, какого хрена ты взбесился, — выплюнул Чуя. — Ревновать меня к шляпе, блин… До такого только ты, Дазай, мог додуматься! Как обычно, навоображал себе всякого и сам на свои же фантазии разобиделся!       — Ладно, проехали, — Осаму потёр глаз ладонью. — Пошли вместе в супермаркет за крабами сходим.       — До меня только сейчас дошло, что магазины тоже ещё закрыты, — Чуя поморщился и встал на ноги. — Ничего, переживёшь как-нибудь денёк без крабов. Пойдём лучше на кухню, я обещал тебе открыть одну бутылочку. Может, тогда ты обижаться перестанешь.       Тихонько ступая, он направился к выходу из комнаты. Дазай посмотрел вслед худенькой фигуре, потом неловко подвернул под себя забинтованную ногу и с трудом поднялся. Он мельком глянул на лежащую на простыне шляпу, презрительно скривился, показал ей язык и поплёлся следом за напарником.       — А скажи, Чуя… — Осаму замер на пороге, прислонившись к косяку двери и обхватив себя за плечо. — Вот если бы тебе предложили выбрать между мной и шляпой, ты бы что выбрал?       Чуя чуть не уронил бутылку, которую вытаскивал из шкафчика.       — Тьфу, опять двадцать пять! — Накахара заскрежетал зубами от злости и исподлобья глянул на напарника. — Угомонишься, нет?       — Просто скажи. Всего одно слово, неужели так трудно? — Дазай наклонил голову.       Чуя на секунду примолк, сморщив лоб.       — Ну… Тебя, конечно же, — протянул он неуверенно. — Что за глупый вопрос?       — Если глупый, то чего ты задумался? — омега опять надулся, как мышь на крупу.       Накахара едва не застонал. Напарник непробиваем, разговор пошёл по кругу.       — Дазай, успокойся уже. Я никогда не говорил, что люблю эту шляпу до гроба и хочу прожить с ней всю жизнь! И с какого хрена ты назвал её моей женой, мне решительно не понятно, — он подал напарнику наполненный тёмно-красной жидкостью бокал.       Дазай осторожно забрал у него подношение и уставился на плещущееся в стеклянном сосуде вино задумчивым взглядом.       — Чего такое? — насторожился Чуя.       — Если ты выбираешь меня… То докажи мне это! — вдруг выпалил Осаму, сжав ножку фужера до побеления костяшек на пальцах. — Покажи, что я для тебя важнее, чем шляпа! Сейчас же!       Накахара окинул омегу недоуменным взглядом голубых глаз. Дазай, казалось, весь кипел от ярости; помутневший было глаз сейчас лихорадочно сверкал из-под длинной чёлки, лицо раскраснелось, ноздри раздувались, свободная рука стискивалась в кулак и тут же разжималась обратно. Казалось, ещё секунда — и у него из носа и из ушей пар повалит, как из перекипевшего чайника.       Внезапно для самого себя Чуя обозлился на упёртого напарника до чёртиков. С силой стукнув опустошённым бокалом об столешницу, отчего тот жалобно звякнул и едва не разбился, альфа подошёл к омеге, ухватил его за шиворот, как нашкодившего котёнка, и потащил за собой обратно в комнату. Одним мощным движением швырнул его на кровать и, не дожидаясь, пока Дазай опомнится, оседлал его, со всей силы сжав коленями бёдра и надавив ладонью на забинтованное горло. Не обращая внимания на то, как Осаму закашлялся, Чуя наклонился к нему и залепил рот поцелуем.       — Доказать, говоришь? — прошипел он в губы напарника. — Да я запросто, я тебе так засажу, что сидеть неделю не сможешь, — Осаму дёрнулся и испуганно распахнул глаз, его в дрожь бросило от такого тона напарника. — Только не жалуйся мне потом на болящую задницу, сам напросился!       — А-а… Ч-Чуя, я не это имел в виду… — Дазай заёрзал под ним, пытаясь выползти, но альфа живо ухватил его руки за запястья и придавил их к простыням, отбив последние попытки сопротивления. — Мне поцелуя было бы вполне достаточно…       — Да неужели? — хмыкнул Чуя, опять наклонившись к нему вплотную и сощурив глаза. — Как обычно, сначала доводишь меня до ручки, а потом даёшь заднюю?       Особо не церемонясь, Накахара слегка подвинулся, подтянув напарника к себе за бёдра и устроившись между его раздвинутых ног, и принялся стаскивать с него брюки.       — Я не думал, что ты так быстро заведёшься… — Дазай прикусил губу и сжался в комочек. — Тебя настолько разозлил мой вопрос про выбор между мной и шляпой?       — Оставь шляпу в покое, она тут ни при чём, — рыкнул Чуя. — Она не виновата, что мой напарник — идиот, который ревнует к неодушевлённым предметам!       — Вот, ты даже сейчас её защищаешь! — Осаму поджал губы и, вырвав из захвата руку, пошарил ей по кровати, нашёл брошенный туда головной убор и нахлобучил его себе на голову. — Хм-м, может, в ней есть какая-то своя прелесть, а?       Накахара глянул на него и, не выдержав, расхохотался в голос. Дазай в шляпе смотрелся смехотворно, она совершенно ему не шла — поля почти полностью скрыли лицо, наружу торчал лишь вздёрнутый нос и острый подбородок, вьющиеся волосы выбивались из-под неё и топорщились в разные стороны.       — Чего ты ржёшь?! — подскочил Осаму, впервые увидевший такую бурную реакцию своего напарника. Его глаз на секунду удивлённо расширился, а потом резко сузился в приступе злобы.       — Ничего, просто вид у тебя в ней дурацкий, — с трудом произнёс Чуя, потёр рукой начавшие слезиться глаза и тут же согнулся в новом приступе хохота. — Ой, не могу!       — Можно подумать, у тебя в шляпе вид не дурацкий, коротышка, — пробурчал Осаму и потянулся к головному убору, чтобы стянуть его. Перспектива и дальше работать клоуном и веселить Чую ему не понравилась.       — За коротышку я тебе позже всыплю, — мстительно пообещал Чуя и перехватил его руку. — А со шляпой подожди, я не говорил тебе её снимать. Оставь, — не дожидаясь ответа, он потянулся к напарнику и прижался к его уже покусанным губам, поочередно сжимая то верхнюю, то нижнюю, старательно зализывая крохотные ранки. — Если честно, — томно прошептал Накахара, с трудом отлепившись ото рта омеги и хитро сощурившись, — я и сам всегда мечтал хоть разок трахнуть тебя в ней. Не могу упустить такой шанс.       — Э?! — Осаму попытался было сопротивляться напору, зажмурил глаз и упёр с трудом вырванные из захвата трясущиеся руки в плечи Чуи, сжимая пальцами тонкую ткань его рубашки. Но это было уже совершенно бесполезно, тот держал напарника крепко и сейчас не выпустил бы его ни при каких обстоятельствах. Точёная бледная ладонь, поддерживавшая подбородок Дазая, прошлась по его шее вниз, скользнула на затылок, убирая мешающие волосы, и, сменившись самыми кончиками пальцев, пробежалась вдоль спины, затрагивая выступающие лопатки, прощупывая каждый позвонок и слегка царапая кожу длинными ногтями. Осаму со стоном прогнулся навстречу руке напарника и откинул назад голову, высокий воротничок его рубашки отвернулся, обнажив забинтованное горло с бешено бьющейся под ухом синей жилкой, чем Накахара немедленно и воспользовался, короткими поцелуями стекая с губ на подбородок, а потом ещё ниже, одновременно расстёгивая крохотные пуговички на одежде. Под давлением его точёных пальцев они легко выскальзывали из своих петель.       — Нет… Стой… — слабо шептал Осаму, пока альфа покрывал поцелуями его шею. Первый раз за всё это время омега вдруг подумал о том, насколько чувствительная у него становится кожа во время течки, в особенности на горле и за ухом. И сейчас кровь под ней в этих местах начинала буквально закипать, когда её касался Чуя. — Не хочу!..       Тонкая белая рубашка с лёгким шорохом слетела на пол. Вытянув руку, ухватив за угол подушку и подтянув её поближе, Чуя с силой придавил к ней напарника, не переставая его целовать и оглаживать ладонями. Он и сам чувствовал, как каждая клеточка худого тела остро реагирует на его движения.       — Да что ты говоришь, — Накахара ухмыльнулся, потянув его за волосы и медленно проведя языком от кадыка до подбородка. Шляпа от подобного движения слегка сбилась, и Чуя поправил её, довольно посмеиваясь. — Дазай, — шепнул он в ухо, прихватив зубами самый край ушной раковины, — я тебе, кажется, уже говорил, не пытайся меня обмануть, когда у тебя течка. Все твои желания в этот момент у тебя на лице написаны, и даже мне не составит труда их прочитать.       Не давая омеге опомниться, Чуя опять впился в его рот поцелуем и вдавил в подушку, чтобы отбить последние шансы на сопротивление. От такого движения Дазай чуть не задохнулся, опять запрокинул назад растрёпанную голову и принялся дёргать кожаный ремешок у него на шее, затрагивая кожу самыми кончиками пальцев, одновременно другой рукой на ощупь пытаясь развязать тоненький галстук, всё ещё затянутый под горлом альфы. И наконец ему это удалось. Дальше Чуя, которому уже порядком надоела подобная медлительность, перехватил его запястья, быстро поцеловал каждое из них, чувствуя, как бьётся пульс под мягкими бинтами и тонкой кожей, плотоядно улыбнулся и, слегка отстранившись, стал стаскивать рубашку через голову, путаясь в рукавах. С трудом сумев избавиться от верхней одежды, альфа с силой отшвырнул её подальше от себя и вновь накинулся на омегу, без конца терзая поцелуями приоткрытые распухшие губы. Теперь Чуя ощущал, как соприкасаются их тела, чувствовал биение сердца Дазая. А по спине скользили прохладные ладони, обводя пальцами каждую выступающую мышцу и сменяясь лёгким царапаньем, если омеге что-то не нравилось. Держать себя в руках и впрямь становилось необычайно сложно. Быстро касаясь губами нежной шеи, переходя на остро выступающую ключицу, Накахара добился тихого стона и сильно участившегося дыхания. Опустившись ещё чуть ниже, он обхватил ладонями костлявые бёдра и подтянул напарника ещё ближе к себе, следом наклонился и обхватил губами левый сосок, покусывая и облизывая твёрдый комочек плоти самым кончиком языка, обводя его по контуру и продолжая ощущать, как колотится под рёбрами сердце. Перед тем, как перейти к правому, Чуя, предупреждая Дазая, чуть слышно шептавшего его имя, довольно сильно втянул и прикусил чувствительную кожу. Осаму дёрнулся и зашипел, однако вскоре притих и вновь расслабленно откинулся на подушку.       Ещё один слабый стон вырвался у омеги, когда альфа опять сжал ладонями его бёдра и принялся вылизывать впалый живот.       — Чу-у-у-уя… Ну хватит уже издеваться, не смешно-о-о… — жалобно протянул Осаму, пытаясь увернуться от его прикосновений.       Накахара, приподняв растрёпанную голову, посмотрел в его порозовевшее лицо и усмехнулся краешком рта.       — Это ты называешь «не хочу», Дазай? И потом, ты первый начал издеваться!       Осаму со всей силы сжал его тонкое запястье, длинные пальцы дрожали, мутный карий глаз лихорадочно блестел из-под длинной пушистой чёлки.       — Ты ведь с самого начала всё так и задумал, — продолжал Чуя, водя пальцами по его животу. — Для этого и затеял весь этот дурацкий разговор про ревность к шляпе, — надавив коленом на твёрдый пах и заставив Дазая ойкнуть и сморщиться, Накахара потянулся к нему, уткнулся лбом в лоб и, тяжело дыша, уставился в окончательно помутневший карий глаз. Осаму ничего ему не ответил, просто обнял сразу обеими руками, притянув к себе вплотную, пройдясь забинтованными ладонями по спине и спустившись в самый низ. Как только он коснулся ягодиц, Чуя вжался в него всем телом, часто, хрипло задышал и принялся жадно целовать всё подряд, стремясь заклеймить каждый миллиметр бледной кожи. Его руки метнулись вверх, зарываясь в спутанные тёмные волосы, сгребая их в кулаки и оттягивая голову назад, так, чтобы не сбросить шляпу. Губы вновь отыскали приоткрывшийся влажный рот и накрыли его. Грубый поцелуй заставил обоих застонать в голос.       Один долгий поцелуй сменился множеством коротких, дыхание сбилось, иногда слышались или стоны, или тихие смешки. Осаму вскрикнул и вцепился длинными ногтями в плечи альфы, когда Накахара резко, без всяких предупреждений вошёл в него. Тут же прижался к губам, легонько покусывая и запуская внутрь язык, стараясь слегка успокоить нервного напарника. Но медлить дальше было уже нельзя, страсть туманила рассудок и подталкивала на всё более безрассудные вещи. Уткнувшись носом в шею Дазая, пьянея от мятного аромата его кожи, закрыв от наслаждения глаза, Чуя практически сразу сорвался на безумный темп, входя и выходя на всю длину, буквально вбивая стонущего омегу в кровать. Осаму, дрожа, обвивался вокруг него, как лиана, отзываясь хриплыми криками на каждое малейшее движение и изменение ритма. Прикушенная до крови губа, нежно-розовые щёки, дрожащие длинные ресницы, прерывистое, сиплое дыхание… Глядя на его красивое лицо, которое сейчас выражало невероятное наслаждение и в то же время выглядело так мило, альфа больше не мог сдерживаться. От такого Дазая у него напрочь снесло крышу, как, впрочем, и обычно, едва он ощущал течку своего омеги и оказывался с ним в постели, и Чуя начал ещё яростней вколачиваться в так призывно трепещущее под ним худое тело. А Дазаю уже самому было всё равно, он давно оставил попытки трезво оценить ситуацию и причины, по которым всё сейчас происходит.       — Ах! Аааах! Чуя… Чу-у-у-уя… М-м-м... Да!.. Ещё! Быстрее!       Поэтому, когда почти что озверевший Накахара крепко обхватил рукой его стоящий колом член и начал двигать ей в такт своим мощным толчкам, Дазай не выдержал и, закричав в диапазоне ультразвука, кончил. Его мышцы так сильно сжали альфу, что тот, собиравшийся до этого продержаться подольше, тоже не смог совладать с собой. Кончая, он выдохнул имя напарника и, тяжело дыша, повалился на него сверху. Ещё даже не отдышавшись, он вытянул шею и поцеловал Дазая в распухшие губы, на что тот не менее жадно ответил.       — Ну что, убедился? Или тебе ещё доказательства подавай? Я готов пойти на второй раунд.       Чуя, прижавшись к груди напарника, прикрыл глаза, ощущая, как омега мягко поглаживает его волосы, перебирая тонкими пальцами растрёпанные рыжие прядки. Он буквально млел от этих прикосновений.       — Более чем… — Осаму растерянно улыбнулся и, потянувшись вперёд, чмокнул альфу в макушку.       — Не будешь больше меня к шляпе ревновать? — приподняв слегка голову, Накахара внимательно посмотрел в лицо Дазая. Оно казалось спокойным и расслабленным, но в глазу прыгали черти.       — Смотря как ты будешь относиться к ней и как ко мне. Если почувствую конкуренцию, опять заревную, — омега хихикнул и, схватив отложенную на тумбочку шляпу, поднял её на вытянутой руке. — Хм-м… Может, мне и не стоит тебе её отдавать, а?       — Положи на место, — Чуя дёрнулся и приподнялся, тоже вытягивая кисть и пытаясь отнять головной убор.       — Ни за что! — Дазай улыбнулся во весь рот. — Так я буду уверен, что у меня нет злостной соперницы!       — Отдай, говорю!       На кровати начались серьёзная борьба и пихание, кто-то кого-то в конце концов даже укусил. Они довольно долго валялись по постели, покрикивая и рыча друг на друга, а потом Чуя буквально прыгнул на напарника, повалив его на спину поперёк кровати, и, сдавив коленями бёдра, чтобы не дать сдвинуться, подался вперёд, стараясь достать зажатую в его руке шляпу. Осаму весело хохотал, по-всякому изворачиваясь и изо всех сил пытаясь не позволить ему это сделать. Дождавшись, пока напарник вытянется до такой степени, что его плечо окажется прямо на уровне лица, Дазай быстро качнулся вперёд и прижался губами к бледной коже, легонько прикусывая, чтобы отвлечь.       — Да дай уже её сюда, хватит издеваться! — вконец обозлился Накахара и с силой дёрнул плечом.       — Поцелуй, тогда отдам! — плотоядно воскликнул Дазай, сверкая глазом.       — Лучше укушу, — рыкнул альфа, практически улёгшись на него и в точности повторяя изгибы тела. — Шантаж не пройдёт.       Осаму одним движением сбросил его с себя, вскочил и отошёл на пару шагов, опять нахлобучив шляпу себе на макушку. Чуя сжал кулаки, готовясь наброситься на него и повалить на пол, сощуренные голубые глаза так и загорелись злобным огнём.       — Ну правда, Чуя, зачем она тебе? — протянул Дазай, напустив на лицо скучающее выражение. — Глупо же смотрится. Только такой прекрасный, как я, может носить подобные шляпы и не выглядеть при этом дураком.       Накахара заскрипел зубами и, откинувшись на подушку, запрокинул за голову руки.       — Сказал же, как память дорога. И не переоценивай себя, на тебе она тоже по-идиотски смотрится, я тебе это уже сказал.       Осаму обиженно насупился и стянул шляпу.       — Скучный ты. Не хочешь даже чуточку поиграть.       — Да, не хочу. Моя шляпа — это тебе не мячик какой-нибудь. А ты можешь мне наконец нормально пообещать, что больше не будешь затевать такие проверки и действовать мне на нервы? — Чуя сдвинул брови.       Осаму повертел головной убор в руках и качнул головой.       — Да, могу. Не буду больше так делать. Я знаю, что тебе нравится заниматься сексом только со мной, Чуя. И эта шляпа, — он напустил на лицо самое серьёзное выражение и слегка нахмурился, — мне не соперница. На, лови.       Чуя ловко поймал кинутую им шляпу и, машинально отряхнув тёмную ткань, опять уставился на неё.       — Чёрт, сволочь, ты её помял!       Дазай, усмехнувшись, плюхнулся на постель рядом и прижался к плечу раздражённого альфы.       — Виноват, очень раскаиваюсь, — с вожделением прошептал он и чмокнул напарника в скулу. — Обещаю, если в следующий раз такое произойдёт, я сам почищу и распрямлю твою любимицу. Хм… Чуя, я хочу выпить. И крабов. Бар уже открылся, как думаешь?       — Нет, — отрезал Накахара, обняв его одной рукой и прижав к себе. — Никакого бара. Чувствую себя выжатым, как лимон, устроим сегодня настоящий полноценный выходной.       — Это как? — разинул рот Осаму.       — Это так, Дазай, что мы останемся дома, напьёмся вина и будем весь день валяться в кровати и отсыпаться. И даже не проси, я никуда сегодня уже не пойду, — альфа шумно вздохнул и сел на край кровати.       Дазай секунду смотрел на него, округлив глаз, а потом по-детски улыбнулся и улёгся на подушку, сворачиваясь в клубочек.       — Знаешь, а я не против поваляться с тобой в кровати денёк. Тем более, пока у меня течка. Может, я даже смогу забеременеть… Я как раз давно хотел у тебя спросить — ты хочешь маленького, Чуя?       От одной только мысли об этом у Чуи волосы дыбом встали.       — Даже не говори мне об этом! — взвыл он. — Я категорически не гожусь для роли папочки, а ты на заботливую мамочку уж тем более не похож, маньяк-суицидник!       — А я хочу… — мечтательно протянул Дазай. — Слушай, а может, попробуем?       — Лучше замолчи, — Накахара поднялся с постели и со стоном потянулся до хруста в позвонках.       — Нет, ну правда… — Осаму упёр подушечку пальца в подбородок и уставился в потолок. — Это же так мило, у нас родится крошечный мальчик, я куплю ему такой мягкий голубенький комбинезончик с заячьими ушками… Мы с тобой будем по очереди качать малыша на ручках, прижимать его к сердцу, петь ему колыбельные, гулять с ним в парке по выходным и покупать ему всё, что он захочет! Ну разве это не… Эй, Чуя, ты куда?! Ты меня не дослушал!       — Теперь и мне выпить захотелось, тебя совершенно невозможно нормально воспринимать на трезвую голову! — раздражённо донеслось уже с кухни. — То ревность к шляпе, то дети в голубых комбинезончиках, хватит уже меня бесить, ты исчерпал лимит на сегодняшний день!       Дазай коварно захихикал и перевернулся на живот.       — Зато теперь я знаю, чем можно тебя напугать, Чуя. И обязательно придумаю, где бы это применить.