Декан

Ты знаешь, что ты чья-та мечта?

      День начался просто ужасно.       В подземельях было сыро, прохладно и даже мысль о том, что ты оказался в самом защищенном и волшебном месте в Англии за последние тысяч лет никак не успокаивала мальчика, что еле переставлял свои ноги в попытках не отставать.       Адам еле-еле волочился вслед за остальными первокурсниками, которых старосты вели на завтрак и потянувшись, зевнул в ладошку. Их разбудили слишком рано, а после вчерашнего дня со всеми его сумасшествиями эти дурацкие семь часов сна показались ему чихом книззла.       Вот если бы он был дома… В это время ни то, что завтракать, никто из его домашних еще даже не проснулся бы. Он и вся его семья были совами — полночи не спали, а просыпались ближе к обеду. По-иному и быть не могло: ведение хозяйства на их немаленьких землях требовало много сил. Вот и он вчера сделал по-привычному и уснул поздно. Но не учел, дурак, что просыпаться заставят в такую рань…       — Запоминайте дорогу, — поучительно говорила им высокая темноволосая девушка-староста из пятикурсников. На самом деле, как показалось Адаму, девчонка выглядела намного младше своих лет. И наверное, именно поэтому упорно компенсировала это своим поведением, — и держитесь вместе.       Он и держался. Так было немного уютнее… Будто услышав эти неподобающие для храбрых мальчиков мысль, к нему тесно прижался его сосед. Но храбрость это ведь не самое важное, да? Спокойствие и его, и этого мальчика много важнее. Они ведь сегодня ночевали вместе и вроде как стали приятелями. Грэхэм Причард пока показывал себя только с хорошей стороны и казался вполне достойным юношей… Конечно, доверять ему было еще довольно рано, но Адам знал, что без союзников в этой жизни было не обойтись, сколько бы он не пытался сохранять обособленность.       Хогвартс… Довольно интересное место. Особенно для него, совсем нечасто выходившего за пределы своего дома. Его хотелось изучить, рассмотреть, обследовать!       Мальчик Адам вышел из обедневшей чистокровной семьи. На самом деле, они имели полное право называть себя древними: родословная их растянулась в двенадцать колен, а это, если верить папе Адама, мистера Альгантуса Саннерса, ого-го! Только от былого величия осталось совсем немного… Необжитые земли и старенький ветхий манор.       Жили Саннерсы и живут всё добывая из своих владений: живность из близлежащих лесов, немногочисленных домашних животных и выращивая сами себе еду. А если что добыть самим нельзя, то всегда можно что-нибудь обменять…       Кроме них самих на их землях жили еще парочка семей, с которыми они жили душа в душу. Вместе охотились, а младшие вместе росли… Адам с гордостью мог сказать, что у него очень большая и дружная семья, несмотря на то, что из кровных родных были у него папа да мама.       Семья для него была отнюдь не пустым словом. Он ею очень дорожил.       Письмо из Хогвартса они с семьей ждали с нетерпением. Во-первых, это означало бы, что Попечительский совет все-таки рассмотрел их заявку и согласился предоставить им скидку для детей из необеспеченных семей, а во-вторых, что Адам все-таки имеет силу нужного уровня для поступления. Второе имело для него значения больше. Ведь скупость попечителей можно пережить, а вот осознание, что ты лишь чуть сильнее сквиба — очень сложно.       Он первый за три поколения Саннерсов, кто все-таки смог попасть сюда на обучение… Но отец его все же не говорил, отчего он, дедушка или прадед не получали писем. Только мальчик сильно сомневался, что дело в силе. Отец на вид был весьма хорошим волшебником. Так что, скорее всего, означало это, что титул обедневшего Рода они получили примерно тогда же — три колена назад.       Он много думал, что же сделает, если желанное письмо так и не придет… Да хотя, что там и думать. Как и все до него: проучится по книгам под надзором отца. Все же хорошо, что письмо-таки пришло… В школе учиться намного интересней! А то так бы он и прожил свою жизнь в четырех стенах…       — После завтрака никуда не убегайте, — продолжала староста, вернув задумавшегося Адама в реальность, — Я и мистер Конфл проводим вас после на занятия, — она вдруг остановилась, потом смерила их внимательным взглядом, заглянув каждому в глаза и дождавшись, пока все кивнут, буркнула, — Не потеряйтесь только.       Эта постоянно серьезная, хмурая девушка вызывала у Адама легкий трепет. Она одним своим голосом и интонацией умела передавать столько эмоций, что и оставалось только молча удивляться. Завидная способность!       Ее звали Элиза, и самой ее примечательной особенностью были волосы. Они у нее были красивые. Черные, пышные и волнистые…       Потом девушка вздернула подбородок и хмыкнув, продолжила идти вперед. А первокурсники двинулись за ней. И Адам совсем без зазрения совести вновь ударился в воспоминания.       День вчерашний был тяжел на впечатления. Утром родители проводили его к алому паровозу и еле распрощавшись, отправили в путь. Мама тогда еще ему целую наплечную сумку собрала и наказала всегда держать ее с собой. «Да ничего особо и нет, только самое необходимое. Можешь и книги в ней носить» — говорила она ему, промакивая белоснежный платочек выступившими слезами. А Адам кивал, одним глазком посмотрев на это «самое необходимое»: две плитки с шоколадом на самообновляющемся стазисе, обезбаливающее, укрепляющее, бодроперцовое… Матушка сильно забеспокоилась, узнав, что в этом году Хогвартс будут охранять дементоры от сбежавшего из Азкабана преступника.       «Вот это была новость! Но мама все же отпустила. Ведь это… это Хогвартс!» — думал он радостно, почти что позабыв об окружающем его холоде.       А потом он ехал на этом поезде в школу… Повезло ли, нет ли, но в купе он находился один: в этом году, по словам старших, было очень мало первокурсников.       На все вокруг он взирал очень внимательно: ему нужно было все хорошо запомнить и рассказать все на каникулах маме с папой. Они очень хотели увидеть все своими глазами, но жаль, не получилось… А затем, встретив их на перроне, один из преподавателей перевез их через озеро на лодках. Это было странно… Немного неуютно, но открывшийся оттуда вид на величественный замок быстро заставил его заткнуться и позабыть о всяких неудобствах.       Все сначала было просто великолепно: и ребята, и замок, и настроение. Но потом началось оно… распределение.       Адам всегда боялся легилиментов и уже с прошлого года начал изучать окклюменцию: его прадед, Альфий Саннерс, говорят, погиб от рук легилимента, увлекшегося чтением его воспоминаний. Никто не знает, как именно его предок перешел дорогу столь сильному магу, но о причине смерти никто, почему-то, не сомневался. «Сначала он свел его с ума, а потом сам дед мой от безумия просил себя прикончить!» — говорил отец и, конечно же, не ему. Подслушивать нехорошо, но… так получилось. Эту историю он услышал давно, еще когда сам был совсем маленьким, но уже тогда при слове «легилименция» он чуть ли не мочил штаны. Ему всегда чудилось, что легилименты это жуткие существа — преотвратные на вид и мерзкие в общении. Это потом он понял, что все совсем не так. Но от страха это не избавляло совсем. Теперь его страх перерос в боязнь всего, что может хоть как-нибудь повлиять на его рассудок: прочесть мысли, изменить воспоминания, стереть память или, не дай Мерлин, свести с ума.       И вот, перед ним ставят шляпу… Которая, как ему объяснила профессорша, которая представила себя как «Минерва Макгонагалл», «распределяет учеников по их личным качествам». А как же это сделать? Она точно залезает в их разум!       Поднять истерику Адаму не дала та же профессор Макгонагалл. Она поджав губы, пренебрежительно оглядела его и сказала: «Не нужны ей ваши тайны. Она сразу же забывает обо всем, как только ее снимают с головы».       Это, конечно, с одной стороны, означало, что проникновение в разум случается, а с другой означало, что лишь на «верхний слой» как писалось в пособии для начальной окклюменции.       От предков кроме родословной у него в наследство имелась неплохая библиотека. Очень маленькая, конечно, но у некоторых и того нет. И вот там он кое-как наткнулся на книгу «Основа защиты мыслей».       И вот, начитавшись этой книги, он уже заранее опасался этого странного артефакта, способного влезть в разум несмотря ни на что. В книге писали, что сила артефакта напрямую зависит от создавшего его мастера, а эту шляпу, говорят, зачаровала сама Ровена, а сам артефакт вышел из-под рук Годрика Гриффиндора, потомственного артефактора. Поэтому по скромному мнению мальчика, опасаться было есть чего.       — Бэддоу, Кларк, — подозвали первую «жертву».       Мальчик робко сдвинулся с места, неуверенно оглядываясь по сторонам. В пару шагов преодолев пространство между ним и шляпой, он быстро уселся на стул. Раз, два, три...       — ПУФФЕНДУЙ! — разразилась шляпа несколькими секундами спустя.       Адам понятливо пожал плечами. Почему-то, ему казалось, что так и будет.       — Блять! — до его уха долетела неосторожно брошенная кем-то фраза со стороны стола барсуков. Никто, кажется, ее кроме него не расслышал. Похоже, кто-то этому Кларку на факультете рад не был.       Стол со студентами в желтых галстуках сдержанно похлопал и сей балаган продолжился дальше.       Звучали разные фамилии, звучащие на разный манер — чаще всего знакомые ему английские фамилии, или чуть реже — на языке французском, а одна девчонка вообще оказалась индианкой! Короче, он бдительности не терял и за всем внимательно следил.       Вообще, Адам по природе своей был довольно-таки внимательным мальчуганом. Ему нравилось наблюдать за течением жизни: он находил радость в наблюдении за разными интересными процессами. Например, ему нравилось то, как люди едят. Или читают. Или спят... Это казалось ему чем-то очень милым. Человек ведь обычно не особо задумывается над тем, как он выглядит, когда ест или занимается чем-то увлекательным, по типу чтения. Конечно, он никогда не стоял над душой у человека, открыто следя за ним, но вот если находилась возможность понаблюдать со стороны, то он никогда от нее не отказывался. О своих немного необычных увлечениях Адам предпочитал не распространяться — вдруг не так поймут, а говорить о том, что этим увлечениям он выделял достаточно много времени, он не собирался тем более.       Почему-то в этот момент его щеки накрыл легкий румянец. Ему стало стыдно. Иногда из-за этих своих пристрастий он иногда видел то, что ему видеть совсем не нужно было.       Однажды он как-то невзначай углядел брата своего друга голым. Он нечаянно, правда! В пору было бы после этого происшествия прекратить заниматься подобным, но Адама это будто бы даже подстегнуло.       — Саннерс, Адам, — разделила его думки профессор Макгонагалл, своим сухим голосом озвучив его имя.       Он тяжело вздохнул и двинулся в ее сторону. Раз, два, три…       — Куда же тебя определить? — прозвучал наипротивнейший голос, когда ему на голову водрузили старую шляпу, непонятного, но скорее болотного цвета. Она, не получив никакого внятного ответа, продолжила:       — Ну чего ты меня боишься? Я, знаешь ли, такое повидала — меня нечем удивить. И поделиться я увиденным все равно не смогу, — шляпа, вроде бы, даже хмыкнула, — Скрытный мальчик. Внимательный — а сам-то внимание не любишь, труслив. На Гриффиндор не пущу… С людьми общаться не любишь, одиночество по душе, да? На Пуффендуе неуютно будет тебе, дитя. Когтевран или Слизерин?       — Я не знаю…       — Я и не спрашиваю, — усмехнулась она.       — СЛИЗЕРИН!       Вот так и прошло его распределение.        На самом деле, ничего против этого факультета он совсем не имел. Да и вообще: ему было в большей степени просто плевать. Ведь главное учиться, какая разница где? Немного поразмышляв, он все-таки задался вопросом, почему его определили именно к слизнякам, ведь хитрости, с которой ассоциировали учеников этого дома, по его мнению, у него не было. Хотя… Скрытности, любопытства, осторожности — хоть отбавляй. Может поэтому? Да какая уже разница…       Другие, распределенные вместе с ним детишки тоже не выглядели отпетыми хитрюгами и подлецами, поэтому он просто забил: мало ли какие ярлыки навешивали люди друг на друга. Зачем их вообще учитывать? Распределили и распределили.       На его курс в Слизерине попало человек десять, из комнаты мальчиков с ним вышло человек шесть, следовательно девочек было четыре. Он слегка усмехнулся своим нехитрым исчислениям и чуть увереннее двинулся вперед.       Их маленькая компания уже проделала свой путь до большого зала. Старосты осторожно пропустили их вперед и провели до столов.       На завтраке уже было шумно. Их, если быть честными, разбудили позднее других курсов. Наверное, хотели им дать отдохнуть. Адам неспешно проследовал на свое место, с любопытством оглядываясь вокруг. Он лениво мазнул по другим столам, детям, весело и воодушевленно гомонящим о чем-то; по убранству зала: красивому утреннему небу, парящим незажженым свечам, по преподавательскому столу… И почему-то взгляд его там задержался.       Причиной послужил человек. Мужчина, если быть точнее. Он сильно выделялся на фоне остальных своей неординарной внешностью: черные, как смоль волосы, массивный, орлиный нос, широкие скулы, еще шире плечи, облаченные в черный сюртук. Он выглядел как вампир, если честно.       — Адам, передай, пожалуйста, то пирожное, — тихо, почти на грани слышимости попросил его Грэхэм, чем немного сбил Адама с мыслей. Мальчик отряхнулся и согласно кивнул. Адам об этом ничуть не переживал и передав ему это треклятое пирожное, тоже принялся кушать, исподтишка наблюдая за «вампиром».       Тот очень аккуратно ел.