Медленно

— Наши отношения исчерпали себя, — мрачно заявил Саске, подхватывая сумку и выходя за дверь. Сакура услышала его тяжелые шаги по лестнице, хлопнувшую дверь подъезда и осталась в оглушающей тишине. Она тихо сползла по стене на пол, уткнувшись лицом в колени, всхлипнула, стараясь держать в узде чувства. Так больно. Просто взял и ушел. Девушка знала — он уйдет. Знала, когда он не приходил домой или приходил поздно, и от него пахло чужими духами, приторно сладкими, омерзительно-дешевыми. Знала, когда вместо утреннего секса, он уходил сбивать возбуждение в душ, а вечером сразу отворачивался на другой бок, мотивируя тем, что устал. Знала. Но до последнего не верила, что Саске, ее любимый, дорогой Саске, сможет уйти, бросить то, что они создали за этот год. Не верила, отчаянно надеялась, что еще нужна ему. Не верила Ино, которая в сотый раз прогнозировала его уход, сверяясь с гороскопом и очередным выпуском журнала «Все для современной девушки». Дождалась. Теперь она сидит у не запертой двери, сдерживает слезы, себя сдерживает, чтобы не побежать за ним. Чтобы сохранить остатки собственной гордости и его уважения к ней. Больно. Перед глазами стоит его улыбка, мягкая обольстительная. Его темные сверкающие глаза, которые подобно черным дырам затянули ее в себя. Его волосы, темные шелковистые, в них так приятно зарываться пальцами, так приятно мечтать, думать. Так больно об этом думать. Сакуре кажется, будто она задыхается, словно невидимые руки сдавили шею. Она заторможено обвела коридор взглядом и встала с холодного пола. Хотя, это сердце у Саске холодное, а пол просто… Харуно подошла к окну, наблюдая за стремительно удаляющейся фигурой в черной куртке. За резкими порывистыми движениями. Она знает, куда он идет. К ней. Кажется, ее зовут Карин. Но она точно не помнит… Да и важно ли это? Он просто ушел, неважно куда. От нее ушел. Внутри сгорает сердце, бьется о ребра…слабое, глупое. Влюбленное. Наивное. *** Первые дни проходят, словно во сне. Она ходит по квартире, что-то делает, но не замечает этого. Зрение постоянно мутное из-за стоящих в глазах слез, которые отчего-то не могут пролиться. Она в каком-то безвременье, забытье. Из этого состояния ее вывел звонок в дверь, резкий, быстрый, странный в наступившей губительной меланхолии. На пороге стояли Хината и Ино, ее подруги. Лица у обеих были встревоженные, напуганные. — Сакура? — робко позвала Хьюга, проходя в квартиру. — Все хорошо? Ничего не хорошо, взгляд девушки пустой и слезы… — Что случилось?! — Яманака подтащила ее к дивану, заботливо глядя в глаза. — Ты не отвечала на звонки… И, правда. Телефон много раз звонил, но идти до него не хотелось. Ничего вообще не хотелось. Только увидеть Саске, только его. Ее словно отпускает, и Сакура начинает плакать, уткнувшись Ино в плечо, судорожно сглатывая, сбивчиво неразборчиво что-то бормоча об Учихе. Рыдания рвутся из груди, она слышит, как Хината шепчет что-то утешающее, а Яманака обещает прибить Саске. Сердце догорает окончательно с последними слезами. Уже не больно, но пусто в груди, там, где было сердце, теперь дыра. *** Медленно капает вода из крана, медленно тикают часы, время течет медленно... С тех пор как он ушел, мир воспринимается сквозь толщу воды. Медленно, заторможено. Сакура бездумно посмотрела на свое отражение и отвернулась, подхватывая сумочку. Сегодня у Хинаты и Наруто новоселье, они пригласили всех своих друзей в новый дом. Отличный повод развеяться. Но душа отходит от любви к Саске невыносимо медленно, пустота давит и не хочется никуда идти. Бессмысленно. Зачем ей это? Зачем? Сердце все равно сгорело, больше не влюбится. А без него — не жизнь, медленно угасание, постепенное увядание красоты. Жизнь проходит. Но слишком медленно. Сакура вышла из такси, оглядывая новый дом Хьюги и Узумаки. Не очень большой, но уютный, два этажа и садик, где смогут играть дети. Харуно невольно улыбнулась, представив себе это. И тут же помрачнела. Ей это не светит. Зайдя в дом, Сакура почти сразу услышала радостные вопли Наруто и смех Кибы, который что-то рассматривал в альбоме. Акамару носился вокруг, создавая беспорядок. Очень типично…для Узумаки. Внезапно взгляд зацепился за темную шевелюру, затем скользнул к бездонным глазам и недовольно поджатым губам. Бледной коже, темной одежде. Саске. Боль в груди становится почти невыносимой, когда их взгляды встречаются. Забыть о нем, не думать. Не смотреть. Так лучше. Харуно прошла к Хинате на кухню, согласившись помочь с салатом. Мысли скачут вокруг Учихи. Зачем она только пришла, ведь знала — они с Наруто лучшие друзья. Так чего не подумала-то, дура?! Злость на саму себя быстро переходит на Саске. А он чего заявился? Или с Карин скучно? Ядовитые мысли заставляют почти ненавидеть Учиху. Медленно боль сменяет ярость и злость. Такова Сакура. Страдать долго — это не ее путь. А вечер только начался. *** Они играли в гляделки. Бросали острожные взгляды друг на друга, медленно отводили их и снова смотрели. Впрочем, больше все же Саске смотрел, чем она. Она флиртовала. С Неджи, с Кибой, с Ли, который был влюблен в нее давно. Дарила улыбку, пусть и фальшивую, всем кроме него. За обедом, она сидела далеко от него, но прекрасно видела, как он сжимает вилку, когда ей наливает вино Шикамару… Пусть смотрит, ей не жалко, пусть знает, что и у нее все хорошо. Саске не выдерживает, когда начинает играть музыка, и ее приглашает Неджи. Сакура даже не успела ничего сообразить, как ее схватили за руку и поволокли куда-то. Девушка благоразумно не вырывалась, к чему, если он все равно сильнее. Они остановились в небольшой гостевой комнате на втором этаже. Учиха повернулся к ней, пристально глядя в глаза, изучая. В его же взгляде Сакура видит муку, тоску и злость. С минуту они смотрели друг на друга, рвано дыша, а потом Саске с тихим стоном приник к ее губам. — Не могу больше, — прошептал он, прижимая ее к стене, жарко целуя, властно раздвигая губы, исследуя ее рот своим языком. Харуно удивленно стонет, не понимая, но отвечает на поцелуй, по привычке. Жадно, с желанием, с мукой тоски по родным губам. — Хочу. Короткое слово бьет по сознанию, стирая барьеры, и Сакура с готовностью обнимает его, наслаждаясь сильным телом. Изящная цепочка летит на пол, а за ней сползает расстегнутое платье. Ее руки, словно без воли разума, расстегивают его брюки. Сакура спускает боксеры и сжимает его член в кулак, начиная резко двигать рукой. Саске гортанно стонет, поддаваясь навстречу руке. Он сам спускает ее трусики, что-то недовольно бормоча, и отступает, давая девушке их снять, сам избавляясь от боксеров. Разум теряется где-то, когда Учиха начинает целовать шею и спускается к груди. Мягко сжимает ладонями, слушая сбившееся дыхание и, наклоняясь, мягко вбирает в рот сосок, под довольный стон Сакуры. Девушка выгибается, когда он входит в нее двумя пальцами, не отрываясь от груди. Язык играет с возбужденной горошинкой соска, пока он трахает ее пальцами. Харуно ласкает пальцами головку члена, чувствуя, какая она мокрая от смазки. Хочется ощутить его в себе, и она двигает бедрами ему навстречу. — Ну же, Саске, — стонет, когда трется о нее членом. Их глаза встречаются, и она понимает — он раскаивается, что ушел, жалеет безумно… Потому что любит, как и она. Саске медленно, так невыносимо медленно входит в нее, подхватив руками под попу, прижимая к стене. Неровными толчками, дразня ее, заставляя самой насаживаться на его член. Он медленно двигается в ней, проникая глубоко, так, что почти больно, заполняя. До конца. Невыносимо. Прекрасно. Жарко. Губы встречаются в поцелуе, и Сакура прикусывает его губы, ставя метку, он ее. От таких мыслей в голове сладкий дурман. Она поддается навстречу толчкам Учихи, постанывая, моля о чем-то. Требуя быстрее, не в силах терпеть медленный ритм. И Саске сдается, начиная просто вбивать девушку в стену, так, как ей и хотелось. Толчки, ритмичные движения, развратные поцелуи с ниточкой слюны… Они не продержались долго. Она кончила первой, застонав в поцелуй, содрогнувшись всем телом, а парень следом, перед этим выйдя из девушки и забрызгав спермой ее живот. Голые, они стояли и смотрели друг на друга. В чужом доме. Посреди праздника. И от неожиданного чувства полного счастья Сакура засмеялась, прижавшись к любимому, чувствуя, как тот тоже давит в себе смех.