Я и Мистер Совершенство

Pov Лилиан Сквозь неясный шум в ушах я различала причитания моей приятельницы Ди. Хотелось прикрикнуть на нее, чтобы замолчала. Ее немного резкий голос был так громок, что мне хотелось оглохнуть, так сильно раскалывалась голова. Я слабо простонала, чувствуя сухость во рту. - Она очнулась! – тут же раздалось откуда-то. – Ну, наконец-то, Лили! Ты меня так напугала! Я открыла глаза и сощурилась от непривычно яркого света. Меня охватило ощущение, что я только что проснулась, потому что никак не могла понять, что произошло. - Что со мной случилось? – слабо спросила я у белого пятна слева, которое все больше приобретало черты человеческой фигуры. - Ты упала в обморок! – живо ответила Ди, - Прямо посреди улицы! Я привезла тебя сюда, ты не приходила в себя... - Сколько я была в отключке? - Минут десять. Я жутко перепугалась, думала, ты умерла… Я вспоминала ощущение космоса и бесконечного полета, свободы. Будучи вне сознания, я чувствовала себя такой огромной и маленькой одновременно, летала в воздухе, сдувала одуванчики, шуршала вместе с листьями деревьев. Потрясающее и одновременно угнетающее состояние. Потому что на какой–то момент мне показалось, что меня никогда и не существовало вовсе, что я не рождалась на этот свет, что мое существование – вот оно, а вся эта пресловутая «жизнь» была всего лишь коротким сном. Это была действительно страшная мысль. - С Вами все в порядке, как вы себя чувствуете? – человек в белом халате участливо протянул мне стакан воды. - Да, - нет, совсем не в порядке, но разве я вам это скажу? – Ди, мне нужно домой. Скорее. Ди закивала и, слава богам, смолчала. - Вам необходимо лучше питаться, - продолжал тем временем доктор. - Еще немного и вы доведете себя до булимии! Я поставлю вас на учет. - Нет, что вы, не надо! – от слова «учет» мне стало не по себе, тем более что я сама всячески боролась со своей булимией, которая впервые посетила меня неделю назад. - Я просто забыла поесть сегодня с утра, вот и все! - А еще вы забыли поесть вчера и позавчера. Я вас предупредил, - доктор явно не шутил со мной. Я быстро закивала, отчего опять закружилась голова. На учет совсем не хотелось. - Лили, - мягко начала Ди, когда мы уже подъезжали к моему дому. Ну, честно говоря, не совсем к моему. Это был дом, купленный Биллом, а значит, он принадлежал Биллу, а не мне. - Ты уже непохожа сама на себя. - Что ты имеешь в виду? – вскинулась я. - Да ты тощая! – заявила подружка. - До чего ты себя довела вообще? Тебе надо к врачу! - Хватит. Не надо читать мне нотации. И мы сейчас едем от врача, забыла? – слабо попробовала отшутиться я. - Ты хоть скажешь, чем вызвано это маниакальное желание уморить себя голодом? – Ди так просто никогда не отвяжется. - Ничем особенным, просто мне нравится быть худой, - легко солгала я. - Это уже ненормально, Лили…Ты не просто худая, ты просто скелетина! Это из-за несчастной любви? Или что еще? Мне тебя насильно кормить, что ли? Ты только скажи, и я буду кормить тебя с ложки, если сама не в состоянии, - ворчала Ди, нервно стуча по рулю. Я вздохнула. Болтовня Ди действовала на нервы. Если бы не слабость, я бы послала ее и поехала домой на автобусе. Лучше уж так, чем нервничать рядом с ней. В последнее время у меня совсем расшатались нервы, а антидепрессанты, которыми я баловалась раньше, я зареклась больше никогда не принимать, потому что они дурманили голову, и состояние после них было не то чтобы не нервное, а пофигистическое, а состояние пофигизма мне никогда не было свойственно. Ди отвязалась от меня сразу же, как довезла, и я за это была ей благодарна и чувствовала небольшое чувство вины перед ней, хотя нутром чуяла, что эта ее забота немного наиграна, как бывает наиграна забота малознакомого вам человека в сложных для вас ситуациях. Меня всегда удивляло это свойство в людях – когда у тебя серьезная проблема, если тебя грабят на улице четверо крепких бритоголовых парней, то прохожие проходят мимо, старательно делая вид, что ничего не происходит. Чувство самосохранения? Да, вполне. А если с тобой случилась небольшая неприятность – ты поскользнулась на льду, скрытом под слоем снега, то вокруг тебя сразу соберется небольшая кучка страстно желающих помочь не только подняться на ноги, но и пройти до нужного тебе места, и все прочее, даже если ты заявляешь, что все в порядке и вполне в состоянии подняться сама. Из чувства ли сострадания окружающим? Нет, просто «помогающий» стремиться почувствовать себя этаким «маленьким героем», спасшим упавшего человека. Делать маленькие добрые дела гораздо легче, чем оказывать реальную помощь попавшему в беду человеку. Видимо, до Ди наконец дошло, что она иногда бывает жутко раздражительной. Она была совсем не плохим человеком, вся проблема заключалась в том, что Ди была из того типа людей, пригласив которых на прогулку вы взвоете через полчаса общения, не вытерпев бесконечной трескотни. Человек-трещотка, так называли ее за глазами. Дом Билла не отличался от нескольких десятков таких же домов в пригороде Берлина: двухэтажный и солидный, не очень большой, с маленьким двориком. Вполне уютный для одинокого человека, или для молодой пары. Вполне уютный внутри, светлый и теплый. В общем, добротный дом. Конечно, ведь его выбирал Билл, а он был очень педантичен в таких вопросах и всегда просчитывал все до мелочей, прежде чем делать такие крупные покупки. Уверена, он достал риелтора, продавшего ему этот дом, вопросами и придирками, касающихся всего в доме, начиная с потолка и заканчивая отоплением, поэтому тот и сделал ему небольшую скидку. А, вовсе, не потому что Билл – «звезда мирового масштаба» и перспективный клиент. Но, это были уже мои догадки, и я бы никогда не сказала ему это в лицо. Чуть посмеиваясь над этими мыслями, я открыла дверь и вошла в этот уютный домик, пахнущий розами, которые я выращивала на заднем дворе. Я любила их мягкий запах, поэтому старалась уделять им больше свободного времени, ухаживая за прекрасными растениями. Билл считал мое увлечение не то что глупым, но несерьезным, ведь оно не приносило никаких доходов и не имело особого смысла, ведь розы я не срезала. Он мягко усмехался, заставая меня на заднем дворе в халате и ножницами в руках, обнимал, стараясь не задеть мои грязные руки, и говорил, что я ухаживаю за этими цветами лучше, чем за ним, за что получал грязной рукой по плечу. Дома первым делом я поставила на зарядку мобильник и, наконец, включила его. От Тома пришло смс. Мои ладони мгновенно стали влажными, как всегда было, когда я беспокоилась за Билла, и он не выходил на связь. Сегодня утром я не выдержала, и написала Тому немного истеричное смс-сообщение, где возмущалась по поводу их молчания. И вот, о чудо, Том соизволил мне ответить: « Привет, Лили. Не переживай, тут просто Билла замотали по интервью и фотосессиям. Дэвид требует нашего присутствия на всех after-party, мы тут все как белки в колесе крутимся. Поэтому не обижайся, что он не звонит, ок? Мы прилетим послезавтра, так что не грусти там =)». Как мне не грустить, когда мой парень, с которым мы встречаемся вот уже три года, не потрудился даже позвонить мне или написать смс? Более того, он был недоступен. Не верю, что он так уж занят. В конце концов, можно было написать мне пару строк, что он любит меня, и чтобы я не скучала без него. А я ведь скучала и переживала, ведь рядом с ним я быть не могла, не могла помогать ему, смотреть на его улыбку и искорки в глазах, которые всегда появлялись, когда он занимался своим любимым делом – музыкой. Горло сдавили непрошенные слезы. Было обидно, чертовски обидно. Обидно так, что хотелось позвонить Тому и истерично потребовать к трубке его брата, а потом кричать, глотая слезы, какая он сволочь и скотина. Том вряд ли бы ответил на звонок, но, по крайней мере, он догадался написать мне короткую смску, и на этом спасибо, хотя легче мне не становилось. На кухне, обставленной по последнему слову техники, я сварила себе овсянку – единственное, что я позволяла себе есть в любых количествах. Мне повезло, что самая полезная каша является еще и моей любимой кашей. Овсянка на воде получилась сероватой и безвкусной, но я ела ее без всяких проблем, потому что все равно бы не почувствовала сейчас вкуса, будь каша даже очень вкусной. Слишком я была подавлена. После того, как я вымыла тарелку и выпила стакан воды, я пошла в уютную гостиную. На полу лежал пушистый ковер, мягкий диванчик стоял рядом с плазменным телевизором. Но самое главное, что было здесь – камин. Мы с Биллом обожаем этот камин, тихое потрескивание огня, мягкий свет и тепло, от которого комната становится какой-то сказочной, волшебной. Мы часто отдыхаем по вечерам, лежа на диване и смотря на превращающиеся в пепел щепки. На каминной полке расположилась моя гордость, мое увлечение номер два после выращивания роз. В ряд стояли пара десятков статуэток в виде ангелов, маленьких и побольше, совершенно разных, купленных мною в разных местах и в разное время. Был тут и ангел, которого привез мне Билл – белый, с посеребренными крыльями и руками, сложенными в молитве. Прекрасная статуэтка полюбилась мне больше всех, потому что привез ее мой любимый человек, специально для меня. Эта мысль согревала меня, когда я смотрела на каминную полку. Когда в комнате не было другого света, кроме света огня, статуэтки отбрасывали странные и красивые тени на стену. Я посмотрелась в большое квадратное зеркало, висящее на стене. Вот она я – бледное лицо, длинные темно-каштановые волосы, глубокие голубые глаза, похудевшая так, что джинсы стали мне велики, и приходилось прокалывать в ремне все новые дырки, чтобы джинсы не спадали. Нужно будет заглянуть в магазин и купить себе одежду по размеру, а то хожу, как неврастеничка. Билл меня не поймет, если увидит в таком виде. Хотя…Я наверняка буду нравиться ему больше, чем раньше… - Твою мать! – Билл держал в руках пустые коробки из-под пиццы, которые я не успела выкинуть, и теперь эти вещественные доказательства моего переедания мой парень буквально сунул мне в круглое лицо. - Так вот, значит, как ты ничего такого не ешь, да? Как это понимать вообще? - Ну, Билл, - жалобно заканючила я, пытаясь выхватить коробки из крепких рук моего парня, который смотрел на меня осуждающе и разочарованно. - Всего пару раз было. Ну, что я могу поделать, если мне хочется? - Терпеть, дорогая моя, терпеть, если уж тебе так хочется травить свой организм. Ты посмотри, что ты с собой сделала! Была стройная, как тростиночка, а теперь как… - Билл отшвырнул коробки в сторону и отшагнул от меня, просканировав строгим взглядом. Я почувствовала, как щеки обдало жаром, и оскорблено прошипела: - Как кто? Договаривай, Билл! - Как корова! – припечатал мой парень и схватил меня за руку, потащив куда-то. Пунктом назначения оказалось большое квадратное зеркало, в которое я теперь не любила смотреться. Билл выставил меня вперед, а сам остался позади. - Смотри, - сказал он. - Смотри, что ты творишь со своим телом! И я смотрела. Смотрела на полные ноги, на которых, казалось, вот-вот разойдутся мои любимые джинсы. Смотрела на появившиеся бока, на выступающий живот. Смотрела на ставшую большой грудь, что смотрелась не эстетично. Смотрела на круглое лицо с румяными щеками – то ли от стыда, то ли от состояния тела. Лишь волосы остались прежними, блестящими и крепкими, очень густыми, потому что за волосами я ухаживала всегда. - Тебе нравится, что ты видишь? – с каждым словом Билл раздражал меня все сильнее. - Ты любишь себя такой? Что случилось, Лили? Ты никогда не доводила себя до такого… - Ну да, я поправилась, Билл, - процедила я. - Но не надо делать из этого катастрофу. Похудею. Ты так говоришь, как будто сам не ешь всяких вредных вкусностей! - На мне они не отражаются, как видишь! – легко парировал Билл. - У меня конституция тела такая, ничего с этим не поделаешь. Добавь к этому мой образ жизни: я просто не успеваю набрать вес. Я вздохнула, чувствуя себя толстой бесполезной личинкой. Ну да, образ жизни у меня был не очень уж подвижный: я училась на заочном отделении на экономиста, была уже на последнем курсе, работала в цветочном магазине по сменам. В свободное время я почти никуда не выходила; у меня не было закадычных подруг, с которыми я могла бы мотаться по клубам; я предпочитала проводить время за книгами или ухаживая за своими прекрасными розами. - Лили, - Билл обратился ко мне таким тоном, будто говорил с маленьким ребенком. - Я ведь не обвиняю тебя в чем-то. Да, не скажу, что мне нравится твой вид, но…Ты ведь можешь пообещать, что приведешь себя в порядок? Пожалуйста. - Конечно, я обещаю. Что я еще могла ему сказать? Я никогда в жизни не признаюсь ему, что начинаю есть, как только в прессе появляется очередная «утка» по поводу его новой девушки, когда в сети появляются сомнительные фото, когда читаю, что пишут фанатки, которые якобы провели ночь с Биллом, когда на интервью Биллу задают вопрос по поводу его девушки, и он отвечает, что абсолютно свободен. Я понимаю, что это – его жизнь, его работа, что ему приходиться так говорить. Но сердцу ведь не прикажешь, и каждый раз его слова «я свободен» режут мне что-то глубоко в груди, а руки так и тянуться взять что-нибудь, чтобы зажевать свои переживания. Так хочется, чтобы он был только моим, чтобы принадлежал только мне, чтобы все знали, что он несвободен, и уже давно. Билл погладил меня по голове и вышел из комнаты, оставив меня в раздумьях. Да, он должен быть доволен мной, ведь я так постаралась, а Билл уважает трудолюбивых и старательных людей, потому что сам такой же. Теперь моя фигура была вполне сносной, хотя и досталась мне тяжким трудом – я всегда легко набирала вес и тяжело худела. - Ты – молодчинка, Лили Эванс! – улыбнулась я сама себе. Как говорится, сама себя не похвалишь, никто не похвалит. В зеркале мне в ответ улыбалась бледная худенькая девушка, немного похожая на привидение. Отметив про себя, что надо будет выбраться в магазин за новыми джинсами, я завалилась на мягкий диван в гостиной, чтобы впасть в объятия сна.