ты пахнешь, как любовь

Это вам не 13 причин почему, и он не неадекватная девчонка, чтобы суициднуться, а потом долго и занудно объяснять как и почему он это сделал. Потому что людям абсолютно не интересно. Кто будет слушать дебильные кассеты, чтобы понять мотивы и психологию мертвого человека? Лучше сразу повесить на него ярлык самоубийцы, обвинить во всех смертных грехах и ходить со всем своим высокомерием, говоря, что вам жаль бедного мальчика. Вам всем плевать на него и на его смерть. Точно также как сейчас плевать на меня. Вы видите только то, что хотите видеть. Грешника. Человека, совершившего поступок за который попадают в ад. Но не хотите ли вы раскрыть глаза пошире, вынуть солому из ушей и услышать правду? *** Лицо Антона сейчас достигло самого яркого оттенка красного и медленно переходило к белому. На данный момент Шастун мог идти работать светофором на самом аварийном перекрестке города, своим лицом говоря «не лезь блять, дебил, сука, ебаный, ты не видишь красный что ли блять». Ситуация была самой плачевной. Добровольский строго смотрел на него сверху вниз. Арсений Сергеевич прикрывал улыбку рукой, пытаясь не впасть в истерику. Шастун, сидя под учительским столом, аккуратно вытер слюнку возле уголка рта. Приплыли. — Ручка… упала. Я поднял, — заикаясь, произнес парень. — Ага, а потом от нечего делать начал ее облизывать, — сложив руки на груди, скептично отозвался директор. — Павел Алексеевич… — начал ученик, пытаясь вылезти из-под стола. — Никаких оправданий, Шастун. Выйди, — перебил Добровольский и повернулся к Арсению Сергеевичу. Антон открыл глаза. Он снова вернулся в реальный мир, где были безответные чувства, грусть, страдания и физика. Нет, против Оксаны Александровны он ничего не имел. Хрупкая, милая и улыбчивая, девушка быстро сдружилась с десятым классом и привила им некоторую любовь к столь сложной, для гуманитарного класса, науке. Но прямо сейчас он хотел обратно в свой сон, чтобы узнать что же директор сказал Арсению Сергеевичу. Чертов историк занимает все его мысли и это просто невыносимо. От Попова пахнет невъебически классно. Антон просто по уши в своем преподавателе. Втрескался, втюрился, влюбился. Он ловит каждое движение учителя, каждый взгляд. Старается быть как можно ближе, всякий раз пытаясь уловить тот самый аромат, что сводит его с ума. Парня переебывает от каждого случайного прикосновения, и начинает казаться, что он чертова малолетка, которая вкрашилась в старшеклассника. Только вот он и есть старшеклассник, а его краш на восемь лет его старше. Докатились. — Пс, Шаст, — шепчет Позов с соседней парты, — у Арсения сегодня днюха, че ты ему дарить будешь? — А вот, Диман, что я ему буду дарить тебя ебать не должно, — ухмыляясь, отвечает парень. Звенит звонок с урока и ученики наскоро собираются домой. Шастун же не спеша складывает вещи, прощается с друзьями и идет в сторону парковки, ища глазами машину историка. Спустя двадцать долгих и скучных минут появляется и сам хозяин автомобиля. Он здоровается с учеником и уже привычно ослабляет узел галстука, шепча что-то вроде: — Боже, наконец-то… — Знаете, — сразу начинает Шастун, — мне постоянно казалось, что в вашем стиле чего-то не хватает. То есть у вас прекрасные костюмы, рубашки, обувь, даже носки! Но мне постоянно что-то не нравилось и теперь я понял что… Антон достал из рюкзака длинную коробочку и протянул ее преподавателю: — Я так долго выбирал его, что, кажется, будто я сам его сделал, — смеется парень. Арсений открывает коробку и видит простой серебряный браслет. На нем нет никаких побрякушек и бусинок, нет вставок. Нет ничего. Просто серебряная цепочка, которая удивительно сильно нравится Попову, он вынимает украшение из футляра и просит Антона помочь застегнуть цепочку на руке: — Антон, спасибо большое, он очень красивый, но не стоило заморачиваться. Ты, наверное, потратил все карманные деньги на это. «Вообще-то, я потратил не только свои деньги, но и Димины и теперь я его раб на всю жизнь» — думает ученик, а вслух произносит: — Никаких проблем, Арсений Сергеевич, он обошелся мне не так дорого, как вы думаете. С Днем Рождения. «По-крайней мере это того стоило» — все еще говорит про себя Антон, наблюдая за восхищением в глазах учителя. Мужчина улыбается и неожиданно обнимает Шастуна. Запах захлестывает ученика с ног до головы и тот просто тает от охуенных ощущений. «Пожалуйста, не отпускайте меня»— думает парень и прижимается ближе к учителю, в тот же миг объятия исчезают. — Ну что же, пойдем посидим где-нибудь, я угощаю! — предлагает Попов и, не дожидаясь ответа, садится в машину. — Главное — не палиться. Это же так просто, так просто! Невероятно просто! Просто изи! Пиздец… — шепчет под нос Антон и следует за Арсением. *** Над озером летают чайки. Учитель и ученик сидят на скамейке перед водоемом, который находится прямо во дворах домов. — Вот повезло же кому-то, — тихо произносит Арсений. Антон в ответ лишь тихо угукает и продолжает смотреть за чайками. Они сидят так еще минут пять, когда педагогу надоедает считать птиц, он произносит: — У вас скоро контрольная по истории, ты готов? — Неа, — отвечает Шастун, — а можно я как-нибудь по-другому сдам? — «Как-нибудь по-другому» это как? — заискивающе спрашивает Арсений и поворачивает голову в сторону светловолосого. «Натурой было бы идеально», думает Антон, но вслух говорит: — Ну, там… общественные работы всякие. Арсений пододвигается ближе к парню, кладет руку на спинку скамейки и отклоняется назад. — Общественные работы, говоришь… — тянет он, — нет, так не пойдет. Можешь сдать зачет прямо сейчас и не ходить больше на уроки в этом году. — Ага, знаю я вас и ваши зачеты, завалите еще, потом придется еще и летом ходить. Спасибо, схожу на уроки лу… — бормочет Антон, останавливаясь на половине слова. «Целое лето с Арсением, Шастун, подумай блять!» орет его внутреннее неадекватное «я» и парень быстро исправляется, — а хотя давайте, все равно терять нечего. Следующие полчаса проходят в разговорах об императорах России, внешней политике и изменениях внутри страны в девятнадцатом веке. Антон с наслаждением смотрит на то, как Попов смеется с его очередного «Че они с Турцией постоянно воюют, делать что ли больше нечего?», а Арсений с восторгом слушает каждый правильный ответ, гордясь тем, что в этой глупой голове хоть что-то задерживается. Последнюю свою мысль он произносит вслух, на что получает лишь легкий смешок. «Ага блять, кроме вас в моей голове не задерживается ничего, Арсений Сергеевич. Я и историю-то начал учить только ради вас.», думает Шастун, и в сотый раз незаметно вдыхает этот охуительный запах «спасибо, что сидите так близко, господи спасибо» — Ну, думаю, нам пора, а то мы и так засиделись. Мама начнет искать тебя. «Бля-я-я-я-я-я-я-ять, не-е-е-е-ет пожалуйста», мысленно орет ученик, но покорно встает и пожимает руку учителю. Внезапно его притягивают в объятья и Шастун просто замирает, пытаясь продлить это мгновение подольше. К сожалению, ничто не вечно под луной, как говорит Оксана Александровна, поэтому счастье быстро заканчивается, и вот Антон уже смотрит на удаляющуюся спину Арсения Сергеевича. «Надо будет отметить этот день в календаре» думает он, идя домой. А над озером все еще летают чайки. *** «Антош, мы уехали!», кричит мама и Шастун кричит внутри. Его ждут три дня беспросветного пьянства и страданий по чертовому историку. О да, парень готовился к этому очень тщательно. Он заранее попросил Позова купить алкоголь и спрятал его в надежном месте. Сейчас Шастун стоит на четвереньках возле кровати, пытаясь достать первую бутылку виски. Так себе место для того чтобы прятать бухло, но Антон не жалуется, а мать не убирается под кроватью, так что… Юноша наливает себе первый стакан теплой, к сожалению, жидкости и убирает бутылку в холодильник, чтобы та хоть чуть-чуть охладилась до следующего раза. — Докатился ты, Антон, бухаешь в одиночку, да еще и сам с собой разговариваешь. Совсем ебанулся, — произносит парень, делая глоток. Ну, понеслась. Спустя бутылку Шастуна тянет только на одно: признаться Арсению в любви. Больше вариантов он не находит, поэтому берет листик и ручку, для большей драматичности и начинает писать. После еще пары стаканов парень понимает, что дело не идет. Зато идет кое-что другое. Он начинает нервно смеяться, скатываясь по стене, и прикладывает руки к лицу. — Пизда-а-а-а я влюбился в учителя. Шастун осознает это только сейчас, находясь в пьяном угаре и сочиняя сопливые записки для своего краша, как двенадцатилетка. Дожили. Парень снова берет ручку и начинает писать. Лист с неровным почерком и непонятными словами отправляется в учебник Позова, с подписью «Арсению Сергеевичу». Диман потом отдаст его. Сам Шастун отправляется на крышу. В руках у него, уже полупустая, вторая бутылка виски, а в сердце бесконечная любовь к человеку, с которым ему ничего не светит. Антон стоит на краю и смеется, пытаясь зачем-то скрыть боль, которая таится глубоко внутри. Он врет сам себе до последнего, молодец, Шаст, так держать. Парень делает последний глоток, кидая бутылку вниз. Он смотрит, как она долетает до земли и разбивается на сотни осколков. А потом делает шаг. Все. Любви больше нет. Спустя неделю на столе Арсения Сергеевича оказывается записка. Он узнает почерк отправителя и явно нуждается в валерьянке, валидоле или чём-то покрепче. Сначала он хочет сжечь это письмо, как всю неделю пытался выжечь воспоминания о его авторе, но потом он начинает читать. Зачем? Потому что он знает, что там написано и хочет убедиться. Потому что он тоже чувствовал э т о. Вот почему.

«Я влюбился в вас так, как не был влюблен ни в кого и никогда. Я боялся навязываться, боялся надоесть, боялся стать ненужным. Вы стали смыслом и центром моей вселенной. Вот кем вы были для меня. Каждый день я думал о том, что вы перестанете со мной общаться, потеряете интерес или просто найдете себе нового наивного школьника. Но каждый день вы писали и мое сердце сбивалось с ритма при виде ваших сообщений, я понимал, что не сегодня. Это случится не сегодня. Когда вы были рядом, я готов был упасть на колени и молиться, потому что этот запах просто невозможен. Он был нереальным и окутывал с ног до головы. Уже потом меня стало преследовать ощущение, что он со мной повсюду. Постоянно. Когда вы проходили мимо, я мысленно умолял вас о том, чтобы вы остановились и постояли возле меня, просто разговаривая с моим соседом по парте или увлекшись объяснением материала. Я хотел вдыхать вас каждую секунду. Вы невероятно красивы, а ваши руки… О, это отдельная тема, о которой я могу говорить веками слагая оды, хотя с рифмой у меня проблемы. Ваши длинные пальцы, выступающие вены, теплая и мягкая кожа. Ваши руки были идеальными. Вы весь идеальный. Мать никогда не могла заставить меня правильно питаться, заниматься спортом, хорошо учиться или бросить курить. Но от одного вашего «Ненавижу курящих людей.» я был готов никогда больше не брать в рот сигарету, даже незажженную. А ваше шуточное «Тебе нельзя чипсы, это вредно» я воспринимал всерьез и пытался правильно питаться. Вы сделали меня лучше. Спасибо. Я понимал, что нам никогда не быть вместе потому что я ученик, а вы учитель. Даже несмотря на то, что мы оба парни, наша разница в возрасте просто не позволила бы нам нормально строить отношения. Вы уже были женаты, так зачем же вам кто-то настолько юный и неопытный, как я? Но все равно в душе я надеялся, что все наши разговоры и прогулки — не шутка, что я могу рассчитывать на взаимность. От этого мне становилось еще хуже. Просто знайте, что, кажется, вы стали моей первой любовью. Я был одержим вами до последнего своего вдоха. До свидания, Арсений Сергеевич. АШ»