elimi tut

fleurie – love & war

Отец Монти спал в гостиной. Де ла Круз провел девушку в свою комнату, единственную, в которой мебель была практически в идеальном состоянии. Аллексия легла на кровать, укрывшись одеялом. Оставив Кристиан на пару минут одну, Монтгомери спустился на первый этаж. Он сделал чай и взяв вазу с конфетами поднялся обратно. Парень понятия не имел, что могло произойти с девушкой, которая еще пару часов назад была практически адекватной. Сейчас же она была похожа на старую использованную куклу, потерявшую смысл жизни. Алекс смотрела в одну точку – на фотографию спортивной команды, прожигая взглядом Скотта. Ей хотелось кричать, бить и крушить все, что она только видела, но нельзя. Тогда ей придется рассказать Монти о том, что произошло. И что же он сделает, когда узнает о поступке Скотта? Пожмет ему руку, скажет, какой он молодец, и как жаль, что Рид оказался шустрее? Нет, определенно нет. – Что случилось? – поставив чай и конфеты на пол, вновь спросил шатен, – ты можешь мне рассказать, – взяв Аллексию за руку, пробормотал Монти. Он не мог смотреть на девушку, лежавшую перед ним и медленно тонувшую в собственных слезах, – что-то произошло между тобой и Скоттом? Услышав имя Рида, Алекс закрыла темно-синие глаза, стараясь не думать о нем. Не вспоминать его чертову улыбку, гребанные прикосновения и аромат, от которого сейчас становилось безумно дурно. Ей было плохо. Девушка задыхалась в собственных воспоминаниях, которых не было. Она не смогла вспомнить всего. В ее память вернулись лишь фрагменты с Брайсом, то как он протягивал ей колу и как проводил в комнату, чтобы она отдохнула; Алекс вспомнила громкий хлопок двери и тишину, сквозь которую, будто в тумане, пробивались злосчастные воспоминания, связанные со Скоттом и с его ужасным поступком. Аллексия никогда не задумывалась о том, что чувствовали жертвы сексуального насилия. Даже сейчас, оказавшись на их месте, она до конца не понимала, что творилось у нее внутри. Да, ей было плохо, но насколько? Она не задумывалась о самоубийстве (подобные мысли никогда ее не посещали), но она думала о том, чтобы хоть на несколько минут исчезнуть из этого мира, смыть с себя всю грязь и вернуться свежим человеком. – Я бросила его, – прошептала Алекс, сжимая руку Монти. Девушка не хотела ничего рассказывать парню. Он слишком импульсивен, чтобы принимать правду такой, какой она является. Кристиан всегда привыкла что-то недоговаривать (но с Монтгомери это было впервые). Она хотела, чтобы Скотту было больно, также, как и ей, но Алекс не хотела, чтобы у Монти были неприятности. Он последний, кому она желала зла, ведь почетное первое в этом состязании место занял Рид. Де ла Круз больше не сказал ни слова. Смотря на Лекси он пытался разобраться в своих чувствах к ней. Девчонка, которая показалась ему высокомерной выскочкой, фанаткой математики и гребанной недотрогой, сейчас была ему ближе и роднее всех тех, кого он считал таковыми не первый год. Ради нее, Монтгомери был готов переступить через свою гордость и через свой не слишком простой характер. Он старался контролировать свою агрессию, направляя ее в более верное русло – спорт. Де ла Круз понятия не имел, как именно Алекс стала частью его жизни (слишком важной частью). Он засыпал с мыслями о ней, просыпался думая о ней. Монти никогда раньше не задумывался о том, что можно зависеть от другого человека настолько сильно. Он катастрофически нуждался в Аллексии – в ее смехе, улыбке, взгляде и сладком аромате. Любовь ли это? Если бы Монтгомери было знакомо это чувство, то он однозначно ответил «да!». Последний раз он любил мачеху Лили, но это слишком другая любовь. Если это чувство включает в себя переживание за другого человека, желание полностью овладеть им во всех аспектах и безвозмездную тягу, то да – Монтгомери де ла Круз окончательно влюбился в Аллексию Кристиан. Монти безумно хотел поговорить со Скоттом по поводу их расставания с Алекс. Монтгомери знал девушку не так долго, но она, как полагал шатен, не была девчонкой, способной расплакаться из-за парня, которого, как считал Монти, даже не любила. Да, не исключено, что она испытывала к нему симпатию, но не более того. Никому нельзя навязать любовь, если только ты сам ее не навязываешь. К тому же, Монти еще не рассказал Алекс о том, что это Рид подкидывал ей те самые проклятые записки, которые заставляли ее нервничать. Сама же Аллексия даже во сне не переставала думать о проклятом видео, о чертовом Скотте и о том, что с ней произошло. Девушка снова и снова видела все то, что случилось, находясь по ту сторону экрана – сидя около Тайлера, отражение которого можно было разглядеть в оконном стекле, на которое была направлена камера. Кристиан задавалась вопросом: какого хрена он это снимал? Но так и не находила на него ответа. Почему он не сказал ничего Алекс? Он струсил или попросту не хотел говорить об этом? Знал ли Монтгомери о том, что с ней произошло? – это был единственный вопрос, на который Лекси давно знала ответ. Нет, он не знал. Она была в этом уверена. Аллексия, сама не понимала почему, но доверяла де ла Крузу, она чувствовала себя с ним в безопасности и была полностью убеждена в том, что шатен не причастен к проделкам Скотта и Брайса (о котором она временами забывала). – Доброе утро, – прошептал Монти, когда Аллексия открыла глаза. Они проспали первые два урока. Но, если быть точнее, то их проспала Кристиан, Монтгомери же не хотел ее будить, так как она слишком неспокойно спала, как ему казалось. Поправив прядь волос, спадавшую на лицо девушки, парень улыбнулся. Алекс казалась ему безумно милой по утрам: сонные глаза, слегка вялая улыбка, розовый блеск лица и безумный беспорядок на голове. Он не считал это чем-то ужасным напротив – безумно привлекательным. Монти приготовил несколько тостов с шоколадной пастой и бананами, а также вновь сделал чай, так как вчера девушка, так и не выпила тот, что де ла Круз готовил. После завтрака Аллексия и Монтгомери отправились в школу на стареньком джипе парня. Ее волосы развивал теплый, местами горячий ветер, приятно обжигающий ее кожу. Алекс лениво постукивала пальцами по подлокотнику, отсчитывая секунды до встречи с парнем. На мгновение Монти отвлекся. На его телефон пришло сообщение, которое кардинально изменило его состояние. Ему написал Скотти, приглашающий его в кафе (что немаловажно, Рид писал, что будет там с девушкой – Аллексией!). Монтгомери не хотел начинать разговор, который бы не привел ни к чему хорошему, лишь к ссоре, а она ему ой как не нужна. – Встретимся после тренировки, малышка, – Монти поцеловал девушку, а после направился в сторону стадиона, на котором уже занималась половина команды. Проходя мимо группы поддержки, де ла Круз увидел Софи, которая наконец-то вернулась. Девушка была видеть парня не меньше. Окликнув шатена, Тернер, бросив помпоны, направилась к Монтгомери. Она покусывала губы, теребила руками край юбки, безумно нервничая. – Прекрасно выглядишь, – протянул парень, приобнимая девушку. Смотря на нее, он вновь вспоминал чертов полароид, который все также был с ним. Монти безумно хотел во всем сознаться, скорее в том, чего он не совершал, а в том, что не мог предотвратить. –Я ведь могу доверить тебе тайну? – распустив волосы, девушка слегка встряхнула головой, – хотя даже не тайну, а скорее ужасный секрет, – нахмурилась Софи, – в главной роли Лекси, – Монти кивнул, – пойдем присядем, – Тернер направилась в сторону трибун. Присев, девушка осмотрелась по сторонам. Убедившись, что за ними никто, наподобие Уокера, не наблюдает, она начала разговор о том, как стала случайным свидетелем не очень крутой истории на чертовой вечеринке Брайса. Софи начала свой монолог с того, как проснулась в пустой комнате совершенно одна. Ей было не по себе оттого, что Алекс предпочла оставить ее в бессознательном состоянии на вечеринке Уокера, а не отвести домой, как поступала обычно. Поднявшись с постели, Тернер чуть не упала обратно, так как ее голова жутко кружилась. Во рту было сухо, но это было не долго, так как почти пустая банка колы ее спасла. Софи слышала музыку за пределами комнаты. Тернер была уверена в том, что Аллексия где-то на вечеринке в компании Монтгомери, с которым она начала тусить последние недели. (По правде говоря, Софи разглядела в нем потенциал, и уже наметила цель свести парня с лучшей подругой) Выйдя из комнаты, девушка оставила дверь открытой, так как у нее не было сил запереть ее. Тернер медленными шагами двигалась к выходу, стараясь ничего не зацепить. Ум и здравый смысл медленно возвращались к своей хозяйке. Софи услышала резкий стук и спряталась за дверь первой попавшей комнаты. Убедившись, что человек ушел, она, сама того не понимая, пошла в помещение, откуда незнакомец только что вышел. Открыв дверь, рыжеволосая увидела Лекси, лежавшую на постели без каких-либо признаков жизни. В этот самый момент вся дурь из ее головы окончательно выветрилась. Софи била подругу по щекам, надеясь на то, что та придет в себя. Ничего не менялось, Кристиан все также спокойно дышала, не открывая глаз. Услышав возвращающиеся шаги, Тернер спряталась за шкаф, разделяющий комнату на две части: спальную и гардеробную. Закрыв род ладонью, она пыталась не закричать во весь голос, чтобы не сделать лишь хуже. В ее голове не укладывалось, кто мог сейчас стоять по ту сторону шкафа; кто мог совершить на столько безумный поступок. – Чертов, папарацци, – услышала Софи. Мысленно она стала обрабатывать всех парней, каких только знала, чтобы определить, кому из них мог принадлежать этот голос, – тебя надо отнести в душ, малышка, – у Тернер не было никаких сомнений по поводу того, кто был в комнате кроме нее и Алекс. Скотти. Милашка Скотти, оказавшийся далеко не белым и пушистым. Когда парень понес Кристиан в душ, Софи сбежала, стараясь не оборачиваться обратно. Придя домой, она первым делом разбудила отца, сказала, что принимала наркотики и попросилась в реабилитационный центр, в котором была уже несколько раз. Впервые она просилась в него сама, так как не могла бы смотреть Аллексии в глаза. Тернер было безумно стыдно за то, что она не помогла подруге, не вытащила ее из той чертовой комнаты, не уберегла от Скотта. Сейчас же она сидела около Монтгомери, который, ни разу за весь их разговор, не разжал руки. Он был безумно напряжен, желваки нервно дергались, глаза бегали по полю в поисках Рида, который опаздывал на тренировку, тем самым спасая себе жизнь. Софи не понимала почему, но ей хотелось, чтобы всю историю узнал от нее именно Монтгомери (Тернер была уверена в том, что Алекс ему ничего не расскажет, даже если узнает правду. А кто бы рассказал? Кто хочет признаваться в том, что она стала жертвой насилия?) – Скотти? Изнасилование? – произносил Монти, будто убеждая себя в правоте слов Софи. Он до последнего надеялся на то, что Рид ограничился лишь записками, но все его пустые надежды рухнули в тот самый момент, когда Тернер соотнесла все ответы с вопросами, которые так давно мучили парня. После услышанного он предполагал, что Аллексия обо всем узнала. Именно поэтому ее охватила безумная паника и истерика, которую Монтгомери смог укротить лишь к полуночи. Но как, черт возьми, она узнала? Вспомнила или Скотт настолько глуп, чтобы проболтаться обо всем? И почему Алекс ничего не сказала Монтгомери? Боялась или было стыдно? А может и то, и другое? Скорее да, чем нет. – Я не знаю, что сказать ей, когда мы встретимся, – быстро убрав с глаз солоноватые капли, рыжеволосая девушка, отвернулась от парня, заостряя взгляд на темной кофте, брошенной неподалеку, – мне чертовски стыдно за свою трусость. – В любом случае, со своей помощью ты опоздала, – Монти поднялся,– в этой хрени есть и наша вина: она бы не оказалась там, если бы я настоял на другом маршруте до ее дома, и она бы не оказалась там, не начни ты блевать, – саркастично ответил шатен, облизывая пересохшие от напряжения губы. Монтгомери опаздывал на тренировку, но ему было все равно. Он пытался разглядеть в толпе бело-голубых знакомую милую мордашку и разукрасить ее в насыщенно-красный, но Рид, будто чувствуя привкус жареного, не появлялся, – и Софи, – парень долго думал о том, уместен ли сейчас разговор о старом полароиде, о котором Монти не забывал, – ты помнишь, что было 4 июля после вечеринки у Брайса? – достав из кармана сигарету, он начал вертеть ее в руке. – Да, мы курили и шутили. Втроем – я, ты и Брайс. В закрытом клубе, – девушка попыталась улыбнуться, вспоминая счастливые, по ее мнению, часы. – Пообещай, что я буду первый, с кем ты поговоришь об этом, – протянул Монти, доставая потертый полароид. Парень протянул его Софи, мысленно закапывая себя в землю за свой поступок. Но, с другой стороны, Монтгомери был немножко горд собой – он смог принять вину за свою ошибку, не каждому это дано. Взяв карточку в руки, девушка нахмурилась. Ее зрачки то сужались, то расширялись. Она пыталась разглядеть фотографию полностью, не упуская никаких деталей. Софи не верила тому, что эта почти мертвая девушка на фото – она, ведь она совершенно не помнила этого. – Я все тебе расскажу, когда ты будешь готова, – бросил Монти, а после ушел, оставив Тернер наедине со своими недо-воспоминаниями. Позже, уже после тренировки, де ла Круз узнал о том, что Скотта был лишь на первых двух уроках, а после ушел домой никому ничего не сказав. Монтгомери хотел бросить все и побежать домой к Риду, застав его тем самым врасплох. Но, стоило шатену увидеть в толпе выходящих из здания школьников знакомый силуэт, он передумал. В тот же мог все его мысли были заняты лишь тем, как повести себя с Аллексией. Он не мог решить – рассказывать ей или нет о том, что ему известны подробности безумной ночи. – Я проведу тебя, – взяв Алекс за руку, произнес Монтгомери. Де ла Круз был готов поклясться чем угодно, но он чувствовал, что ее сердце практически не билось. Оно будто исполняло прощальную серенаду, в которой для Монти не было места. На протяжении всей дороги от школы до дома, они не проронили ни слова, но это вовсе не значило того, что они молчали. Монти и Аллексия общались мысленно, делясь самым сокровенным. Она редко смотрела в его сторону, боясь показаться подавленной и неживой, он практически не сводил с нее взгляда, пытаясь понять, как человек мог быть настолько сильным. – Спасибо, что проводил, – Лекси слегка улыбнулась, приобнимая парня. Ему казалось, что они слишком быстро дошли до ее дома. – Поговори со мной о Скотте, когда будешь готова, – прошептал Монтгомери. Отстранившись, он увидел непонимающее лицо Алекс, но Монти был уверен в том, что она все прекрасно поняла. Ей лишь больно и ужасно мерзко от одной лишь мысли о случившимся.