Возрождение

Рассвет тихо разгорался над Асгардом, ведя за собой новый день, несущий новые цели, новые эмоции, новые переживания. Но Тору он нёс только страдания и скорбь. Скорбь по брату. Прошло ровно три года с ТОГО момента... А боль не утихала и утихать не собиралась. Она лишь становилась всё сильнее с каждым днём и заставляла молодого царя метаться в своих мыслях, как безумного, и мечтать о смерти. Он стоял на балконе дворца и смотрел на кромку неба, где медленно и размеренно разгорался розовый огонь. Звёзды, словно признавая свою неправоту, нервно подрагивали и гасли одна за другой, отступая перед светилом. Мир тихо и спокойно пробуждался. Это был тот самый час, именуемый предрассветным умиротворением, когда всё будто бы забывало о вечной суете и останавливалось, приветствуя наступающий день своею грустной тишиною. Это был Асгард, но в то же время и не был. Другой мир, другая планета, другой народ... Всё население нового Асгарда состояло из крошечной горстки выживших землян, обладавших какими-нибудь редкими, но слабыми способностями. Тор не чувствовал здесь того, что чувствовал на своей настоящей родине, уничтоженной три года назад. Это было чужое место. Чужие люди. Чужой день, чужая ночь, чужие утро и вечер. Тор ушёл с балкона дворца и спустился вниз, на пустынную улицу. Узенькая, аккуратная, она напоминала улочки ТОГО Асгарда... Которого уже не было и никогда не будет. Ничего. Не. Будет. Никогда. Всё кончено. Половина Вселенной превращена в пепел. Предаваясь своим горестным размышлениям и копаясь в памяти, казалось бы, уже из чисто мазохистского удовольствия, Тор почти не видел происходящего вокруг. Немногочисленные прохожие, встречавшиеся ему, уступали владыке дорогу и странно смотрели вслед, недоумевая, что же заставило его так идти, не замечая никого и ничего. Нет, все понимали: причиной тому его скорбь, но то, что так долго жила она в его сердце, было более, чем удивительно... Одинсон зацепил плечом что-то глиняное. Большая расписная ваза, одна из тех, которые везли куда-то на продажу, упала на землю и с глухим подобием звона разлетелась на черепки. Тор не придал ни малейшего значения произошедшему, однако же кто-то маленький вцепился в его руку; посмотрев вниз, Бог Грома обнаружил оборванное существо предположительно лет шести и относящееся к женскому полу. Чёрные сальные волосы спадали на худенькие острые плечи, огромные серо-зелёные глаза смотрели с безнадежной усталостью. — Ты сломал, — тихо промолвила девочка, указывая на черепки. Её голос был грустно-спокойным, отдающим какой-то давней болью и безнадёгой. — Прости. — Тор легко вытащил ладонь из детских ручонок и собрался было идти прочь, но существо снова схватило его. — Хозяйка оставила меня присмотреть за товаром. Одинсон был более, чем ошарашен. Хозяйка?!.... Рабство в Асгарде запрещено законом, изданным самим Богом Грома... — Тебе повезло, что она не видела тебя. Ей наплевать, кто ты. — девочка склонилась над черепками и провела над ними хрупкой ладошкой. Медленно осколки собрались во единое целое, образовав первоначальную свою форму. Ваза, без единой царапины, вновь гордо стояла на краю узкой дороги. — Постой... — промямлил Тор, с непристойным правителю видом совершенного обалдения уставившийся на девочку. — Как у тебя получилось это?! Существо хитро улыбнулось и исподлобья посмотрело на Тора. — Не скажу. Одинсон сел на корточки перед ней. — Ты же хочешь уйти от своей хозяйки? — Тор постарался сделать голос чуточку вкрадчивей и нежнее, но, увы, успеха он не добился. — Хочу, — взгляд оборвашки наполнился восторгом и надеждой. — Ты поможешь? — Да. Скажи, как ты сделала это. — У любого предмета есть прошлое, — девочка принялась торопливо шептать на ухо Тору, воровски оглядываясь в ожидании появления хозяйки. — Любую штучку можно вернуть из его прошлого в наше настоящее. Это просто. Я всегда так чинила игрушки сыну госпожи. Вернуть... Из прошлого?!... У Тора всё поплыло перед глазами от неожиданной идеи, пришедшей ему в голову. Этого не может быть. Это невероятно. Шанс возрождения настоящего Асгарда, попытка воскрешения многого и многих... Вот она, здесь, сейчас, перед ним!... — Как твоё имя? — Тор крепко сжал ручку девчушки, словно боясь, что она убежит. — Катрин, — после секундного замешательства шепнула та. — Ты ведь заберёшь меня с собой? От хозяйки? — голос оборвашки дрожал. Громовержец, ни говоря ни слова, взял Катрин на руки и быстро понёс прочь в сторону своего дворца. Девочка смотрела на множество ваз, горшков и корзин своими огромными глазами, выражающими страх и надежду. По щеке скатилась крупная прозрачная слеза. Катрин зажмурилась и крепко обвила руками шею громовержца...