Художник с глазами-полумесяцами

Питеру едва исполняется десять, когда он впервые встречает мужчину. Высокий, с ясной, сияющей улыбкой, в глазах которого сияла истинная гениальность. Мальчик помнит, как не мог ни сдвинуться с места, ни вдохнуть, смотря в его глаза, насмешливо сощурившиеся, принявшие форму полумесяца. Тётя назвала этого мужчину Тони. Тони Старк. Кажется, именно тогда у него и появляется любовь к рисованию. Он тянет тётю в магазин, просит купить краски, карандаши и ещё что-то странное. Мальчик не уверен, что ему это нужно, но оно красивое, как и тот мужчина, поэтому Питер настаивает. Паркер не уверен, связано ли это с тем, что мужчина, показывая пятна масляной краски на своей рубашке, руках, лице (небольшой мазок на щеке, мужчина не говорил об этом, но мальчик всё равно заметил. Металлик, 806 номер, как он определил уже позже. Слишком свежи воспоминания в его голове), рассказал мальчику о том, как прекрасно и здорово быть художником. Он рассказал, что собственными руками Питер может открыть миры, запечатлеть сменяющие друг друга эпохи, изобразить утонченные души, незримые нити необъятного мира. Питер запомнил каждое слово мужчины, закрывая глаза, он долгое время слышал тихий, хриплый голос. Но его привлекло вовсе не это. Мальчик думал о том, что этот поразительный мужчина с искрами в глазах – художник. И это слово вдруг приобрело для него совершенно другой оттенок. Художники – не старые и занудные старички, которые ворчат, если ты просто пробегаешь мимо, ведь «мешаешь им постигать прекрасное». Художник – это Тони Старк. И это слово стало его притягивать. Маленький Питер рисует небо, звезды, солнце, но действительно его захватывает рисовать месяц. Мальчик часами сидит, вырисовывая серебряной краской углы полумесяца, смешивая, добавляя цвета, пытаясь сделать всё идеально. Тётя поражена стараниями мальчика, которого раньше ничего не могло заставить сидеть спокойно хоть пару минут. Но теперь он сидит часами в своей комнате, за маленьким столиком, высунув язык от усердия. Ох, почему месяц? Месяц красивый, удивительный, притягивающий, завораживающий. Далекий, но удивительно близкий. Невозможно убрать его образ из своей головы, стоит увидеть хоть раз его мягкое серебряное свечение. Бывают дни, когда привычный и родной месяц скрывается за тучами, тогда Питеру невероятно грустно, он злится на глупые облака, потому что они ничего не понимают. Месяц – это Тони Старк. Мужчина советовал рисовать то, что вдохновляет, то, что заставляет трепетать сердце, а землю уходить из-под. Ещё он подмигнул, советуя Питеру рисовать какую-нибудь девочку из его класса, или, возможно, из параллели. Но зачем ему девочки? Он хочет рисовать что-то действительно потрясающее. Но нарисовать Тони он пока не может. Поэтому просто рисует месяц. Проходят года в отчаянных попытках Питера стать всё лучше и лучше. Комната парня заставлена рисунками. Масляные краски на холстах сохнут, воздух в комнате наполнен химическим запахом, хоть окно и раскрыто нараспашку. Парень двигается под музыку, держа одну из кисточек в зубах, оставляя черточки вишневого цвета на щеках. Другая же кисточка скользит по холсту, завершая огненную прическу девушки с холста несколькими темными прядями. Питер удовлетворенно хмыкает, потягиваясь и вдыхая родной до безумия запах искусства, так парень прозвал запах краски. Каждый раз, когда он вдыхает запах краски, он чувствует странную умиротворенность, тепло и уют. Однако, каждый раз он будто упускает что-то. Что-то очень важное. Первую картину он получает через пару дней. Тётя мнется, с удивлением переводя взгляд со свертка на Питера, но всё же отдает ему нечто, на которым аккуратным почерком выведено: «Питеру Паркеру». Парень разворачивает сверток немного позже, когда остается один в своей комнате. На пол выпадает бумажка, на которой тем же почерком выведено почти тоже самое, но с дополнениями.

«Питеру Паркеру, моему солнцу».

Если на подобное Питер лишь нахмурился, то, стоило ему лишь посмотреть на развернутый листок, его глаза расширились, а из груди вырвался вздох изумления. Ватман выпадает из дрожащих рук. На рисунке изображен он, Питер Паркер, с вишневыми черточками на щеке и кистью в зубах, завершающий рисунок рыжеволосой девушки. Первые часы парень боится даже смотреть в сторону рисунка, что сиротливо стоит в углу его комнаты. Питер уверен в том, что, вероятно, попытается отыскать отправителя рисунка и всучить ему его творение обратно, или просто выкинет. Вечером того же дня парень думает, что жалко всё же будет, если рисунок пропадёт впустую, и решает вновь взглянуть на него одним глазком, но что-то идёт не так, и Питер жадно вглядывается в рисунок, отмечая бесспорное мастерство художника. Если не вглядываться в неровности краски, создается ощущение, что ты смотришь на фотографию. И парень лишь вздыхает, ставя рисунок на стол, на самое видное место. Он действительно был великолепен. После очередной бессонной ночи (нет, не подумайте, Питер не проводил её с девчонками, всего лишь рисовал. Хотя, лучше бы он провел её в компании какой-нибудь жгучей брюнетки, или, может, блондинки. Да и против рыжей он ничего не имел) парень тихо застонал от досады, пытаясь накрыть голову подушкой, чтобы избежать назойливого источника звука, что исходил из приоткрытой двери, ведущей в зал. Тетя Мэй в очередной раз включила радио. Питер, недовольно хмурясь и потягиваясь, вышел в зал. - Тетя Мэй, пожалуйста, не могла бы ты включать радио после того, как я проснусь? Слегка раздраженно проговорил парень, однако он остановился в оцепенении, увидев, что тетя Мэй сидит не одна, и рефлекторно попытался прикрыть руками голый пресс, хоть ничего особого в этом и не было, однако. Перед тетей сидел и, на данный момент, смотрел на Питера Тони Старк. Тони, мать вашу, Старк. Мужчина, образ которого долгие годы волновал сознание парня. И Паркер вспомнил всё, абсолютно всё. Руки, взгляд, смех мужчины. Время, что они проводили вместе. Запах масляной краски, который чувствовался особо хорошо тогда, когда Питер обнимал Старка, утыкаясь тому лицом в рубашку. Парень простонал от безысходности, бурча что-то в своё оправдание и тут же убегая в комнату за футболкой. К слову, визит мужчины вскоре стал понятен парню. Через пару месяцев Питер сдал вступительные экзамены в художественный университет, основанный Старком, где он сам и вел один из предметов. Один из наиболее интересных предметов, по мнению парня, который, в общем-то, с лекций уносил только знания о том, какая сегодня одежда у Тони, как сегодня пахнет Тони, какие краски на руках Тони сегодня. А главным вопросом предмета он себе ставил: почему гребаный Тони Старк всегда так хорош? Вскоре, в компании близких друзей парня, все начали шутить над особым отношением Старка к Питеру, чего сам он категорически не понимал. Да, возможно Тони чаще всего просил Питера оставаться после уроков (каждый день, в общем. Редко бывали исключения), объясняя тому материал дополнительно (хотя, на самом деле, они просто говорили о жизни, навертывали упущенное время). А ещё иногда Старк угощал парня мороженым, и, о боже, это было определенно лучшее мороженое в его жизни. Нет, над вкусом он особо не задумывался. Просто рядом был мужчина, который автоматически делал всё самым лучшим и самым вкусным. Рисунки продолжали приходить. С каждым новым срок ожидания всё сокращался и сокращался. Питер сидит за партой, с задумчивым видом грызя карандаш, Питер гуляет в Парке, Питер разговаривает с тетей Мэй, Питер завтракает. Манера письма оставалась одинаковой, записка тоже всегда была неизменна. Одна строка, четыре слова, и сердце Питера вновь бьется в предвкушении. Ему стоило бояться, что он и делал в первое время. А позже страх превратился в приятное волнение, ожидание. Это стало некой зависимостью. Однако, пересматривая рисунки в один из дней, Паркер заметил маленькую подпись в уголках каждой из картин. «Э.Э.С.». Питер мысленно дал себе по лбу. Хотя нет, что там мысленно. Вполне физически. Возможно, это его шанс найти загадочного художника? Парень понятия не имеет, что ему следует делать. Он ощущает любовь к Тони Старку, и теперь он может спокойно это принять. Да, он любит гребаного мистера совершенство. Но есть ещё кое-что. Кажется, у Питера выработалась привязанность к человеку, о котором он может судить лишь исходя из его рисунка. Думая о Тони, у Питера складывалось впечатление, что предает другого, настолько же близкого ему духовно человека. Питер плюхается на стул за передней партой, полностью поглощенный своими мыслями. Взгляд гуляет по кабинету, в котором ещё нет Старка, ведь парень пришел чуть раньше, и зацепляется за картину. Сложив очевидное с очевидным, он понимает, что это – картина Тони, и тут же подрывается её смотреть, ведь сам мужчина особо не разбрасывается своими работами. Паркер удивленно всматривается, пытаясь понять, действительно ли стиль картин Старка похож на стиль картин его тайного «поклонника?». Парень замирает, замечая подпись в углу. «Э.Э.С». Дверь за спиной Питера скрипит, запуская внутрь комнаты ещё одного человека. Он даже не сомневается, кто это. Парень разворачивается, с нечитаемым выражением лица смотря на мужчину, хватая того за ворот рубашки. - Солнце, да? Я – твое солнце? И как давно? Мужчина ожидал, что парень ударит его, будет кричать, злиться, но этого не произошло. Питер смотрел уверенно, но говорил почти шепотом, выдыхая слова. Пожалуй, это было ещё хуже, ведь мужчина понятия не имел, что это означает. - Десять лет. Я понимаю, что ты, вероятно, будешь злиться, но.. это мои чувства, Питер. Я пытался их спрятать, пытался не ломать хрупкую детскую психику. Я просто не мог забыть твои глаза, твой взгляд. Он сейчас совершенно такой же. Я не хороший, и ты должен это знать. Я не из тех, кто хранит девственность до 25, или, хотя бы, 20. Я не хочу отравлять твою жизнь, полную перспектив и планов. Просто.. Рисунки – это ведь не плохо? У меня их стало слишком много, поверь, ты и не представляешь, насколько. Я бы мог отправить тебе один рисунок из серии «Питер принимает душ», и не спрашивай, когда и как я смог это увидеть. Если у тебя достаточно желаний, да и к тому же ты миллионер, для тебя все двери открыты. - Погоди секундочку, это ты говоришь парню, который в свои двенадцать лет нашёл все твои когда-либо существовавшие полуголые, и хуже, фотографии? Не спрашивай, как и зачем. Я тоже не святой, Тони. Усмехнулся Питер, проговаривая последние слова в губы мужчине. Потому что, ну, в самом деле, сколько можно терпеть? Два самых необходимых человека сложились в одном. Это ли не счастье? А счастье – штука хрупкая. Её, как птицу, нужно суметь найти, поймать и удержать. Однажды парень уже нашел Тони, теперь же он настойчиво касается губами губ мужчины, притягивая того к себе слегка трясущимися руками (да простят боги ему эту слабость). Можно же считать, что поймал? А удерживать их счастье будет уже Тони. Слишком много всего легло на плечи Питера. А если и не захочет, то парень заставит.