***
Она слышала… Звуки сирен. Далеко-далеко. Она слышала… Голоса каких-то людей. Будто из-под воды. Она видела… Голубое небо. И странные белые кучи, облака, кажется. Мадлен не скоро пришла в себя. Она очнулась на траве. «Как я здесь очутилась?» До неё постепенно доносились звуки сирен, чьи-то голоса, но она все ещё ничего не понимала. «Что происходит?» Высокий мужчина в белом промчался мимо неё, чуть не сбив с ног. - Эй, смотри, куда бежишь! Мадлен была в ярости: мало того, что она не имела ни малейшего понятия о том, что происходит, так она ещё и опаздывала! «О, Дженна убьет меня!» Молодая женщина остановилась и оглянулась вокруг. Две разбитые машины по разные стороны от дороги, ещё две газели скорой помощи, полиция… Фрагменты недавней аварии всплыли в памяти. Она посмотрела на свою машину – почти всмятку. «О, чёрт…» Ещё несколько человек промчались мимо. Мадлен посмотрела им вслед. «Куда они все? Там так много людей…» Сердце пропустило удар. Она не подумала о том другом водителе! Если с ним что-то серьёзное, ей точно не избежать проблем. «Ох, что же за день-то такой!» Мадлен начала подходить к месту скопления врачей. Голоса их становились чётче, так что она уже вполне могла различить их речь. Волнение охватывало её. Она уже совсем рядом. Если бы не множество врачей, склонившихся над беднягой, она бы смогла разглядеть его. - Тазобедренная кость сломана. - Удар был сильный, возможно внутреннее кровотечение. - У неё гематомы по всему телу. - В машину её! Быстро! Наконец, мужчины встали, и Мадлен смогла рассмотреть пострадавшего. Лицо её вытянулись, все её существо изнутри охватил холодный ужас. Она не верила своим глазам. «Боже мой… Нет…» Пустота заполнила её. - Вы нашли документы? – Спрашивал один из врачей у своих коллег, помогая другим переложить бездыханное тело на носилки. - Да, в машине! Мадлен Сандерс. «Я умираю?» - Давайте, ребята, понесли! Погрузив носилки в машину неотложной помощи, люди стали рассаживаться по местам. Мадлен посмотрела на себя, на свои ноги. Она даже не заметила, что все это время была босой. Затем она направилась прямо к машине скорой помощи. Она не может потерять себя.***
Следующие несколько часов были, как в тумане. Девушка была в операционной, где врачи отчаянно боролись за её жизнь, затем ещё некоторое время находилась в палате, смотря на своё тело и приборы, размеренно пиликающие и говорящие о том, что сердце пациентки ещё бьётся. Сначала она просто смотрела. А когда до неё дошёл смысл всего происходящего, у неё началась истерика. Мадлен хваталась за голову, кричала и била руками о стекла окон, которые никак не хотели разбиваться. Она пыталась достучаться до врачей и подруги, которая, узнав об аварии, примчалась в больницу. Люси сидела рядом с ней и горько плакала – она тоже все ещё не верила в происходящее. Когда же Мадлен поняла, осознала все, она начала думать. Мадлен думала о многом. Она думала о том, чего добилась в жизни и о том, чего ещё не успела сделать. Думала о том, что будет дальше, о своей матери, о Люси. Она винила себя в своей же невнимательности, в том, что позволила эмоциям взять верх над разумом, и вот что из этого вышло. Наконец, она задумалась о том, почему она здесь, ходит по земле и наблюдает за происходящим. Ведь ничего не случается просто так. И если она действительно умирает, то для чего она заточена в этом мире? Прошло несколько часов, когда Мадлен решила прогуляться по отделениям, может быть, тогда что-то натолкнет её на верные мысли. Она застала интересную картину регистрационного стола. Женщина лет сорока со слезами на глазах умоляла врача о чем-то. Она плакала и цеплялась за рукав молодого хирурга, как за последнюю надежду. Мадлен остановилась, вслушиваясь в их разговор: - Вы же можете сделать ему операцию, пока ещё не поздно! - Ну сколько вам ещё повторять. Пересадка органов – очень дорогостоящая операция. Нужен целый ряд соглашений, договоров… А у вас, как я понял, нет средств. - Я отдам что угодно! Пожалуйста! - Мы не можем оперировать всех пациентов на добром слове. Вы хоть знаете, какая очередь сейчас на органы? – Казалось, врачу было все равно. - Знаю. – Женщина заплакала ещё пуще, - Вы же врач! Сделайте что-нибудь! - Мы следим за состоянием вашего сына. Женщина была поражена холодностью хирурга. - Жизнь моего ребёнка зависит от денег, - сказала она после недолгой паузы. Молодой врач без единой эмоции пожал плечами и ушёл. Мадлен ещё немного понаблюдала за этой женщиной. Она была немало удивлена подобной реакции врача на её просьбу. Ей стало искренне жаль эту незнакомку. Простояв ещё несколько секунд, Мадлен направилась вслед за тем врачом. Он зашёл в кабинет, где его уже ждал другой мужчина: - Что там опять? – Спросил, как поняла Мадлен по табличке на двери, главврач. - Снова приходила мать того парня из 25-й. Просила операцию. - Предложила что-нибудь? - Нет, что она может предложить? Ей бы себя прокормить. - Поражаюсь наглости этой тетки. – Пробубнил главврач, наливая в бокал виски. - А что делать с тем парнем? - Спросил первый, - Без операции он умрёт буквально через пару дней. Главврач сделал глоток виски. - У нас есть более состоятельные пациенты, которые готовы предложить хорошие деньги. От этого юнца ничего не убудет. Коли ему обезболивающие и витамины. Мадлен была в ужасе. Эти люди призваны, чтобы спасать жизни. И даже они зависимы от денег. Неужели чья-то жизнь может оцениваться стопкой зелёных бумажек? Как те, кто должны бороться за жизнь каждого человека, могут быть такими черствыми? Неужели не осталось в людях ни капли человечности?***
Ничего не держало Мадлен. Она вышла из стен здания. Она шла по улицам, не зная счёта времени. Она наблюдала. Наблюдала за незнакомцами. Молодая женщина не могла вспомнить, когда в последний раз она так бесцельно бродила по городу. Казалось, это было очень давно, ещё в школе… «Что ж, теперь мне некуда спешить». Сейчас она могла рассмотреть каждого, послушать, о чем говорят. Среди масс диалогов ей удавалось выудить несколько фраз: - Барт, рад тебя слышать! – Говорил какой-то толстоватый мужчина в трубку, стоя у новенькой иномарки, – Я купил себе новую крошку… Да… Да, можешь не сомневаться, она супер! – Говоря эти слова, незнакомец довольно постукивал по капоту машины, - Заезжай сегодня ко мне, отметим… Мадлен не слушала более. Она улыбнулась краешком губ, вспоминая, как ей досталась её первая машина. - Девочки, это что-то! – Идущая навстречу белокурая девочка-подросток громко восклицала, обращаясь к двум своим подружкам, - Помните тот потрясающий бутик в «Лагуне»? Вчера родители купили мне сумочку оттуда. Да-да, ту самую! – Она радостно завизжала, и подружки поспешили к ней присоединиться. - Хей, у тебя новый маникюр? – Спросила одна из девушек. - Да, ходила в салон. Кстати, девочки, там такой крутой сервис… Все на высшем уровне, - она с удовольствием подавала свою ручку сначала одной, а потом другой подругам, чтобы они внимательно рассмотрели её ногти. - А мы через пару дней летим в Грецию! – сказала вторая подружка. - Правда? Сьюзи, это потрясающе! - Надеюсь, ты будешь присылать нам фотки? -Да, как раз купила новый купальник… Девушки прошли мимо Мадлен, а та лишь усмехнулась: «Ох уж эти подростки…». Она не заметила, как оказалась у ворот школы. Вспомнив свои школьные годы, она без тени улыбки вошла в здание. Множество школьников находилось в коридорах. Все они о чем-то беседовали, громко и вызывающе смеялись. Среди всего этого хаоса Мадлен заметила двух девушек, которые тихо, но довольно эмоционально о чем-то говорили. Они явно были лучшими подругами и чем-то выделялись из толпы подростков. Именно к ним и направилась Мадлен. - Я не понимаю, за что мне все это, почему так происходит, - говорила одна из девочек. - Ты знаешь, Эль, справедливости давно нет. Её просто не существует, - пыталась подбодрить её вторая подружка. Мадлен усмехнулась: она тоже именно в школе поняла это. Ну, конечно, не существует. Пора привыкнуть и уяснить, что в этом мире каждый сам за себя. Все вертится как могут, глупо надеяться на чудо. - Знаю, и меня это бесит! Я намного умнее их всех, - она махнула другой в сторону своих ровесников, - я дни и ночи готовлюсь и учу все, а кто-то просто отдыхает вовсю и получает все на блюдечке! Почему так? Почему они заплатят и поступят в крутые ВУЗы, а кому-то не хватит пары баллов, или просто они займут все бюджетные места, а учиться же не будут! Почему так получается?! Разве это не бесит? Какие-то обалдуи занимают места хороших учеников, а эти ученики вынуждены учиться платно и жить кое-как! Дальнейшей речи старшеклассницы Мадлен не слышала, слова девочки ушли куда-то в пустоту, лишь прозвучавшие восклицания эхом отдавались в мыслях. Мадлен тоже это раздражало в школе. Поэтому она сделала все, чтобы какой-то «умник» не занял её место. Она тоже в свои годы очень старалась быть лучшей, но вскоре поняла, что правда и честность не нужны никому. Она начала списывать ради хороших отметок, учила темы и нарочито важно рассказывала их у доски, убеждая учителей, что она знает их предметы. Для них она всегда оставалась умницей, но в глубине души она давно остыла к школе и знаниям. Осталась лишь цель: стать лучшей. Мадлен уже не помнила, для чего. В спешке она потеряла себя и свою жизнь. Она смотрела на себя полупрозрачную, и впервые за многие годы ей захотелось заплакать от безысходности. Она думала, что поступает правильно, стремясь к успеху, но на самом деле она давно увлеклась этой опасной игрой в жизнь. И страшно стало вовсе не проиграть, а понять, что она так и не успела толком пожить. Ведь вся её жизнь – бесконечная гонка. И она даже не помнила для чего, каков будет приз. А его никогда и не было. Она жила, чтобы соперничать, чтобы потом похвалиться: «Какая я молодец». «Какая же я дура! – Мадлен схватилась за голову обеими руками и пошла прочь из здания, - Как можно было так оплошать! Господи! Все это время… Как же это омерзительно: жить чтобы похвастаться. И все, абсолютно все так живут! Немыслимо!» Толстоватый мужчина и три девочки-подружки сразу вспомнилось ей. «Все, абсолютно все… Господи, до чего мы дошли… Это же неправильно, так нельзя…» Прокручивая увиденное и услышанное за день она вспомнила и доктора, который лишил шанса на жизнь совсем юного парня ради денег. Ей стало страшно. «Похоже, в людях не осталось ни капли человеческого. Я жила так же, как они. Неправильно. Нет, я вообще не жила – существовала. Гналась, а зачем – непонятно. Приехала…» Неожиданно для самой себя Мадлен оказалась в своей палате. Она не помнила как – казалось, ещё несколько секунд назад она была где-то на улице. А теперь женщина смотрела на своё тело. Под многочисленными бинтами и гипсом она почти не видела его. Пришла медсестра, чтобы проверить приборы и сменить повязки. Мадлен молча наблюдала за ней. Она думала о том, что если бы ей представился ещё один шанс, то она бы изменила своё отношение ко всему. Стала бы больше времени уделять подруге, понимать её, слушать. Стала бы, наверное, меньше задумываться о насущных проблемах и больше бы радовались мелочам. Она бы, может быть, завела домашнее животное, чтобы заботиться о нем. И, наконец, отставив карьеру на второй план, пошла бы на свидание с кем-нибудь. Она смотрела на себя, и с каждой секундой ей хотелось жить, не думать, что будет дальше, а просто жить. Безысходность угнетала её. Мадлен повернулась к окну и, кинув взгляд на людей там, внизу, ещё долго повторяла, всхлипывая: «Живите, дураки! Животе по-человечески… Ведь вы можете…» Её никто не слышал, но она все равно повторяла одно и то же. Так проходили часы… Яркий свет ослепил её. Мадлен хотела открыть глаза, но они вдруг стали неимоверно тяжелыми. Она чувствовала ноющую боль во всем теле. Пиликанье аппаратов резали слух. Вскоре множество голосов заполнили комнату. Через силу Мадлен все же открыла глаза. Медсестра и ещё трое мужчин в белых халатах смотрели на неё. Свет от лампы слепил глаза. Мадлен часто моргала. «Палата…» Она хотела подняться, но тело, словно камень, лежало, давая о себе знать ноющей болью. - Не пытайтесь подняться. Кивнула. Расслабилась. - Дышать можете? – Аккуратно спросил один из врачей. Снова кивнула. «Это моя палата». Кто-то снял кислородную маску с лица, и Мадлен вздохнула полной грудью и тут же зажмурилась от боли в области ребер. Она осмотрелась. - Мадлен Сандерс? Кивнула. «Я уже была здесь, я… - воспоминания, словно недавно просмотренный фильм, прокрутились у неё в голове, - Я живу».