Доверься слуху

Мир, лишенный образов, но наполненный острыми звуками воспринимается совершенно иным. Непривычным, немного враждебным, пусть и временно, но чужим. Хёкдже сидит на диване в гостиной, меланхолично сжимает в пальцах телевизионный пульт. Стук часов медленно накаляет нервы, и кажется, что секундная стрелка не просто движется вдоль оси циферблата, а долбится, как загнанный мотылек о стекло, слишком громко, слишком нетерпеливо. Где-то там - свет, а здесь - темнота, замкнутое пространство, расчерченное делениями, ободок часов и механизм. Тик-так, тик-так. Мягкая тканевая повязка закрывает глаза. Ресницы Хёкдже опущены, под веками - темнота, расплывающиеся точно масляные капли, круги, воспоминания о ярких цветах; тоже слегка нервируют подрагивающими краями. В таком состоянии приятнее было бы провалиться в сон, но почему-то не получается. Отвлечься - увы. Не на что просто, вот и все. Включать телевизор, наверно, бессмысленно, при отсутствующей картинке болтовня из динамиков скорее начнет раздражать. Именно поэтому Хёкдже сидит в тишине, которая и не тишина вовсе, откинув голову на спинку дивана, устало вытянув ноги перед собой. Возможно, он ждет. Точнее, просто знает, что Донхэ придет. В отличие от других, у него практически нет работы - именно сегодня, случайно ли? Хёкдже не знает, как не знает и того, хочет ли он вообще, чтобы Донхэ приходил. Хочет, раз до сих пор остается в гостиной, но слабость и усталость говорят о другом - побыть наедине с собой тоже неплохо, так не придется пытаться выглядеть сильным, когда этих самых сил практически нет. Секундная стрелка накручивает еще один десяток кругов. Хёкдже слышит, как в его, так называемой, тишине где-то за окнами раздается протяжный гудок, как горничная роняет что-то этажом выше, как в прихожей хлопает тяжелая дверь. Донхэ старается не создавать лишнего шума, но, учитывая его грациозность, Хёкдже все равно отмечает момент, когда он заходит в гостиную, подходит ближе и опускается на корточки перед ним. У него приятный, совсем легкий парфюм. Хёкдже удивляется тому, что так отчетливо его чувствует. - Как ты? Донхэ спрашивает шепотом, на случай, если Хёкдже вдруг спит. Хёкдже не спит, неопределенно пожав плечами, слегка подтягивается, распрямляет спину. Донхэ на него смотрит. Наверняка ведь смотрит, снизу-вверх, своим печальным, жалобным взглядом, от которого у Хёкдже порой так щемит на душе. - Слишком темно, - отстраненно отвечает он осипшим от долгого молчания голосом. Донхэ опускает ладони на его колени, ободряюще поглаживает, привычно сжимает. Тепло. Горячо даже через ткань джинсов. - Ты собираешься снять повязку? Уже ведь можно. Хёкдже молчит. Снять повязку немного страшно. Операция по коррекции зрения, безусловно, прошла успешно, но все равно. Страшно заново увидеть мир во всех его мелких деталях, страшно испытать разочарование или не испытать вообще ничего. Смысл - очень тонкая штука, его легко потерять, пропустить сквозь пальцы, как невесомый шифоновый шарф. Донхэ видит замешательство Хёкдже, должно быть, понимает его состояние, возможно, даже разделяет его волнение и легкий испуг. Поэтому он не давит, выдерживает долгую паузу, а затем садится на диван рядом с другом, одной рукой обнимает его за плечи, другой ведет по его ноге, гладит внутреннюю поверхность бедра. - Хочешь, я тебе помогу? Его голос звучит настолько вкрадчиво, что Хёкдже теряется. С чем именно он собирается ему помогать? От такой близости немного потряхивает. В джинсах становится тесновато, к лицу резко приливает кровь. Хёкдже ерзает, беспокойно пытается свести ноги, пока Донхэ надавливает на его бедро, сдвигает пальцы вверх совсем чуть-чуть, неторопливо подбираясь к паху. - Что ты обычно делаешь для того, чтобы отвлечься? Донхэ шепчет над самым ухом, накрывает ладонью его член, и Хёкдже резко втягивает в себя воздух, зажмуривает глаза еще сильнее. Сознание начинает плыть, цветные круги становятся ощутимо ярче, и теперь к ним примешиваются расплывчатые фигуры, образы, безнадежно застрявшие в воспоминаниях. Донхэ. Обнаженный, вот он лежит на кровати и, откинув одеяло, ласкает Хёкдже - одним лишь кончиком языка водит по его члену, испытывая терпение, удерживая его руки прижатыми к простыне. А вот стоит в душе, привалившись спиной к стене, разгоряченный, желанный, не раздумывая, притягивает партнера к себе, смыкает их возбужденные пенисы, мягко оттягивая, сжимая скользкие от жидкого мыла пальцы. Дыхание Хёкдже сбивается, член упирается в молнию джинсов, и Донхэ, конечно же, чувствует его возбуждение, расстегивает верхнюю пуговицу, а затем ширинку, немного ослабляет давление, приносящее дискомфорт, и тут же сжимает предплечье Хёкдже, не позволяя ему сбежать. Улыбается - Хёкдже чувствует, как расползаются уголки его губ, как горячий язык случайно касается его шеи, как нос задевает ушную раковину, как легкий выдох щекочет слух. Донхэ играется с собачкой на молнии его джинсов, и Хёкдже понимает, что на последний вопрос можно не отвечать - Донхэ и без того прекрасно знает о нем абсолютно все. Даже такие мелочи, как то, что его ужасно заводит его бархатный шепот и легкие касания приоткрытых губ. Немного подумав, Хёкдже решает, что лучше всего пока - поддаться течению, Донхэ просто дразнится, он ни за что не станет заходить непозволительно далеко. И все же он вздрагивает, когда парень гладит его живот и на мгновение просовывает пальцы под неплотно прилегающий пояс. В кромешной тьме Хёкдже дезориентирован, но все его чувства обострены. Он теряется, когда Донхэ отстраняется, неосознанно тянется за его теплом, вертит по сторонам головой, и тогда Донхэ возвращается, снова обнимает его и осторожно вкладывает в его ухо мягкую каплю наушника, невесомо целует в висок. Второй наушник он забирает себе, а затем, погладив плечо Хёкдже, включает плеер и наобум запускает какой-то плейлист. Музыка довольно быстрая, ритмичная, но не громкая - в самый раз. Хёкдже расслабляется, благодарно выдохнув, когда Донхэ по старой привычке начинает гладить и перебирать пальцами его волосы на затылке, успокаивая, с легкостью отвлекая на мягкость своих действий и мелодичное звучание музыки, разбивающей тревоги на ненужные па. Из-за пары наушников на двоих Донхэ оказывается еще ближе, сидит, чуть ли не касаясь губами его скулы, но Хёкдже не сразу это осознает, не сразу понимает, чем это чревато. Только когда парень снова кладет руку на его живот и с нажимом ведет пальцами вверх, напрягается и зачем-то пытается отодвинуться. Отодвигаться некуда, и Донхэ это знает, поэтому не останавливается - продолжает водить по его груди, поочередно касаясь сосков, мгновенно твердеющих под тонкой тканью. Хёкдже не нравится собственная беспомощность, но прикосновения Донхэ слишком приятны, и болезненное возбуждение уже не унять, хоть Хёкдже и списывает все на музыку. Это она виновата - разогревает кровь, пробуждает желание неспешно двигаться, раскачиваться в ее такт. Или лекарства - они, конечно же, изменяют сознание. Как и близость Донхэ, но в этом признаться уже сложнее. Донхэ ненадолго замирает, а затем запускает руку под футболку Хёкдже, касается его гладкой кожи, обводит ладонью талию, слегка оцарапав ногтями бок. - Ты горишь, - говорит он и, наклонившись, касается лбом чужого виска. Хёкдже сглатывает, поспешно облизывает губы, перед тем как солгать. - Это таблетки. Доктор предупреждал, что появится жар. Усмехнувшись, Донхэ обхватывает пальцами один из его сосков, несильно сжимает, затем оттягивает и, отпустив, переключается на другой. - Правда? - Дааа... Получается как-то на выдохе, слишком протяжно, слишком похоже на стон. Сдаваться так быстро - не вариант, но по-другому, похоже, никак. Донхэ запускает пальцы в волосы Хёкдже, оттягивает его голову назад и целует в губы, нежно покусывает и облизывает нижнюю, прежде чем ворваться языком в горячий и сладкий рот. Поцелуй получается ошеломительным, глубоким и очень долгим, настолько, что у Хёкдже перехватывает дыхание. Он тихо всхлипывает, едва Донхэ его отпускает, уронив голову на спинку дивана, делает резкий вдох. Выронив свой наушник, Донхэ опять отстраняется, оставляет Хёкдже теряться в догадках о том, что же будет дальше, но на этот раз не исчезает надолго - только задирает футболку партнера чуть выше и, наклонившись, накрывает ртом один из его сосков, дразнит легкими покусываниями и мучительно медленными движениями языка. Хёкдже выгибается и стонет, вытягиваясь струной. Возбуждение стремительно нарастает, кроет с немыслимой силой, и Хёкдже, сорвавшись, наугад вытягивает руку вперед, запутывает пальцы в волосах Донхэ и многозначительно тянет его вниз, к своему паху. Донхэ только смеется и с легкостью выворачивается, перехватывает запястье Хёкдже, припечатывается к тонким венам губами, проводит языком по ладони, а затем берет его указательный палец в рот и начинает посасывать. Хёкдже стонет. В этот момент ему чертовски хочется снять с глаз повязку и увидеть то, как Донхэ старательно облизывает его пальцы, втягивая щеки, опуская подрагивающие ресницы и неосознанно причмокивая губами. Но руки Хёкдже, как и весь он, во власти Донхэ, поэтому он так ничего и не предпринимает. В очередной раз вздрагивает, когда он снова щиплет его за соски, а затем восстанавливает дыхание, пока он с наслаждением его гладит, успокаивает мягкой лаской, отгоняя жжение и оставляя после своих прикосновений лишь трепет и приятное, всепоглощающее тепло. В наушнике меняется композиция. Донхэ припадает губами к шее Хёкдже, проводит по ней языком и прихватывает нежную кожу зубами, зализывает укус, оставляя яркий собственнический засос - пока можно, пока у Хёкдже реабилитация, пока никто не увидит следов. Возбуждение слишком давит, жарко настолько, что хочется под холодный душ. Хёкдже тяжело сглатывает, из последних сил припоминая, что где-то слышал понятие "самоконтроль", но все равно стонет, когда Донхэ легко царапает короткими ногтями его живот, а затем запускает ладонь в его джинсы и вытаскивает наружу член. Холодный воздух касается разгоряченной плоти, и Хёкдже шипит, но Донхэ тут же обхватывает его возбужденный ствол, потирая большим пальцем скользкую от выделившейся смазки головку. Хёкдже кажется, что он вот-вот кончит, только его разрядка - в руках Донхэ, а Донхэ не собирается никуда торопиться. Проводит по члену партнера всего несколько раз, а затем сжимает у основания и отпускает, приспускает его джинсы ниже, почти до колен, проходится рукой меж его бедер, задевает тыльной стороной ладони яички. Хёкдже вздрагивает, и Донхэ замирает. Выдерживает паузу и снова скользит пальцами к ягодицам партнера. Поежившись, Хёкдже сдвигает ноги, стонет, мотая головой из стороны в сторону. Ни одной связной мысли не остается, он слишком потерян в темноте и разрывающих изнутри ощущениях. Донхэ наклоняется к самому уху Хёкдже, и вместо музыки он теперь слышит только его тяжелое дыхание и сбивчивый шепот: "Расслабься. Доверься слуху, все хорошо". И этот шепот мгновенно успокаивает Хёкдже, дает новый ориентир - он поворачивает голову и находит губами губы Донхэ, мягко целует его и беспомощно разводит бедра, перекидывает одну ногу через колено партнера, подпуская его ближе, позволяя его действиям больше пространства. Донхэ улыбается в поцелуй и уверенно проводит пальцами меж его ягодиц, надавливает на анус, поглаживает тугое кольцо мышц. Хёкдже жадно хватает ртом воздух, стонет и запрокидывает голову, а Донхэ начинает целовать его скулы, постепенно опускаясь к шее, ключицам и, наконец, к животу. Хёкдже хочется одного - почувствовать жаркий рот Донхэ вокруг своего члена, толкнуться в его горло, кончить на его лицо. И Донхэ знает это, поэтому делает все с точностью до наоборот - целует поджимающийся живот Хёкдже, уверенно сжимает его болезненно ноющий член, несколько раз оттягивает, размазывает смазку по всей длине, а затем облизывает пальцы и, скользнув ниже, снова возвращается к анусу, надавливает и медленно проникает внутрь - совсем немного, на одну лишь фалангу. Хёкдже кажется, что в его легких - настоящий пожар. Внутри все горит, дыхание застревает в горле, капельки пота появляются на висках. Слишком хорошо и вместе с тем совершенно невыносимо. Донхэ осторожно водит пальцем взад и вперед, добавляет второй, поглаживая изнутри, время от времени поворачивая руку. Внутри Хёкдже тесно и горячо, и ему хочется погрузить в эту тесноту собственный член, пометить парня как свою собственность, но спешить абсолютно точно нельзя. Скоро, но не сегодня. Хёкдже и без того устал, все, что ему нужно - отвлечься, расслабиться, а Донхэ может и подождать. Поэтому он вытаскивает пальцы и сразу дотрагивается до ствола Хёкдже, обхватывает его ладонью, с нажимом проводит по всей длине. Хёкдже всхлипывает от слишком сильного удовольствия, но ему не хватает Донхэ внутри, он хочет чувствовать его еще ближе, поэтому вцепляется в его предплечье, дергает на себя, вслепую целует парня и начинает раскачиваться, отчаянно толкаться в руку, ласкающую его член. Сил терпеть уже давно не осталось, наушники свалились к подушкам, и музыка теперь слышится лишь приглушенным фоном, хотя никто и не обращает на нее внимания. Донхэ начинает быстрее двигать ладонью, и Хёкдже податливо льнет к его телу, беспомощно опускает голову на его плечо, позволяя вытянуть из себя оргазм. Донхэ чувствует, как напрягается стройное тело в его объятиях, притягивает Хёкдже к своей груди, положив одну ладонь на его шею, и делает еще несколько резких рывков. Хёкдже кончает с приглушенным стоном, ощущая себя тряпичной куклой в чужих руках - абсолютное бессилие, загнанное дыхание, бешеный пульс. Он выгибается и дергается в последний раз, а затем замирает, выплескиваясь на пальцы Донхэ, когда завершающая волна удовольствия накрывает его с головой. Выражение экстаза на прекрасном лице - сейчас Донхэ этого не видит, как и Хёкдже не видит его нежности и восхищения красотой, но яркое воспоминание услужливо проносится в мыслях. Донхэ крепко прижимает Хёкдже к себе, успокаивающе поглаживает его спину, ждет, пока пройдет его мелкая дрожь, пока он расслабится, просто ждет, про себя отмечая, как постепенно замедляется его сердцебиение, как дыхание выравнивается, становится глубже. Немного придя в себя, Хёкдже всхлипывает, втягивает носом слегка сладковатый аромат Донхэ, касается губами изгиба его плеча, а затем отстраняется, растерянно пытаясь одернуть свою футболку. Улыбнувшись, Донхэ помогает ему привести одежду в порядок, а затем разворачивает парня лицом к себе и кладет ладонь на его затылок, аккуратно подцепляет пальцами липучку на обратной стороне черной повязки. Хёкдже вздрагивает, останавливает руку друга, взволнованно раскрывает губы, пытаясь что-то сказать, но не находит слов и только хватает ртом воздух. Донхэ вздыхает и, приблизившись, с нежностью целует его, гладит щеку, и только после этого Хёкдже слабо кивает. Помедлив, Донхэ одним осторожным движением снимает с парня повязку, проводит большими пальцами по темным кругам под его глазами, обнимает лицо ладонями. Момент слишком волнителен для них обоих, Хёкдже пытается побороть себя, Донхэ надеется, что его присутствие действительно способно помочь. Стрелка часов снова одурело колотится, и Хёкдже не сразу решается распахнуть глаза. Сделав глубокий вдох, он слегка приподнимает ресницы и тут же зажмуривается, потому что свет кажется слишком ярким. Светобоязнь - временное явление, его тоже нужно перебороть. Когда Хёкдже открывает глаза во второй раз, окружение видится частично расплывчатым, контуры предметов слегка двоятся, сходятся, когда он щурится, и снова расползаются, когда он просто смотрит перед собой. Слизистую едва ощутимо щиплет, но зрение с каждой секундой становится четче, и Хёкдже часто моргает, захваченный новизной чувств. Он поднимает руку, рассматривает ладонь, сгибает и разгибает пальцы. Должно быть, в этот момент он выглядит глупо, потому что Донхэ смеется и, смяв его в объятиях, ненадолго прижимает к себе. Хёкдже смущенно переводит на друга взгляд, заново изучает его лицо, проводит пальцами по его скулам, надавливает на губы, очерчивая их контур, с облегчением выдыхает и улыбается в ответ на улыбку Донхэ. Ничего не изменилось, на эмоциональном уровне все как прежде, только теперь мир окрашивается новыми красками, которые Хёкдже может детально увидеть в любой момент. Чувствуя, как в груди цветком распускается умиротворение, Хёкдже устало прикрывает глаза, а Донхэ откидывается назад, снова обнимает друга и укладывает его голову на свое плечо. На сегодня, пожалуй, хватит, завтра будет новый день, завтра можно будет долго валяться в постели, а затем стоять у окна, рассматривая широкий пейзаж, впитывая новый свет, новые звуки, новые ощущения. А пока можно и отдохнуть - дожидаясь утра, прислушиваться к чужому дыханию и с наслаждением получать желаемое по кускам.