от Оксаны
О: почему тогда ласки запретил? Знаешь, как ей их не хватает? Г: чтобы помучить ее, как вижу у меня получается Уверен, рад, что снова прав. Неприятно выглядит. О: а сам разве не хочешь? Г: хаха конечно хочу, я не только ласки хочу хаха Отправляет глаза куда-то в потолок, поджимает пальцем губы, закусывая их, и даже сквозь его руку видна улыбка. О: она скоро плакать будет вообще-то, а ты смеешься Г: в смысле? Хмурится, не понимая, о чем я и пристально смотрит на меня. О: ей тебя не хватает... очень Г: че ей меня не хватает? Я рядом целыми днями, то таскаю вон ее, то обнимаю О: да я серьезно, Глеб! Как ты не понимаешь? Г: да ладно тебе, че ей плакать то? Отмахивается, не верит блин, что еще сказать то, чтобы правдоподобно было? О: да правда! Она когда мне рассказываает про тебя, у нее слезы на глазах. Пожалей ты ее... и не кусай больше! Говорю то громко, то умоляюще, вроде работает. Он задумался, и решил закончить этот разговор. Г: да ладно ладно, пошли кушать уже. Где она? О: не знаю***
Мою руку под холодной водой, чтобы снять жар, укус почти прошел, видимо он был не сильный, но я не привыкла, чтобы меня кусали, поэтому мне было больно. Лицо тоже умыла, слезы ушли, стала думать, с чего же начать "подталкивать" Глеба. Нужно же аккуратно, чтобы он не спалил мой план, не решил дальше сопротивляться и не подумал, что я флиртую, а то кто его знает, куда это все потом зайдет. Но я не успеваю об этом задуматься, как он появляется в дверях ванны. Смотрю на него и снова на свои руки под стуей холодной воды. Он подходит ближе, и со спокойным лицом обнимает со спины, трется щекой об мою, от чего я закрываю глаза, запускает свои руки к моим и прижимается всем телом. Боже, дай мне сил сдержаться и не поплыть в его объятиях. Ноги сразу становятся ватными и подкашиваются, вдыхаю все глубже, а тело расслабляется. Глеб делает воду теплей, смывает мыло с наших рук и выключает ее, затем отдаляется, протягивая руку к полотенцу, и возвращается ко мне. Я поворачиваюсь, он начинает вытирать мои руки и все время смотрит в глаза, будто ищет там эмоции. Я не меняясь в лице наблюдаю за всеми его движениями и наслаждаюсь, таким хорошим, любимым, родным, самым самым лучшим в этом мире человеком. Г: прости меня, зайка Убирает полотенце с моих рук и целует ту, которую кусал несколько минут назад. Целует раза три-четыре, потом вешает полотенце обратно и обнимает меня, целуя уже в голову. Я просто таю от его прикосновений, кажется, что если он сейчас отпустит, то я просто упаду. Не могу не обнять его в ответ, не могу обижаться, не могу не любить. Вдыхаю его запах, он улыбается, чувствуя мое наслаждение и утыкается носом мне в волосы. Г: сегодня ты спишь со мной ночью Я молча киваю и на лице снова появляется улыбка. Стоим так несколько минут, снова решаю заглянуть ему в глаза, он улыбается, смотрит на мои губы, которые я прикусываю, чтобы привлечь его, но он целует в нос и за руку уводит на кухню. Завтракали мы молча, но зато все довольные. Глеб первый доел и ушел вновь говорить по телефону, на прощание погладив меня по руке. У него же там работа, а он сюда ко мне приехал. О: все хорошо? Я: вроде и да, но... На моих глазах появляются слезы, нет ну пожалуйста нет. Не хочу сейчас плакать, все же нормально было, даже хорошо, зачем. Организм выступает явно против меня. Я: он обнял, целовал и в щеку, и в руку, и в голову, сказал, что сегодня мы будем спать вместе, но он так и не хочет целовать меня в губы. А значит, что все еще обижается. А я не знаю, что уже сделать с этим всем. Оно слишком затянулось. Уже просто невыносимо. Последние слова кое-как выговариваю, сдерживаясь всеми силами, что плохо у меня выходит, и я начинаю реветь. Как всегда вовремя, видимо все накопилось за эти несколько дней и сейчас у меня просто начинается тихая истерика, которую, если она началась, уже не остановить. Оксана уже давно подняла меня к себе и мы стояли в обнимку, никогда не плакала ей в плече, но сейчас поняла, что это очень приятно, когда тебя так поддерживают. Думаю, что это все происходило довольно громко, и скорее всего Глеб меня слышал и пришел на кухню. Решила я так, потому что Оксана помахала рукой за моей спиной и этот жест был похож на "уходи, не мешай, я сама сейчас ее успокою". Я поняла, что реветь долго без особой причины - не выход, поэтому отпустила ее и, сказав "спасибо", ушла в ванну, приводить себя в порядок. После я вышла в гостиную, где уже сидели Глеб с Оксаной и села рядом, он протянул мне мой телефон, потом положил руку мне на плече и притянул к себе. Г: на звонки главное отвечай - тихо говорит мне на ухо с милой улыбкой, что даже обижаться не хочется. Вот неужели мне нужно было просто поистерить, чтобы он убрал все свои запреты и правила? Просто нужно было разрыдаться как дура? Как же это глупо и противно осознавать такое. Мы сидели в тишине наверное около часа, но Глеб как всегда первый ее прервал. Г: через час ты должна быть готова Серьезный тон, он что снова строит из себя злого или сердитого? Я: к чему? - с непониманием отвечаю. Г: поедем к твоим родителям, мы так то им обещали Нет, он не злится. Просто вернулся диктатор, который любит, чтобы его слушались, и который выставил эти правила: "Будешь выходить только со мной и слушаться меня во всем". Сейчас мне это даже нравится, приятно, когда он все решает, все продумывает и мне не нужно переживать, что я забуду что-либо сделать, потому что он пожоже помнит все. А так как он не ругается, не кричит и не приказывает как подчиненным, то и никакого отвращения к этому нет. Наоборот даже хочется его слушаться. Как же это странно... но уже лучше, чем прощение после истерики. Я: мне еще собраться нужно... Закатывает глаза, ненавидит мои долгие сборы, но что поделать, если я тормоз. Г: ладно, тогда через два часа, хватит? Я: да, нужно наверное предупредить их Г: я сегодня созванивался с твоей мамой, они нас ждут Довольно целую его в щеку, он уже не сопротивляется, а мне это доставляет жудкое удовольствие, думаю и ему тоже приятно. Ухожу собираться, нужно еще сходить в душ, накраситься, собрать некоторые вещи. Через два часа я была готова и мы поехали к родителям. Все красиво, все как я люблю: ведет за руку, обнимает, улыбается. Открывает дверь машины, помогает выйти, целует в щеку, мило беседует с родителями. Я счастливая до безумия. И мама точно это замечает. Глеб уходит в магазин с моим папой, а мы остаемся наедине. М: такие счастливые, что-то произошло? Похоже это намек, но я сделаю вид, что не поняла его. Я: нет, просто у нас были разногласия, а сейчас наконец помирились М: серьезные? Я: да нет, по моей глупости... М: ну помирились и ладно. Где вы остановились? Я: я приехала раньше, чем Глеб и Оксана предложила пожить у нее, пока родителей нет. А потом и его уговорила, поэтому мы еще у нее М: может у нас останетесь? Хотя бы на пару дней Я: нужно у Глеба спросить, может у него какие-то планы есть. Я сама не против Он же теперь главный, думаю я должна снова делать так, как он решит, поэтому спросим сначала его. Порадуем его самолюбие хоть чем-то. Глеб с папой вернулись с алкоголем, видимо нашли общий язык и в этом деле. Они расположились на кухне, пока мы сидели рядом в гостиной. Я направилась к ним, подошла к Глебу, сидевшему на стуле, и положив руку ему на плече, передала мамин вопрос. Я: Глеб, мама предлагает остаться у них на пару дней. Что думаешь? Приобнимает меня за бедра и смотрит снизу вверх мне в глаза. Г: а че нет то? Останемся, только с завтрашнего дня, заберем вещи и приедем. Согласна? Улыбаюсь, убираю его руки и направляюсь на выход, разводя свои руки в стороны. Я: у нас же ты все решаешь теперь Г: вот вредина а - раздается мне в след, а потом и папа поддерживает. П: даа она такая Потом они стали смеяться и говорить о чем-то своем. Через пару-тройку часов мы всеже попрощались и мы с Глебом вышли на улицу. Г: и что это было? Недовольно смотрит на меня, остановившись прямо передо мной, и загородив путь. Я: о чем ты? Г: что это за "у нас ты все решаешь"? Теперь я снова с непониманием смотрю на него и развожу руки. Да что опять не так? Я: ну ты же сам такие правила поставил Г: да. Но это не значит, что ты лишаешься права выбора Я: разве? Ты говорил, что все будешь решать сам и я не смогу на это влиять Берет за руку и мы продолжаем идти вперед. Г: ну ты же сама понимаешь, что влияешь на все в любом случае, так что просто не говори так больше, а то я чувствую себя каким-то тираном, который над тобой издевается - с какой-то даже обидой в голосе произнес. Я: перестань, никакой ты не тиран, а я смирилась с этими условиями, мне так даже комфортней иногда Г: нет, все, я тогда злился, поэтому так строго тебя ограничил, сейчас все поменялось, ты слушаешься, ты умничка у меня. Снова притягивает к себе и обнимает посреди дороги. Г: и твое мнение меня всегда волнует. Поэтому давай договоримся, что решаем все вместе Я: хорошо Обнимаю его, довольна его решением, он всегда оказывается во всем прав, поэтому его можно слушаться и с ним лучше соглашаться. Г: но ты все равно меня слушаешься, делаешь, что я прошу, и ходишь со мной, куда я хочу Натягивает улыбку и по его лицу видно, что отказы не принимаются. Я могу лишь усмехнуться. Я: что понравилось? Г: ага. Ты такая вся хорошая и послушная, когда провинилась. Прям не могу Я: ну так уж и быть, ладно. Все ради тебя Прижимаюсь к его груди, но через секунду его пальцы прикасаются к моему подбородку и тянут голову наверх. Затем мое лицо оказывается в его руках, которые нежно поглаживают мои щеки и мочки ушей, ехидная улыбка, глаза в глаза и поцелуй. Мне кажется, это был самый сладкий поцелуй в моей жизни, самый долгий, самый приятный и самый желанный. В нем я прочувствовала всю его дикую любовь ко мне, все его желание и скуку. Через несколько минут мы смогли оторваться друг от друга. Моему счастью не было предела и я светилась как лампочка, это его радовало и он вновь улыбался во все тридцать два. На следующий день мы собрали вещи и приехали к родителям. Остались у них на 3 дня, потом Глеб купил билеты обратно в Москву и сказал, что скоро собирается официально обо мне рассказать. Так как мы ни разу за это время не показывались нигде вместе и не раскрывали мою личность. Сейчас он решил, что уже точно пора, но перед нашим отъездом он выставил мою фотографию в историю инстаграмма. На этом фото я сижу спиной к камере, лицом к зеркалу (его не видно) и сушу волосы феном. Отлично видна моя фигура и легко можно узнать ту девушку, с которой Глеб обнимасля в аэропорту два года назад, с которой его часто видели на улицах или кафешках. Он подписал на этом фото " Моя девочка".