***
Мин Юнги вяло поедал энергетический батончик, когда в гримерку вошло оно, его персональное наваждение. Откуда в человеке столько энергии? Как так можно везде и всюду успевать? Раньше он думал, что только Хосок с ТэТэ способны носиться всюду как подорванные. Самого его срубало от адского недосыпа и бесконечных переработок. Да, он жил музыкой, он болел ею, она была для него всем, но при этом Шуга вполне отдавал себе отчёт, что в один прекрасный момент организм может попросту не выдержать подобных нагрузок. И похоже, что в этот раз он слишком близко подошёл к своему личному пределу. Поэтому жри свой батончик, сахарный мальчик, и не выкаблучивайся. Только что этому «чуду» от него надо? Кудряшки эти её, красные кеды — ах да, фирменный Кумамон, как он мог забыть? В голове гудит колокол, в ушах вата и в глазах немного плывет, кажется. Девчонка хмурится, машет перед лицом. Да уйди же уже, как же плохо. — Юнги-ши, как самочувствие? Все хорошо? — да все офигенно, айщ, не видишь что ли? Слегка пожимает плечами, мол, что поделаешь, работа такая. О, оказывается, она умеет вести себя профессионально и не бросаться с гиками на окружающих. Это же просто замечательно, это в плюс. Он так не любит посторонний шум, максимальная тишина и сосредоточенность — вот его идеальные состояния. — Заранее прошу прощения, но надо кое-что проверить, — когда его лба вдруг касаются чуть сухие губы, Юнги вздрагивает. Это неприлично и непривычно, такая забота от чужих, по сути, людей. Когда-то в детстве так мама проверяла у них с братом температуру, но когда оно было, это детство? Неожиданная обеспокоенность его самочувствием приятна, Мин ведь тоже не железный. В него нет твердолобой несгибаемости Намджуна или легкой психологической гибкости младших, нет ощущения «спины» за плечами, как у Джина, или спокойной уверенности в себе, как у Хосока. Он мечется, вызывает в себе демонов, чтобы потом гонять их палками вокруг да около, и иногда очень устаёт от творящейся в душе и мыслях поебени. — Температуры нет, это хорошо. Какие-либо аллергии на травы? — что, травы? Нет, мотает головой, не было такого. Обрадованная девчонка (ей надо больше улыбаться, она, оказывается, это нечасто делает. Кажется, с того дня, самого первого, и почему он ведёт счёт числу ее улыбок? Он точно заболевает, это бред) толкает ему под нос ароматно пахнущую фляжку. — Тогда вот вам живительный бальзам, глотка должно хватить. Ловкость рук и никакого спирта, ну почти, — в глазах заговорщически отплясывают черти, и губы сами непроизвольно растягиваются в ухмылку. От чуть сладковатой душистой жидкости и правда становится лучше. Она ведьма? — Что это? — сонливость понемногу отступает, тепло разливается до кончиков пальцев. Хорррошо, как же хорошо! — Бальзам на основе женьшеня, бабушка недавно переслала. Сосудам, опять же, полезно. Надо только закрепить результат, — слишком близко, так близко, что он чувствует терпкий дымчато-кофейный запах её волос. Новые сигареты? И почему у него на плечах ее куртка? Сверху ложится привычный пуховик, но на этот раз его не бросает в осточертевший озноб. — Вот так правильно, — кивает она и упархивает, бросая через плечо, — мы ждём на улице. Надеюсь, ВиГуки не успели ещё никого довести до приступов истерики. Юнги вновь остаётся один в небольшой гримерке, непривычно четко ощущающий исходящее от одежды чужое тепло и знакомый аромат табака вперемешку с вишней духов, и ему кажется, что в этот раз с ума сходят далеко не его хубэ. Bultaoreune.***
«Думаешь, стоит их так вот сталкивать друг с другом в лоб, хен?» — Тэхён не то что бы против затеи их лидера, он вообще за любой кипеш, кроме голодовки, но творящиеся с Шугой перемены его беспокоят. Насколько Юнги непривычно бодр и весел в течение съёмок, настолько он тих и неразговорчив после. Зная, что перед этим он беседовал с их милой насмешливой нуной, сложить одно с другим не представляет никакой трудности. «Ты сам видел, как он на неё смотрит», — видел, и обязательно предпринял бы какие-то шаги, наверное. Может быть, если бы не осознавал, насколько одинаковы они порой в своих мыслях и поступках с этой девушкой. Они с Гуком для неё — мальчики-зайчики, «утята», как она из окрестила сегодня. Да и, честно сказать, старшая сестра ему сейчас предпочтительнее любой гипотетической гёрлфренд. — «Может, хоть это его немного растормошит». Тэхён незаметно качает головой: не ворошат ли они осиное гнездо? Мин Юнги — коробочка с неприятными секретами, психологическими замутами и клубком незакрытых гештальтов. Ну, так Намджун говорит. Как по мнению Ви, у него просто сердце не на месте. Сможет ли его туда вернуть девушка из другой страны с отличными от их менталитетом, привычками и жизненными установками? Кто знает. «А она как все это воспримет?» — не хочется думать, что они так внаглую втёмную используют другого человека, чтобы помочь своему другу (да, так вы и делаете, Тэхён, благими намерениями обычно выкладывают неправильные дороги). С нуной ведь тоже все непросто — зачем человеку ни с того ни с сего уезжать так далеко от родного дома? Они ещё немного только общались, но она несколько раз ласково упомянула в разговоре младшего брата. Наверняка у неё дома остались семья, друзья — зачем тогда сбегать в Корею? «Иногда ты слишком много думаешь, ТэТэ. Расслабься. Она далеко не дурочка. Мне кажется, она уже если не все, то что-то наверняка просекла. И точно поймёт, что происходит, раньше нашего «сахарного» друга. А уж ввязываться или нет, это ей самой решать. Мы же только подталкиваем их друг к другу, так?» «Менеджер-ним будет недоволен». «А когда он доволен?» — философски пожимает плечами Намджун. — «Но так есть шанс, что у нас в группе будет полнофункциональный участник, а не его тень. Все проблемы решабельны, надо только решать их по мере поступления». — Заканчивайте секретничать, — улыбается Джин. — Мы уже подъезжаем. Юнги, просыпайся, спящий красавец, мы почти на месте. Тэхён растягивает губы в усмешке и пихает локтем вырубившегося у него на плече Гука. Что плохого в том, что он хочет всего хорошего для двух неплохих людей и при этом не желает никого из них ненароком ранить? Потому что, справедливо подозревает Ви, если что-то пойдёт не так, то это будет major fuck-up. Поживём — увидим, так, кажется, говорят?