spring, maybe

— Онни, послушай меня, — Субин дёргает Сыншик за рукав выглаженной рубашки, чтобы старшая обратила на неё наконец внимание, и вынимает чупа-чупс изо рта. — Вам с Сыну-онни просто жизненно необходимо наконец-то потрахаться. Сыншик уверена, что толстая карандашная линия на почти идеально чистом тетрадном листе — на сто процентов результат реакции на слова младшей. После карандаш плавно выпадает из пальцев, Сыншик неловко передёргивает плечами и отдёргивает другую руку от младшей, пряча её под столом. — Я не уверена, что такие вопросы можно обсуждать именно сейчас и именно здесь, Субин-а, — воровато оглядываясь, Сыншик чувствует, как к щекам приливает краска и немедленно опускает голову, стараясь впериться взглядом в учебник по философии. — Честно? Это даже не моё дело. Но вы обе смотрите друг на друга так, будто бы уже поимели друг друга во всех позах и собираетесь ещё. Поэтому, онни — потрахайтесь уже. Субин выделяет голосом каждое слово, не стесняясь такое произносить громко, а затем отправляет чупа-чупс обратно в рот. Пара любопытных голов моментально разворачивается в сторону их столика, от чего у Сыншик только возрастает желание провалиться сквозь землю как можно скорее. Куда уж там до домашки и в принципе обеда. Мимо их столика проходит улыбающийся Хансэ и как бы невзначай пальцами касается плеча Субин. Ту передёргивает мгновенно, она подскакивает на месте, хотя внешне и пытается сохранять спокойствие; перекатывает карамель во рту за щёку и тут же выпрямляет спину, чуть поворачивая голову в сторону прикосновения. Сыншик, всё ещё краснея от услышанной информации, ерошит собственную светлую чёлку пальцами и пытается сдержать смешок от неожиданной реакции младшей. — Привет, нуна, — Хансэ тормозит ненадолго около столика, салютует Сыншик ладонью и улыбается лучезарно, прежде чем вновь коснуться плеча Субин и наклониться к ней ближе. — И тебе привет, Чон Субин. Субин с разворота пихает первым попавшимся единственным учебником Хансэ в живот и, краснея, встаёт из-за стола. — А тебе пока, До Хансэ, — Субин серьёзна, как никогда; она выталкивает изо рта карамель, перехватывая пальцами конец палочки, хватает сумку свободной рукой и гордо удаляется в сторону выхода из кафетерия, будто бы не она несколько секунд назад краснела. Сыншик всё же смеётся. — Нуна-а-а, что я сделал не так? — Хансэ оседает на место сбежавшей подруги Сыншик, распластываясь по столу и хмурясь от боли. — Ты её смутил, всё хорошо. Продолжай в том же духе и она привыкнет со временем. Сыншик заканчивает свой обеденный перерыв в компании ноющего Хансэ и так и не выполненного домашнего задания. На парах Сыншик сосредотачивается максимально; как всегда самая активная на весь поток — постоянно отвечает на вопросы преподавателя, и даже правильно, хотя и хитро увиливает от сдачи домашки под конец, но преподаватель предпочитает закрывать на это глаза. Собрав все свои принадлежности, она выходит из аудитории самая последняя, закинув сумку на плечо. Телефон, где-то на дне всё той же сумки, молчит с самого утра, но Сыншик не волнуется ни о чём — её отличное настроение вряд ли что-то может испортить. Улица встречает тёплым ветерком и щебетанием птиц. Солнце ласково гладит щёки и путается лучами в светлых волосах Кан; поздняя весна — чудесное время года. Сыншик тормозит у главных ворот, отходя чуть в сторону и прикрывая глаза, чтобы подставить лицо солнцу как следует, и вдыхает тёплый свежий воздух. — Ты снова задерживаешься. Знакомый бархатный голос обволакивает и переключает внимание на себя; Сыншик дёргается в попытках развернуться, но тонет в мягких объятиях со спины и легком прикосновении губ где-то за ухом. Хан Сыну знает Кан Сыншик едва ли не лучше её самой, оттого и не стесняется встречать младшую именно тем, от чего у неё колени подкашиваются. — Вдруг я тебя подразнить хотела, откуда ты знаешь. Улыбка Сыншик подобна самому солнцу — яркая, мягкая, и грех такую не подарить кому-то, вроде Сыну. Сама Сыну родилась зимой, но её улыбка — не менее теплая для Сыншик. — Прогуляемся? — Сыну чуть отступает и пальцами подхватывает ремень чужой сумки, чтобы снять с плеча. — Давай я понесу. Сыншик не спорит. Отдаёт свою сумку старшей и тут же вытягивается стрункой, привставая на мысочки и потягиваясь, совсем немного разминая затёкшее после учебного дня тело. Рубашка задирается, оголяя тоненькую полоску кожи — Кан тут же опускается обратно, оглядываясь в поисках ближайшего места, где можно посидеть на солнышке. Сыну смеётся негромко и, недолго думая, срывает белоснежный цветок со студенческой клумбы, чтобы вплести этот цветок в волосы Сыншик. Наблюдающая из-за угла здания Субин, продолжает вполне себе безразлично облизывать чупа-чупс, а когда видит, как оглядывается на неё Сыншик, потому что чувствует чужой взгляд на себе — машет старшей этой же карамелью. Одними губами онни, потрахайтесь и файтин кулачком в напоминание — щёки Сыншик снова краснее некуда и в сторону Субин летит уничтожающий взгляд. Сыну, вполне себе подозревающая об этой безмолвной перепалке, довольно улыбается и вешает чужую сумку на собственное плечо. Юбка Сыншик развевается на ветру: материал тонкий и лёгкий, как сама атмосфера вокруг; удивительно, как ей не сделали выговор за такой внешний вид в деканате. Сыну заботливо одёргивает чужую рубашку со спины и юбку заодно — прикройся, Сыншик-а, вдруг тот самый ветер и сыграет злую шутку. Сыншик в ответ на это поджимает губы, скрывая довольную улыбку. Они сидят на лавочке в сквере; Сыну закидывает ноги Сыншик на свои и гладит по коленям пальцами, рисует какие-то узоры, от чего Кан изредка пытается подтянуть ноги к себе поближе. Тщетно, если честно — Сыну знает наперёд каждый шаг младшей и заботливо придерживает всякий раз, а ещё одёргивает края юбки, чтобы проворный ветер не смог ничего сделать. Сыншик путается пальцами в чужих тёмных волосах на макушке и тянет к себе поближе, чтобы обнять — она скучала. — Онни, — Сыншик почти шепчет; не знает, куда деть дрожь от волнения в голосе и как скрыть улыбку. Сыну чуть разводит чужие ноги и скользит пальцами по внутренней стороне колена вверх к бедру, пока людей поблизости нет. — Онни, мы на улице. — Я знаю, — Сыну довольная, словно кошка; она ластится к младшей, тихо уркает ей на ухо и оставляет смазанный поцелуй на линии челюсти, едва ли избегая прихватить губами длинную болтающуюся в мочке чужого уха серёжку. — Поэтому и делаю. Сыншик давит в себе жалобный скулёж — она быстро сводит колени, зажимая руку Сыну между и садится, скидывая свою сумку на ноги, чтобы прикрыть это безобразие. Мимо проходят два парня, со слишком ехидными ухмылками косящиеся на обеих девушек. Сыну подмигивает тому, у которого тёмные волосы и выбритая бровь — получает подмигивание в ответ и до боли знакомый «салют» пальцами. Пока Кан пытается понять что к чему, Сыну выпрямляется, сама одергивает свою джинсовую юбку — удивительно, что старшая вообще имеет подобные вещи в своём гардеробе — и улыбается. — Сэджун-оппа, постарайтесь завтра не опаздывать с Чаном-оппой, у нас слишком много дел перед распределением, — Сыну склоняет голову чуть вбок и слегка повышает голос, чтобы было слышно. — Сама тоже не опаздывай, Сыну-я, — Сэджун улыбается в ответ и машет девушкам, но уже прощаясь. Чан почтительно кланяется с улыбкой и сам берёт Сэджуна за руку, стоит им отойти ещё на несколько шагов дальше. Сыну, всё ещё довольная, переводит взгляд на младшую: её светлые волосы ветер совсем растрепал, сорванный около университета цветок упал на плечо, а щёки залила краска в очередной раз. Сыну находит милым смущение Сыншик, оттого не оставляет попыток снова подразнить её — Хан откладывает чужую сумку в сторону, придвигается чуть ближе, возвращая потерянный цветок обратно в светлые волосы, и вновь совсем немного разводит чужие коленки. — Сыншик-а, твои щёки так покраснели, — мягко мурлычет Сыну, пальцами перебирая по внутренней стороне бедра Кан. Младшая вновь делает попытку свести колени от смущения и перебивает. — Онни, расскажешь, кто эти парни? Сама Сыншик надеется отвлечь старшую не только этим вопросом. Она будто чувствует прилив смелости после поведения самой Сыну и тех парней, и накрывает руку старшей своей на своём бедре. Потом подушечками пальцев совсем легонько скользит по ней вверх, а затем дёргает за рукав свободной футболки: на плече под лямкой бюстгальтера черным на молочной коже римские цифры. Сыну хмыкает, наблюдая за поведением младшей, и наклоняется почти к самым её губам. — Расскажу у себя дома, хорошо? Тем временем, прогуливающиеся по тому же скверу умиротворённая Субин и Хансэ, с её сумкой на своём плече, замечают парочку на скамейке, от чего у обоих почти синхронно вырывается негромкое хоть бы потрахались уже. Чон ухмыляется уголком губ, смотря на Хансэ почти мельком и кивает. — Получится у них, получится и у нас. Удивлённый Хансэ не знает, что ответить на такую реплику, наблюдая, как Субин, вполне довольная собой, отправляет очередной чупа-чупс за свою щёку.