смотри, а можешь не смотреть

Мы с тобою завязаны на одном. Хотела бы я от тебя отделиться, но не могу. Ты хороший. У тебя, должно быть, длинные чёрные волосы. У тебя, должно быть, резкий проницательный ум, ведь именно ты предупреждал меня прошлой весной: «Не давайся им. Презирай же их. Убивай их своими строчками, чтобы они не убили тебя руками». Я не могла понять, кто такие «они». Теперь понимаю: они – это… они. Они клеят на телах ярлыки «пригоден» и «непригоден». Они посмеиваются над твоими любимыми женщинами, женщинами за сорок, одинокими, сильными, с тремя кошками или двумя собаками. Над твоими женщинами, быть может, сидящими в метро и говорящими ни о чём. Своевольными. Говорящими ни о чём в одиночестве, просто чтоб быть спокойнее. Я тоже люблю так делать. Они – это… они. Они приходят домой в семь тридцать, устремляют уставший взгляд в новостную программу очередную, всё на веру свою неразборчиво принимая. Это они доводили до смерти сестру мою. У сестры моей рыжие волосы, зовут её Света (называет себя лисёнком), она ополчилась на них с рождения. Они – это… они. У них квартира, семья, работа, заботы домашние, отпуск разок в два года, книги «Как стать счастливым», «Как уничтожить усталость свою и лень», журналы для женщин, газета «Здоровье» и прочая дребедень. Они – это бесчисленные они, молчаливо согласные с чем попало. Убийцы жестокие, крови им нашей мало - они ей умылись в двадцатом веке. Ты в тридцать девятом году родился. Когда кареглазое божество твоё шло на казнь (твоя искренняя любовь, самый худший из всех живущих), это убожество кареглазое пожелало, чтобы война не закончилась никогда. Твой soulmate погиб ровно семьдесят лет назад. Ты нашёл на него похожего только внешне, но внутри - антипод его. Честный, не злой, не подлый. Карие глазки. Карие глазки из страшной сказки, карие глазки из грустной были. Кого же любили вы? С кем засыпали, над кем стояли, кого убили? Глазищи, вовеки распахнутые над миром. Говорят, мира нет, если нет за ним наблюдателя, значит, наш наблюдатель – это твой soulmate погибший. Ведь как объяснить иначе, как объяснить всё это? А я в своей комнате босая да раздетая, любви полна радостной, страстной, испепеляющей. Опять отдавалась чему-то абстрактному. Злостному. Дикому. Непонятному.