Совершеннолетие лорда Бэкхена

Хорошо жить в огромном, шикарном замке, с неприлично высокими потолками и со вкусом обставленными помещениями, в которых боишься даже звук лишний обронить, чтобы эхо не унесло обрывок фразы куда-нибудь на следующие этажи. Вся эта роскошь сопровождала Бэкхена с самого детства, чему только способствовало его происхождение и знатные родители. Г-на Джунхвана и г-жу Хенсон, наследников четвертого поколения знаменитой фамилии Бен знали и уважали все горожане. Г-н Бен Джунхван был почетным претендентом на пост мэра города некоторое время назад, но, к сожалению, его титул был опровергнут, так как горожане решили, что некий многоуважаемый г-н Ким Кисоп, владелец нескольких фабрик в городе и просто вежливый и статный мужчина, более достоин этого звания. Его непутевого сына знали все в округе. Хотя, если здраво рассудить, можно было с уверенностью сказать, что имя Ким Чжонина было известно каждому дворовому мальчугану, бегавшему с длинными палками в руках, размахивая ими направо и налево, запугивая своих сверстников. Маленький Чжонин сам был таким, обволакиваясь в самое потертое шмотье, которое его личные слуги только и находили в замке, выбегая на улицу с оглушающим криком, таким образом приветствуя своих товарищей, что уже как с полчаса караулили его у высоких, позолоченных ворот. Нянечки вскидывали руки, прикрывали провинившееся лицо, не зная, как себя вести дальше. Если г-н Ким узнает, что мальчишка снова взялся за старое, совершенно позабыв о грозных наставлениях отца парою дней раньше, им несдобровать. Они, подхватив длинные подолы платья, как можно скорее мчались вслед исчезающему из вида мальчику, крича ему в след, чтобы тот остановился. Но, Чжонин был бы не Чжонином, если бы опустился в своих глазах до того уровня, чтобы слушаться прислуг. Парень взрослел, а на г-на Кима продолжали сыпаться обвинения со всех закоулков их небольшого провинциального Городка. Выговоры становились все строже с каждым разом, но парень, видимо, страдал какой-то неизвестной и тяжкой болезнью, так как сразу же, после истечения срока наказания, он с довольной улыбкой искал новых приключений на небезызвестное место. До его восемнадцатилетия оставались считанные дни, а весть о том, что сыну г-на Кима, мэра Города и владельца нескольких фабрик, приносящих прибыль Городу, пора жениться, облетела всю округу за самые короткие сроки. Девушки в пышных платьях заставляли своих служанок готовить самые шикарные туалеты и доставать дорогие заграничные парфюмы, дабы во время прогулки по длинным парковским аллеям Города, вымощенным мелкой плиткой, выглядеть подобающе своему возрасту и положению. Можно было заметить, что каждая из них просто жаждала встречи с тем самым именитым парнем, сыном одного из самых знатных дворян в округе. После пышного празднования в честь дня рождения, теперь тоже называемого лордом, Чжонина, на котором собрались гости буквально со всех округ, молодого и перспективного парня полноправно стали приглашать на всеобщие балы и маскарады, устраиваемые в самом большом замке Города. Там собиралась вся верхушка элиты, неспешно потягивая сладкое вино и обмениваясь последними сплетнями, подслушанными в перерывах между разговорами. Лорда Чжонина, который, собственно, не любил, когда его так называли, новая жизнь поглотила, заставляя всецело отдаваться новым ощущениям и познавать все тонкости взрослой жизни, в которой было дозволено почти все. Отец постепенно вводил его в курс того, чем он сам занимается все свое свободное время, где-то в глубине души лелея надежду, что его сын пойдет по пройденным стопам. Но сам парень, теперь один из самых желанных и видных женихов Города, так не считал. Он возвышал для себя совершенно иные моральные принципы. Ходили слухи, что г-жа Муэр, невинная жена восхваленного гостями из-за границы заведующего местной больницы, постыдно краснела всякий раз, когда в комнате, где проходил пир и шло оживленное обсуждение новой сплетни, появлялся молодой г-н Ким. Он излучал какое-то невероятное обаяние, и девушки его возраста просто млели от одного только взгляда, спешно брошенного в их сторону. Ему непременно льстило такое внимание, и самолюбие становилось все явственней с каждым разом. Его свадьбу каждый раз откладывали на неоговоренный срок совершенно по неведомым причинам. И только самые близкие нянечки, слуги и дворецкие знали истинный подтекст громких слов отца, сказанных показательно не надламывающимся голосом, лишь бы остальным не было заметно, насколько он подавлен на самом деле. Только они могли все знать, но покорно молчать, прожигая худощавую спину презрительным взглядом, как бы намекая, что знают обо всех секретах. А что оставалось молодому г-ну? Невинно улыбаться, чтобы никто из гостей ничего не заподозрил, да повышать жалование личным слугам замка во избежание их внезапного перехода в другую семью. Фамилия Ким, как и многие знаменитые фамилии Города, вот уже несколько сотен лет переходила из поколения в поколение, награждая немалым наследством всех ее носителей. Проблема была одна. И эта проблема, по словам главы семейства, важного и уже пожилого г-на Кима, была концом их династии. Юноша должен был чувствовать себя как нельзя расстроенным и виноватым, ведь вся ключевая загвоздка заключалась именно в нем. Первым поводом для сплетен между слугами послужил его «неправильный взгляд». Парень, по их мнению, слишком откровенно заглядывался на молодых девушек, приглашенных на обед в их шикарный замок, совершенно этого не смущаясь и заставляя тех себя донельзя неловко чувствовать. А сам Чжонин смотрел на раскрашенные личика дам, - некоторые из них были весьма недурны собой, и не мог понять одной вещи, почему они его так откровенно злят? Просто выводят из себя, можно было бы сказать, своим существованием вообще. В самом начале он нисколько об этом не задумывался, опираясь на то, что еще слишком молод, чтобы вникать в светские болтовни и отвечать милостью на их кокетливые глазки. Младший г-н обомлел от неожиданности, следом меняя еще множество различных эмоций, когда одна из бледнолицых девиц напрямую подошла к нему во время бала и попросила сопроводить ее в сад, ссылаясь на недомогание в душном зале с высоченными потолками и приглушенном свете. Он моментально сделал серьезное лицо, позволяя худой руке обвить свой локоть, и повел ее прочь от сплошь танцующих и бубнящих по мелочам гостей. Девушка тут же преобразилась, навязчиво и совершенно развязно облокачиваясь о парня на каждом шагу, заводя нелепые разговоры о теплой погоде или о том, что он думает на счет сегодняшнего праздника. Спустя несколько томительных минут в общении с этой, как оказалось, довольно занудной молодой девушкой, дочерью богатого либерала, Чжонину наскучило все на свете. Он устал вслушиваться в ее противно-писклявый голосок, пытаясь хоть что-то понять среди нескончаемого потока ее мысли. И когда только высокий парень хотел как можно аккуратнее отстранить от себя буквально прилипнувшую девушку, видимо, на время позабывшую о том, что она из порядочной и воспитанной семьи, он почувствовал ее намазанные чем-то сладким губы на своих. Девушка, пользуясь замешательством парня, прильнула к губам, стараясь прижаться к его дорогому фраку как можно крепче. Только через секундное промедление, тот резко оттолкнул нахальную девушку от себя, замечая на ее лице растерянность, моментально сменяющуюся гневом. Девушка презрительно фыркнула, чисто физически не будучи в состоянии принять только что произошедшее. Вот они какие, современные светские скромницы. С тех самых пор, когда какая-то распутная девица, возомнившая себя вершиной красоты и вожделения, посягнула на его первый поцелуй, молодой г-н Чжонин решил разобраться в себе. Совершенно уверенным тоном можно было выразиться, что парень остался разгневанным за ее проступок. Ему однозначно не понравилось, хотя, судя по прочитанным им книгам (которые были запрещены в обществе, но благополучно пылились в городских библиотеках, якобы под присмотром надзирателя), это должно быть чем-то возвышенным и до коликов приятным. Но нет, ничего такого он не чувствовал и поэтому очень сильно хотел поговорить с кем-нибудь на эту щекотливую тему, что не давала ему спать по ночам, заставляя только лишь крутиться на перинах и дожидаться спасительных первых лучей восходящего солнца. Когда слуги, обходящие замок перед самым сном с толстыми свечами в руках, заметили его в темной стороне коридора, они не сразу заприметили, что лорд находится не один. Все раскрылось ровно тогда, когда за его зажатой ладонью послышался тонкий женский голосок, заставивший слуг обернуться и осветить лицо незнакомки слабым светом свечей. Как выяснилось позже, не такой уж и незнакомкой она была. Г-жа Муэр, непонятно, каким чудом, вообще в столь поздний час оказавшаяся в замке, с широко распахнутыми от ужаса глазами смотрела на таких же испуганных слуг. Молодой г-н накрыл ее красивые, покрасневшие губы своей смуглой ладонью, стараясь прикрыть женщину, чтобы та осталась неузнаваемой. Он просто хотел попробовать. Возраст говорил все за себя, и парню, теперь уважаемому лорду, все было впервые и настолько интересно, что он нисколько не стеснялся это показывать в обществе. Некоторые мужчины, герцоги и мужья не могли сносить его выходок, возмущаясь вслух о неподобающем поведении, особенно при дамах. А девушки и женщины, в свою очередь, томно закатывали глаза, наслаждаясь приятным, хрипловатым голосом красивого юноши, совершенно не обращая внимания на своих спутников. Кажется, в присутствии лорда Чжонина, все попросту лишались рассудка, вдыхая запах его одурманивающего парфюма и неосознанно поддаваясь этому влиянию. Парень вполне освоил подобающие этому кругу манеры, запомнил несколько фраз, вычитанных накануне из запретной книги, и теперь решил идти до конца. -Ты видишь их? – парень в строгом черном костюме склонился непозволительно низко к уху своего товарища, негромко добавив. – Они все твои. Сын члена-корреспондента Городского Совета, ровесник самого Чжонина, г-н Исин, числился в близких товарищах уже довольно-таки давно. Парни проводили вместе уйму времени, изучая иностранные языки и подолгу разговаривая по-латыни. Г-н Исин уже давно просил лорда Чжонина обратить свое внимание на здешних девушек, присмотреться к ним поближе и выбрать ту самую, единственную, с которой он захочет находиться рядом, выслушивая ее интереснейшие рассказы. Но сам Чжонин будто находился не рядом с ним в такие моменты, он не слышал нравоучений друга, а только лишь незаинтересованно вглядывался в лица прохожих девушек, которые тут же мило рдели и отводили взгляды. Все это действо не производило на молодого парня никакого положительного аффекта. Он уже давно убедился, что милые и невинные дамы из благородных семей на самом деле не являются такими, при каждом возможном случае нелепо намекая лорду, что готовы ради него на все. Такое легкое и чересчур вызывающее поведение со стороны прекрасной половины человечества раздражало молодого г-на, и он в поисках самого себя старался познать как можно больше в этой жизни. По Городу стали ходить слухи, что его видели около дома г-жи Луизы, как раз в тот день, когда ее именитый муж, совладелец тех самых фабрик, принадлежащих г-ну Киму, мэру округи, уезжал из дома на несколько дней. Это было просто сенсацией для молоденьких девушек, собирающих любые сплетни на утренней прогулке по парку. Следом за ней была г-жа Хенджи, а еще погодя – ее кузина Кванми, женщины из уважаемых семей, матери детей, которых так любили во всем Городе; мало кто действительно верил во все эти обсуждаемые на каждом углу новости. А лорд Чжонин, тихо усмехаясь про себя, заходил в последний дом, только лишь для того, чтобы убедится уже в который раз в своей болезни. А именно так ее и называл преподобный отец, выслушав от начала и до конца обо всех грехах молодого парня через тонкую сетку, разделявшую их маленькие кабинки. Он беспрерывно крестился и просил у Бога прощения, раскаиваясь и подталкивая лорда делать все в точности за ним. Может быть, это было в корне неправильно и перечило всем принятым законам всецело, но молодая душа ничего не могла поделать, рвясь наружу только в тех случаях, когда как раз таки женщин вблизи не было. Это не могло означать, что парень недолюбливал вежливых леди в пышных платьях и шикарных украшениях – он получал чисто эстетическое удовольствие, когда находился в их компании, хоть и мало что понимая в незамудренных, неспешных разговорах. Просто, когда он совершенно без задней мысли не заметил идущего прямо на него какого-то лорда, пока еще полноценно не засветившегося в обществе, то почувствовал ноющую боль в плече. Только когда высоченный парень, носящий гордое имя г-н Пак Чанель, начал задушено извиняться перед ним, Чжонин не обращал ровно никакого внимания на пролитое вино. Он, словно находясь под гипнозом, не мог оторвать взгляда с лица внезапного знакомого. Эта извиняющаяся улыбка, эти глубокие глаза и пронзающий насквозь взгляд отняли у побледневшего молодого лорда весь кислород из легких. Это как будто новое испытание для него, что-то, что нужно непременно опробовать на себе и убедиться окончательно. Лорд Чжонин не совсем уловил тот момент, когда его тонкая рука, не слушаясь, потянулась к волосам г-на Чанеля, заправляя выбившуюся прядь волос за ухо, с наслаждением наблюдая, как тот краснеет от удовольствия. Неловкое прикосновение к пухлым губам, и парень совсем теряет здравый рассудок, позволяя себе слишком многое. Он глубоко целует г-на, стоящего напротив него, совершенно не ощущая сопротивления с его стороны. Это добавляет мужественности и большего напора, заставляя забыть тот факт, что они оба лорды, оба из небезызвестных семей и прежде всего – оба парни. Это становится крайне неважно, когда дыхание напрочь сбивается, а сердце готово выпрыгнуть через грудную клетку, настолько сильны были ощущения, впервые испытываемые молодыми людьми. Чжонин не мог прийти в себя весь оставшийся вечер, совершенно безучастно отвечая обрывками фраз на заданные вопросы и вглядываясь куда-то, непонятно куда даже ему самому. Для него многое было впервые сегодня, и он с легкой ухмылкой на красивых губах представлял, как в следующий раз пресвятой отец будет реагировать на его слова, непрестанно перекрещиваясь и твердя что-то о смертных грехах и одержимости нечистым. Казалось, радости и воодушевлению молодого лорда никогда не наступит конец, ибо его личный и верный слуга Кёнсу принес добрую весть в аккуратном, постельного цвета, конверте. Уважаемого г-на Кима, мэра города, приглашал к себе на обед г-н Бен, уважаемый мужчина пожилого возраста и отец прекрасного сына, который прославился на весь Город еще до своего совершеннолетия. Обычно, все происходило по довольно заезженному сценарию – на восемнадцатилетие наследника устраивались шикарные приемы, где собиралась вся элита, разглядывая и оценивая про себя молодых лордов. Так же было и в случае г-на Бэкхена, который в свою очередь нервничал буквально всю неделю и совершенно не мог найти место в самых повседневный делах. Больше всего он переживал по поводу того, что не понравится гостям, оттолкнет их своей робостью и скромностью, которая была присуща ему с раннего детства. Он ничего не мог с собой поделать, даже не смотря на то, что с парнем занимались самые популярные в округе лекари душ – так называли жителей с высоким жалованием, что могли одними только лишь словами заставить человека поменять свое мнение или выйти из затянувшегося траура, в котором он находился по неведомым причинам. Застенчивость и чрезмерная чувствительность, как он считал, были его наивысшими недостатками. Несколько дней до знаменного дня, пока еще г-н, Бэкхен провел у себя в комнате, примеривая всевозможную ткань, привезенную из-за границы для своего будущего празднования совершеннолетия. Весь замок с самого утра и до вечера гудел, обсуждая приготовление блюд и наиболее удобную расстановку столов. Молодой парень еще ни разу в жизни так не боялся, его страшила сама мысль о том, что нужно предстать пред огромным количеством самых уважаемых господ их Города и показать себя с наилучшей стороны. Г-н Бэкхен понимал всю важность своего задания, ему нужно было доказать всем, что он – самая подходящая кандидатура в будущем голосовании на пост главного помощника префекта. И очень многое зависело именно от того, как он себя подаст в следующую субботу. Гости собирались тягуче медленно, и спустя всего пару часов непрерывного приветствия кокетливых дам, показательно держащих под локоть статных мужей, и постоянной улыбки, что не должна сходить с молодого лица, Бэкхен устало потирал шею ладонью, стараясь выглядеть более невозмутимо. Красивые девушки, разодетые по такому торжественному поводу стеснительно принимали с вежливо протянутых рук бокалы с красным вином лучших сортов винограда. Г-н Ким, слабо улыбаясь прислугам около входа, провел свою семью в шикарное помещение, обставленное с дорогим вкусом, и направился в сторону виновника этого важного собрания. Молодой лорд Бэкхен улыбался направо и налево, кажется поглощая в себя весь направленный на него свет громадных, шикарных люстр, что тяжело свисали с высоких потолков. Так как со стороны могло показаться, что он светится, настолько неподражаем и превосходен собой был в этот вечер. Главные сплетницы уже вовсю разглядывали миниатюрную фигурку парня, обтянутую в изысканный темно-синий костюм, сидящий на нем просто неотразимо. Настало время бала, когда самоуверенные мужчины в дорогих костюмах, купленных специально для одного вечера, приглашали напудренных добела девушек на танец, призывающее улыбаясь и ощущая на своей ладони тонкую неуверенную ладошку в длинной белой перчатке. Громкие известные композиции разносились по всему замку, не давая ни одному их посетителю тосковать или забывать причину их нахождения здесь. Все улыбались, задушевно общаясь с теми, кого не видели довольно долгое время и могли с наслаждением обсуждать нового молодого лорда. Сам Бэкхен почувствовал себя не совсем хорошо, когда дорогой и вроде бы донельзя удобный костюм, вдруг стал причинять ему дискомфорт. Затянутый идеальный воротник сдавливал горло, не давая полноценно отдышаться, в огромном зале как-то незаметно стало душно. Лорд приоткрыл красивые губы в попытке сделать вдох, но у него ничего не получилось, и поэтому тонкими пальцами он стал искать что-то вблизи себя, что-то, что можно было бы принять за опору на некоторое время. Беседующие недалеко от него двое мужчин, отцы знаменитых семейств, ничего неладного не заприметили, продолжая расхваливаться своим достоянием. Лорд Чжонин, так кстати оказавшийся в шаге от бледного лорда Бэкхена, на какое-то мгновение опешил, когда слабые пальцы неловко обхватили его запястье, со всей силы сжимая его. Он поспешно обернулся, зажимая в одной руке хрустальный бокал с красным вином, и окинул взглядом немного ссутулившегося парня, не до конца понимая, что бы это могло значить. Лорд, понимая, что совершил опрометчивый поступок и что ему необходимо отчитаться сразу после извинений, нервно сглотнул и не спеша поднял нездоровые глаза на того несчастного, кто оказался рядом. Г-н Чжонин, все еще не придя в себя от такого внезапного и даже в каком-то роде неприличного жеста, посмотрел прямо в глаза нахалу и узнал того самого лорда. Того, из-за кого он не мог спать последние две бесконечно долгие ночи, предвкушая, как в будущем заговорит с ним. Лорд Бэкхен умоляюще смотрел на лицо незнакомца, почему-то кажущегося ему не таким уж и незнакомым, и не мог вымолвить ни слова. Все это действо длилось каких-то полминуты, что в переводе на их время тянулось невыносимо долго. Чжонин дернул рукой, вырывая оттянувшийся рукав из худых пальцев, что тут же попытались схватиться на него снова, и грозно посмотрел в темные глаза, так же ничего не говоря, а просто представляя себя со стороны – за такое несносное для почтенного человека поведение он может дорого заплатить. Но вымученное лицо напротив не давало ему трезво мыслить, и когда ноги лорда Бэкхена предательски задрожали, почти роняя его на твердые танцевальные полы, он моментально преодолел небольшое расстояние между ними и схватил того поперек талии, придерживая ослабшее тело на весу. Он уже почти развернул свое лицо, чтобы воззвать на помощь, как до его шеи дотронулись дрожащие пальцы, заставляя повернуться к лорду Бэкхену и уставиться на него во все глаза. Со стороны могло показаться, что они просто чересчур близко стоят друг к другу. Так могло показаться только тем, кто стоял к ним лицом, тем, кто не видел широкую ладонь на талии у новоиспеченного лорда, который так неприлично буквально висел на сильном теле, не находя в себе сил подняться на ноги. Он еле заметно помотал головой, заставляя волосы упасть ему на лицо и без слов прося не выдавать тайну, лорд не хотел, чтобы его минутное недомогание потом обсуждали несколько месяцев подряд. -Пожалуйста, - прошептал он, боясь быть услышанным. – Не говорите никому. Лорд, крепко придерживая того рукой, не понимал, как в этой ситуации еще можно поступить? Слуги бы его тут же забрали и отвели в покои, где он смог бы отдохнуть от шума и музыки в полной тишине и уединении. Но пальцы до сих пор не исчезали с его шеи, и лорд Чжонин заметно напрягся, если принимать во внимание, какое открытие в себе он сделал совсем недавно. -Помогите мне, - произнесли тонкие губы на выдохе, а молодой лорд уже почти не отдавал отчета своим поступкам, будто под гипнозом наблюдая, как красиво они изгибаются, шепча всего два слова. Странное ощущение мешало ему трезво мыслить, что-то едва уловимое и почти осязаемое витало между ними. Парни как можно быстрее стали подниматься по широкой лестнице, игнорируя встречающие их взгляды светских дам и подозрительно трепеща всем телом. Расстояние между ними было непозволительным, что все равно не мешало лорду Бэкхену вопреки всему прижиматься еще ближе к широкой груди ведущего его лорда Чжонина. Зайдя в просторную комнату, г-н Бэкхен бросил быстрый взгляд на прислуг, которые стояли около дверей, и небрежно предупредил их, чтобы они не смели входить в покои, пока их не позовут, иначе будут наказаны лично ним. Те стали тихо перешептываться, как только громоздкие двери захлопнулись за двумя спинами молодых лордов. Г-н Чжонин проводил уже немного пришедшего в себя парня до кровати и аккуратно опустил его на бардовое, вышитое золотом, покрывало. Тот опустил голову, моментально поняв, насколько все это неправильно, насколько опрометчиво с его стороны такое поведение; за все нужно платить, и лорд это понимал. Он медленно поднял взгляд на стоящего перед кроватью Чжонина и хотел было для начала попросить прощения, как горло повторно сдавило и воздух перестал поступать к нему в легкие, заставляя снова задыхаться и пытаться словить хоть немного кислорода приоткрытыми губами. Г-н Чжонин сразу понял, что сегодняшнему имениннику стало дурно, и в мгновение ока оказался около него, с тихим «Чем я могу помочь?» на губах. Лорд Бэкхен сам не мог разобраться, зачем он вообще попросил г-на Чжонина пойти с ним, зачем держит его здесь, если тот действительно ничем глобальным помочь не сможет. Парень, сидящий на кровати, безмолвно задергал свой туго затянутый воротник в надежде избавиться от его плена, ему казалось, что вся проблема заключается именно в этом. Чжонин помог лорду, и через мгновение тот, тяжело дыша, делал глубокие вздохи полной грудью и с благодарностью в глазах смотрел на лорда, который помог ему. Г-н Бэкхен совершенно без задней мысли провел язычком по пересохшим губам, задерживаясь в самом уголку, сейчас совершенно не понимая, отчего глаза лорда Чжонина так расширились. Вся эта ситуация была лорду Чжонину в новинку, но здравый смысл уже не руководил им, и парень, автоматически повторив жест лорда Бэкхена, уставился ему в глаза, тихо спросив: -Лорд Бэкхен? Г-н Бэкхен слегка покривил свое идеальное лицо, изо всех сил стараясь выглядеть как можно более непринужденно, в то время как лорд Чжонин неслышно усмехался про себя, обводя оценивающим взглядом напрягшегося всем телом парня, сидящего напротив него. Он был прав, когда подумал, что тому, скорее всего, неприятно, когда его называют лордом, он сам через это проходил. Хотя нет, это довольно сильно поднимает самооценку и заставляет усмехаться в глаза простому люду, ведь носить гордое звание «лорд» дано не каждому. Но, не смотря на все эти достоинства и большую честь, слышать такое обращение со стороны человека, который буквально одного возраста с тобой – не самое из приятных ощущений. -Прошу Вас, - выдохнул лорд Бэкхен. – Только не из Ваших уст я хочу это слышать, когда мы все еще остаемся наедине. Лорд Чжонин восхищался стойкостью парня, наслаждаясь его тоном и словами, неужели тот сам не догадывается, как влияет на него? Сколько эмоций переполняет молодое тело, сколько мыслей не дают ему трезво мыслить, всего этого слишком много, но лорд не сможет остановиться, он зашел слишком далеко. -Вы хотите чего-то более интимного? – он шумно выдыхает и на губах играет насмешливая улыбка. Лорд Бэкхен испуганно вздрогнул, когда услышал произнесенные вслух слова, и густо покраснел, опуская лицо. -Лорд Чжонин, пожалуйста, перестаньте! -Что перестать? – старший лорд откровенно забавляется, ему становится интересно буквально все: поведение, слова, повадки и эмоции, так нечаянно проскальзывающие на лице собеседника. В какое-то неуловимое мгновение все изменилось, желание лорда броситься за помощью к слугам испарилось в воздухе, который, кстати, стал сдавливать горло теперь лорда Чжонина, но в отличие от легкого недомогания Бэкхена, он знал, что с ним происходит. Это было не впервые, но совершенно первый раз ему захотелось идти до конца, наплевав на все предостережения и моральные принципы. – Тогда, быть может… - г-н Чжонин делает длинную паузу, специально дожидаясь, пока раскрасневшийся лорд Бэкхен поднимет на него свои глаза, и как только он ловит его заинтересованный взгляд, тут же еле заметно усмехается и добавляет. – Мне стоит называть тебя по имени? Г-н Бэкхен, кажется, с последним выдохом полностью лишает себя воздуха, он возмущен таким безнравственным и откровенным поведением, но ничего не может поделать с румянцем, который тут же снова появляется на его очаровательном лице. Он неосознанно млеет от осознания того, что лорд Чжонин – первый, кто позволил себе такое, и, не смотря на все внутренние протесты, хочет продолжения, хочет узнать, как далеко может зайти их непозволительный разговор. Он продолжает краснеть, понимая, что г-ну Чжонину это прекрасно заметно, но поднимает голову и открывает рот, продолжая безмолвно шевелить губами, так и не найдя, что же можно сказать в этой ситуации. А лорд Чжонин откровенно всматривается в побагровевшее от его слов лицо, и наслаждается реакцией молодого парня, про себя отмечая, что, возможно, знает, чем в будущем можно заставить лорда смущаться. -Вы не имеете права меня так называть, - тихо отозвался лорд Бэкхен. Он слышал, что где-то в Городе, в одном из многочисленных подвалов, собирается несколько человек, до этого прошедших строжайший контроль и пообещавших, что все тайны, открытые за дверью, останутся в этой комнате. Ходят слухи, что там все равны между собой и окликают один другого на «ты», что в приличном обществе посчиталось бы верх нечестием и неуважением. Г-н Муэр, поговаривали, тоже там бывал, да не один раз. Он рассказывал своей жене, насколько ему нравится такая демократия, что царствует в том помещении, и что он восхваляет того великого человека, кому в голову могла прийти эта великолепная мысль. Многие его не поддерживали в слепой любви к неизвестному человеку, придумавшему такое положение вещей, а кое-кто, пожелавший остаться инкогнито, писал красивые открытки и делился впечатлениями с себе подобными. -Почему же? – удивился г-н Чжонин, подойдя к краю кровати, на которой все еще сидел младший лорд. – Только если ты мне позволишь… - прошептали пухлые губы, непозволительно близко от уха лорда Бэкхена. -Что Вы делаете?! – прокричал тот, стараясь как можно сильнее оттолкнуть нависавшего над ним лорда Чжонина, все это было слишком смущающее для него. -Я? Ммм… - лорд Чжонин показательно прикрыл глаза, делая вид, что усиленно размышляет над своими действиями, на самом деле думая только о том, как растерянно выглядит его лорд в данный момент. И то, что лорд именно его, он уже не сомневался. -Вы позволяете себе слишком многое, лорд Чжонин! Прошу Вас, покиньте мою комнату и позовите, пожалуйста, Минсока, он должен стоять рядом с дверью, - тон Бэкхена был холоден и не терпел возражений. Но только не для г-на Чжонина. -Ну что же ты так сразу начинаешь паниковать? – ласково спросил лорд Чжонин. – Тебе же это нравится, признай. Даже если лорду Бэкхену будут угрожать смертной казней за все его несовершенные на самом деле грехи, он никогда не скажет вслух, что его сердце разится выпрыгнуть с груди с каждым мгновением, пока неприличные слова лорда Чжонина ласкают ему слух. -Я и так все вижу по глазам, - прошептал г-н Чжонин, находясь в каких-то нескольких миллиметрах от его лица. Паника завладела лордом Бэкхеном, он терялся в своих ощущениях, наслаждаясь чужим дыханием на своих губах, но, не решался поднять голову, чтобы встретиться с потемневшими от безумия глазами лорда Чжонина. Он знал, что ни к чему хорошему это непозволительное поведение не приведет, будет уйма последствий, которые принесут несчастье и злые говоры на его семью, но горячие губы уже опустились на вспотевшую шею, заставляя тело предательски трепетать, а дыхание сбиваться. Господи, как же это все было неправильно! Лорд Чжонин жадно целует тонкую шею, пробираясь пальцами под расстегнутый пиджак, смело оттягивая его в сторону, и вытягивает руки из узких рукавов, при этом усмехаясь от того, что не чувствует ровно никакого сопротивления; он опаляет горящую кожу своим дыханием. Рваные вздохи со стороны лорда Бэкхена сводят его с ума, а тонкие руки, так властно обнимающие широкую спину, кажутся самыми родными на свете. Лорд Бэкхен пытается сопротивляться столь желанному напору, но вопреки всему, медленно расслабляется и смотрит в черные глаза Чжонину, который в данный момент почти озлобленно срывает с его худощавого тела выглаженную белоснежную рубашку, не обращая ровно никакого внимания на то, что несколько пуговиц разлетелось по сторонам. Г-н Чжонин нависает над ним и снимает всю дорогую одежду медленно и тягуче, заставляя Бэкхена смущаться и по новой краснеть, выгибать свое идеальное тело, поддаваться навстречу и забываться в наслаждении, когда язык облизывает белую кожу на втянутом животе и покусывает ее где-то в районе маленького пупка. Никто и никогда не касался его тела так, как это делает Чжонин. Никто даже в мыслях себе не позволял так развязно думать и, наклонившись, шептать всякие пошлости ему на ухо, следом закусывая его и вырывая из груди самые прекрасные стоны. Лорд Чжонин тихо усмехается, когда чувствует, что у Бэкхена почти сразу задрожали коленки и притягивает его ближе, позволяя тонким рукам обвить шею, а аккуратным ноготкам впиться в разгоряченную кожу на плече. Г-н Чжонин никогда и подумать не мог, что все может быть так сладко и тягуче приятно, когда его горячая плоть входит в податливое тело, так красиво извивающееся под ним. Бэкхен так трепетно прижимается к нему своим оголенным телом, что Чжонину хочется сделать ему только приятно, хочется доставить максимум удовольствия, заставить забыться и не обращать внимания на грызущие мысли о всей неправильности происходящего. «Нет ничего неправильного в любви» - всегда думал про себя молодой лорд Чжонин, под покровом ночи читая запретные книги, иногда отвлекаясь, когда языки пламени начинали трепетать от малейшего дуновения воздуха. Лорд Бэкхен выгибается всем телом, сжимая пальцами покрывало под собой, от чего у него бледнеют костяшки, и взывает к здравому рассудку, которое, судя по всему, потерялось где-то среди горячего и влажного воздуха комнаты. А пальцы Чжонина в это время с силой сдавливают бедра Бэкхена, пока он сам входит и выходит из желанного тела, даря любимому рай на земле и заставляя взлетать под облака, настолько сильное удовольствие они испытывали. Все мысли о неправильности исчезли вслед за здравым рассудком, оставляя двух похотливо смотрящих друг на друга парней наедине со своим наслаждением и утешением. Громкие несдержанные стоны разносятся по комнате вместе с неприличным звуком ударяющихся один о другое тел. Чувство наполненности, неведомое раньше, заставляет мышцы сжиматься в спазмах, а тело мелко дрожать. Чжонин опускает глаза вниз и сходит с ума от увидено им; его, несомненно, будоражит их прелюбодеяние, их звуки и то, насколько это все возбуждает молодой организм. Он еще быстрее толкается в горячую тесноту и от удовольствия закрывает глаза. Влажные, покусанные губы накрывают его, и он на мгновение замедляется, теряясь в ощущениях. А молодой лорд Бэкхен, непонятно, когда ставший таким развратным, тут же насаживается на него и громко стонет в их первый поцелуй. Мало что из происходящего после запечатлеется в памяти у г-на Чжонина, ибо для него это все похоже на звериную страсть, когда темп возрастает, а стоны младшего лорда переходят в крики. Но, даже не смотря на все это, Бэкхен продолжает постанывать сорванным голосом, чем и доводит лорда Чжонина до исступления. Немного покривившись от ощущения чего-то вязкого и горячего в себе, лорд Бэкхен тут же протяжно стонет, неимоверно стыдясь такого поведения со своей стороны. Но он ничего не может поделать и замечает такую же белесую жидкость у лорда Чжонина на животе, моментально краснея, ибо осознание того, что она принадлежит именно ему приходит в затуманенный рассудок только сейчас. Лорд Чжонин, тяжело дыша и улыбаясь, как самый довольный человек во всем Городе (коим он себя и считает), заваливается на вышитые золотом покрывала и раскидывает руки в разные стороны, совершенно не смущаясь своей наготы. А лорд Бэкхен, в свою очередь, все так же безудержно рдеет и прикрывает лицо красивыми ладонями. Как же стыдно и неправильно! Он пытается быстро принять сидячее положение, о чем тут же жалеет, тихо завывая от ноющей боли внизу, и порывается встать, когда сильные руки обвивают его тонкую талию, заставляя вздрогнуть и на секунду замереть. -Тшш, - слышит он позади себя и пухлые губы целую его в мокрую шею, в то время, как руки утаскивают за собой на кровать. Лорд Чжонин обнимает дрожащую фигурку, крепко прижимая к себе, и беспорядочно целует лицо, губы, нос, лоб и скулы, заставляя Бэкхена немного прийти в себя. Его тело неконтролируемо льнет к этому парню, и он становится бесконечно благодарен судьбе за то, что понял свое предназначение задолго до этого вечера, иначе бы попросту пропустил свое самое большое счастье в жизни, только лишь из-за того, что общество навязало ему мысль, что это «неправильно». -Нет ничего неправильного в любви, - тихо повторяет он, невесомо целуя лорда Бэкхена во влажный висок и нежась в его объятиях. А через минуту сдерживается от смеха, чтобы не потревожить хрупкий сон своего любимого, ибо в голове у него сейчас все мысли занимает образ преподобного отца, который в свои годы может не выдержать похабной улыбки и открытого вопроса: «Вы можете нас поженить?»