Маки Кандагара

Джон прекрасно помнит уроки, которые ему преподнес Афганистан. Всплеск адреналина, немного усиливший тремор в руке – не более чем результат болевой вспышки. Не повод для беспокойства, по сравнению с кровавым пожаром алых маков Кандагара. Не повод для беспокойства и сумасшествие в глазах очередного ублюдка, вздернувшего его на дыбе. Ублюдок надеется получить сведения о расследуемом Шерлоком секретном деле. Таким примитивным способом… Черта с два. *** …Исходящей алыми каплями крови из разомкнувшихся краев раны, раздвинутых ржавой бритвой на ключице, кажется неправдоподобно мало даже для того, чтобы начать говорить. Джон усмехается. Когда тяжелый кулак амбала в маске проезжается по его скуле, он лишь шумно втягивает воздух. Шерлок бы им определенно гордился. И будет гордиться...Возможно. Если успеет... - У тебя плохо получается пытать людей, подонок... особенно бывших военных, - Джон сплевывает кровь из разбитой губы, стараясь сфокусировать взгляд на своем палаче. Вздернутые на дыбе руки начинают больно затекать. Как доктор он знает, что у него есть максимум минут двадцать, прежде чем затекшие мышцы начнут пронзать судороги, причиняя большие мучения. И как друг допускает, что у него есть надежда, нет, уверенность - Шерлок его спасет. "Поторопись, Шерлок...Проявляй свою гениальность скорее… Я стойкий, но не алмазный, черт возьми..." - А у Вас плохо получается говорить, доктор Ватсон, - фраза палача сопровождается очередным хуком справа. Джон чувствует, как из ноздрей хлещет кровь, заливая рубашку. - Так что же в материалах расследования Холмса, доктор? Советую Вам быть более разговорчивым, для Вашего же блага, - голос звучит слишком нереально, не по-человечески, заставляя съёжиться. Ржавое холодное лезвие проезжается на этот раз по щеке и спускается к горлу, слезка задевая кожу. Джон представляет, что сейчас у него вместо лица наверняка кровавое месиво, но не выдает себя ни единым звуком, когда очередная доза адреналина заставляет сжаться сердце в маленький комок. - Ничего ты от меня не узнаешь, пока я жив! Не надейся… Крови во рту вперемешку со слюной должно хватить, чтобы сделать плевок в лицо этой мрази. Следующий за этим удар в живот складывает Джона пополам, несмотря на то что он в подвешенном состоянии. От боли удается сосредоточится и вспомнить себя только через несколько секунд, когда сходит первая безумная агоническая волна. *** На что эта скотина надеется? Он не видел половины от разорванных тел молодых парнишек Кандагара, только начавших жить, которых Ватсону приходилось зашивать… Не видел реки, нескончаемые озера крови, которые были повсюду, сливаясь по цвету с красными маками на склонах гор Афганистана…Видела ли эта тварь кровавые цветы на бесчисленных безымянных могилах друзей, этот щенок, едва научившийся держать оружие? Он не знает, как это - когда физическая боль ничто по сравнению с душевной болью, оттого что ты беспомощен…Оттого, что ты против воли оставляешь там частицу себя, надеешься забыть все это как страшный сон, не отпускающий тебя глухими ночами… Ничто и никто никогда не сможет лишить Джона этих воспоминаний, этих дней и ночей, проведенных в пыли жаркой пустыни среди палаток с изувеченными людьми. Маки Кандагара, чёрт бы их побрал, будут преследовать его до конца дней, сжигать в своём пламени его душу, не отпустят, не помилуют, не снизойдут… *** Джон задыхается в надсадном кашле. Кажется, задеты ребра. В голове кружится, к горлу начинает подкатывать тошнота. ...И чертова селезенка. "Холмс, где тебя носит, черт бы тебя побрал?!" Руки...Шевелить руками, не дать им затечь...Джон чувствует онемение кончиков пальцев. Плохо. Времени мало. Он ощущает, что у него минут десять, не больше. - Так на чем мы остановились, мистер Ватсон? - Капитан, подонок... - Говорите громче, я Вас не слышу, - рука палача вздергивает подбородок Ватсона, сам приближается к лицу, желая расслышать уже ставший почти шепотом голос. - Для тебя только капитан Ватсон, мразь... Джон с ненавистью смотрит через отверстия глаз в маске, пошевеливая затекшими конечностями. Ничтожна физическая боль перед душевной. Джон понимает, что шансы оказаться живым к тому времени как его найдут ничтожны. Поэтому пусть с Шерлоком все будет хорошо. Пусть он двигается дальше, не винит себя… "Шерлок..." До того как потерять сознание и отключиться, Джон ощущает на себе последний удар взбешенного кулака, отделившего мир реальности от забытья. *** Как много красного… Джон никогда не любил этот цвет. Удушливый, кричащий, перекрывающий кислород, пожирающий внутренности огнём красный. Его так много, кажется, он бесконечен. Он – воплощение вселенской боли. Сюда бы сейчас ледяной синевы голубого… или чистоты белого…Охладить, успокоить этот пожар внутри. «Жестокие маки, будьте вы прокляты!» Джону снится, будто он стоит посреди пустыни, охваченный дуновением сухого ветра, опаляющего кожу. Пустыня и он один, никого поблизости. Безумно хочется прохлады, хочется живительного глотка, пить… Голубой, зелёный, прохлада… Ему нужна прохлада. Снится, что он стоит на берегу великолепного синего озера, берега которого поросли маками. Чёртовыми живыми пожарами. Джон пытается обойти их, дотянуться до синевы вод, но маки не пускают. Обжигают кожу, ударяют по нервам… Нельзя! С губ срывается стон. «Глоток, один глоток, пожалуйста! Только один!» Один из цветов милостиво отклоняется, позволяя ручейку из озера течь по направлению к Джону. «Спасибо!» Вслед за всхлипом долгожданная влага касается щеки. На лицо обрушивается блаженный водопад. Беззвучно открывая рот как рыба, Джон успевает хватать живительные капли. *** - Джон, Джон!!! Держись, пожалуйста! Держись! Сам того не осознавая, Шерлок раскачивался из стороны в сторону, поддерживая безжизненное тело доктора в ожидании скорой. Слёзы непрерывным потоком текли из глаз, не спрашивая на это разрешения, орошая окровавленное лицо Джона. Пульс еле прощупывался, скорая была в пути. Всё будет хорошо. «Всё будет хорошо, всё будет хорошо, Джон…» Заведенная мантра Шерлока никак не успокаивала. - Шерлок…маки… - приоткрытые глаза доктора заставили его отшатнуться, затем почти взметнуться в небеса от нахлынувшего облегчения, растянуть губы в широкой улыбке радости. - Я здесь, Джон!! Всё будет хорошо! - Маки… - Джон, что?! Что – маки? - Они отпустили меня…Маки…Всё будет хорошо.