Любителям стекла рекомендуется

— Смотри внимательно. — Аккерман начал завязывать чертов кусок полосатой ткани, делая это медленно, чтобы Эрен все запомнил. И так каждое утро. Эрен мог, но не хотел учиться — теплые руки на шее были гораздо лучше собственных, до жути холодных. Вообще у Леви руки всегда теплые, даже зимой, даже без перчаток. Да и вид этого сосредоточенного лица прямо перед глазами нравился Эрену, как и весь шатен в целом. — Теперь просовываешь сюда. — его отвлекли от раздумий. -Понял? — Вроде бы. — Улыбается. — Тебе сегодня к какой паре? — Ко второй. — Нужно будет что-нибудь, звони. — подходит и нежно целует в щеку улыбающегося как дурака Йегера, затем открывает дверь и выходит.       Эрена заносит на ватных ногах в спальню, тот падает на кровать с криком «Ничего не понял, как же сложно завязывать этот галстук, кто вообще его придумал, Боже ты мой».       Посмотрев на часы, он вздохнул и приподнялся с кровати. Хотелось есть. Леви наверняка что-нибудь оставил для него, нужно только заглянуть в холодильник. Достав из него пачку чипсов (Аккерман же всегда твердил, что они вредные, так что они здесь делают?) и усевшись на диван, он включил телевизор.       Сейчас на этом канале показывали хоккей, но это было не интересно для Эрена, поэтому он стал переключать каналы, пока не дошел до новостей. — Ужасная авария оставила в тяжелом состоянии двенадцать человек и унесла жизни четырех. На улице Брянской возле дома шестнадцать перевернулся автобус, сейчас мы ведем прямой эфир с места проишествия. — произнесла ведущая. Эрен ужаснулся. Четыре человека, надо же. А ведь там чья-то дочь или сын, жена или муж, сестра или брат. Да еще и двенадцать в тяжелом состоянии, они тоже могут погибнуть. — Автобус номер двадцать четыре- сердце Йегера ёкнуло. Именно на двадцать четвертом Леви всегда ездил на работу! Но тут же его отпустило — автобусов с таким номером в городе ходит три штуки, может быть, это не тот самый? — Авария случилась буквально несколько минут назад.       Сердце ёкнуло во второй раз. Камера оператора повернулась слегка вправо и брюнет потерял дар речи. Куртка. Куртка Леви. Сознание постепенно начало мутнеть, а в глазах появились темные круги и пятна. Начала кружиться голова.       Это не может быть он. Не может.

Кто угодно, но только не он.

Он не помнит, как не надев куртку, бежал несколько кварталов без устали, пока не прибежал до того самого места. Улица Брянская, дом шестнадцать. Помнит лишь то, как кричал не своим голосом, как рыдал, пытаясь вытащить из-под смятой в хлам машины Аккермана. Люди, стоящие рядом, старались как-то его утешить, помочь, кто-то вовсе называл психом, но ему было плевать. Плевать на всех. На себя. На всех вокруг. Будь он проклят, этот день. На похоронах он снова не смог сдержать себя. Рыдал в голос, держа покойника за руку, а когда гроб закопали, он остался там. И когда все уже ушли, он остался. Лежал на еще рыхлой земле, свернувшись калачиком и плача. Он пролежал там до утра, разговаривая сам с собой. — Знаешь, — всхлип. — А я ведь так и не научился завязывать этот чертов галстук.