Отзвуки вальса

Здесь было тихо. Конечно, не та идеальная тишина, когда слышно лишь собственное дыхание и стук сердца, но после шума бальной залы, тишина была почти что давящей. Ванессе это даже отчасти нравилось — слабые отзвуки вальса доносились до неё, как и шум весёлой толпы, словно сквозь толщу воды, а вот стрекотание сверчков — отчётливо и ярко. Оно заглушало собой все остальное, так что ничего не оставалось, кроме как слушать эти звуки ночи словно из параллельных миров. С одной стороны — шум и веселье, звон бокалов и чей-то смех, а с другой — молчание природы, которое вовсе не немо, а скорее просто чуть тихо. Ванесса сидела на этой границе миров и слушала. Голова гудела. Холод каменной скамейки под ладонями успокаивал, а приятная его шероховатость только усиливала это. Ванессе было дурно и она сама не до конца понимала почему именно — то ли от выпитого вина, то ли от громкой музыки, то ли наконец дала знать о себе меланхолия, которой так часто болеет знать. Ванесса была бы больше рада последнему, но, — она сама пришла к такому выводу — виновата вовсе не меланхолия, а сама Ванесса. Да-да, она, собственной персоной. А ведь не хотела же ехать на этот бал, не хотела, но поехала, ведь подруга так убедительно рассказывала о том, что это возможность встретить новых людей, а если и не встретить, то хоть развлечется. Увы, с развлечениями не заладилось с самого начала — на первый танец Ванесса уже не успела, а на следующие не приглашали. Карне на груди зловеще поблескивало в свете луны, как бы напоминая о собственной бесполезности. Одним своим существованием эта записная книжка упрекала свою владелицу. Зачем записывать имена и очередность партнёров, если этих самых партнёров и нет. Сколько там, три-четыре танца на одного партнёра, больше неприлично, если это не жених? А как насчёт ни одного? Вот уж где все рамки приличия соблюдены. И если отсутствие приглашения на танец было досадным, но не смертельно обидным, то второе, важные знакомства, расстроили больше всего. Их просто не было. Ванесса рассчитывала, что если уж не узнает никого из новых семейств, то хоть поближе познакомится со старыми родами, но нет. Ни у кого не появилось внезапной племянницы, только что вернувшейся из Индии. Или крестника, который до того вел замкнутый образ жизни и не выходил в свет, а сейчас очаровывал всех своей красотой и галантностью. Нет, ничего такого — кругом знакомые лица и фамилии. Так что Ванесса поспешила удалиться в тихий сад, тем более, что уже было достаточно темно, чтобы никто не заметил её силуэт в темноте, и не возникло ненужных вопросов. Меньше всего на свете ей сейчас хотелось с кем-то говорить, а уж тем более вести осмысленную беседу. Тут бы досидеть до конца бала и предаваться своим мыслям, чтобы потом спокойно поехать домой, а не пытаться давить из себя улыбку на уже в сотый раз рассказанную престарелым генералом историю из его молодости. Потому, когда рядом кто-то сел, Ванесса заметила, но ничего не сказала, так как и говорить было лень. Если этот кто-то не начнёт вести пустых бесед, то пусть сидит, ей-то что с того. Не мешает. Хотя Ванесса и не отрицала, что ей было немного, совсем капельку, интересно, кто же второй такой, решивший избавить себя от шума толпы, и вышедший в сад. Обычно в середине бала выходят только любовники, чтобы в разгаре веселья никто не обратил внимания на их пропажу, а тут он один. Так что Ванесса, слегка повернув голову, рассматривала незваного компаньона. Пришедший был примерно её возраста и из тех людей, при взгляде на которых сразу перехватывает дыхание, а в голове из всех слов остаётся только «красивый». Вот и сейчас Ванесса не смогла бы подобрать ещё хоть каких-то слов, чтобы описать сидящего рядом. Она смотрела на его тонкий очерченный профиль, а в отсветах от далёких окон могла рассмотреть даже лёгкую полуулыбку. Светлые волосы мужчины были убраны назад, но несколько прядей все же выбилось, и сейчас они, заправленные за ухо, придавали сидящему даже больше шарма, чем в начале вечера, когда прическа была безупречна. Темный костюм сидел точно по фигуре, а безупречная осанка была приятным дополнением. Ванесса отчетливо понимала, что прямо сейчас совершенно неприлично рассматривает человека, открыто и прямо, но не могла заставить себя отвести взгляд от сидящего рядом. Ей казалось, что слово «красивый» недостаточно, потому что как описать всё то, что она видит? Нет, она бы могла описать, но сможет услышать это только лучшая подруга и то только после сотни обещаний никому не говорить. От рассматривания незнакомца Ванессу отвлекает только протянутый ей один из двух бокалов шампанского, что мужчина держал в руках: — Франсуа де Сад. Ванесса на секунду зависает, даже не понимая, что это обращаются именно к ней. Но через мгновение спешно берет бокал и представляется в ответ: — Ванесса Блюмон. Ей чертовски хочется выпить бокал залпом, но правила приличия не дают этого сделать. Да и кроме того, в ней и так уже много таких бокалов. И не только шампанского. Де Сад — одна из тех фамилий, которые слушал каждый и каждая, но не все с ними знакомы. Ванесса относила таких людей в категорию знакомых незнакомцев — она точно видела этого человека в толпе до этого, и не единожды, слышала о нем истории почти что из первых рук, но не была знакома лично. — Тоже захотелось тишины? — Франсуа отпивает шампанского и, кажется, улыбается только сильнее. — И этого тоже, — Ванесса неопределенно ведет плечом и тоже отпивает. Она готова сказать, что вообще не хотела сюда приходить, но молчит. — Или просто надоели танцы? — в голосе слышна усмешка и Ванесса почти уверена, что Франсуа чуть щурит глаза. — Скорее никто не приглашает, — ей нет смысла сейчас придумывать причины в духе «закружилась голова» или «стало дурно от вина», ведь она тут сидит уже явно больше часа и просто развлекает себя размышлениями на разные темы, чтобы время к концу бала подошло быстрее. — Тогда запишите меня первым! — непонятно, он смеется или нет, но все же отставляет бокал в сторону, а сам протягивает руку. — Ф-р-а-н-с-у-а. С Вашими мелкими книжечками, да еще и в темноте, крайне легко ошибиться. Ванесса только кивает головой, что все она обязательно запишет, и принимает приглашение на танец. Не то чтобы ей хотелось, но почему бы и нет, раз уж они здесь, а вальс отлично слышно даже в саду. Не так сильно, чтобы било по ушам, но все же различимо и достаточно, чтобы двигаться в такт музыке. Музыканты как раз начали играть новую композицию, так что можно сказать, что танцуют они почти что с самого начала. Ванесса всегда думала, что хорошо танцует, но сейчас не могла сосредоточиться ни на чем другом, кроме как на ровном счете «1-2-3», повторяемым по кругу. Главное — не сбиться с шагов и не наступить партнеру на ногу, а то будет крайне неловко. В толпе это можно было списать на кого угодно другого, а здесь, когда их всего двое — стало вдруг намного сложнее, чем танцевать у всех на виду. Франсуа же, кажется, ни капли не смущает, что они оба давно не попадают в такт музыки — он просто ведет, подстраиваясь под партнершу. У него легкий шаг, что замечает Ванесса. Она пытается расслабиться и перестать думать о технике, когда надо просто танцевать. Какие есть условности, если вас никто не видит, а в крайнем случае может очередная пара любовников мельком заметит их из-за кустов. Но, помимо самого танца, остается вторая проблема — Ванесса не знает, куда себя деть. Вроде как принято говорить в процессе, что-то рассказывать и обмениваться тайнами, но Франсуа молчит и улыбается своей мягкой полуулыбкой. Ванесса бы тоже с удовольствием просто молчала, но она также не знает, куда ей смотреть. Обычно — на лицо партнера, но ей все еще неловко от того, что она так неприкрыто его рассматривала, что даже в темноте смотреть в глаза — кажется каким-то странным. Может, за спину? Но тогда, наверное, не очень вежливо. А может и нормально, кто знает, уж точно не Ванесса. Ванесса уже не первый раз ловит на себе заинтересованный взгляд Франсуа. Да, темно, но она почти что уверена, что видит это едва различимый хитрый прищур глаз, когда он смотрит на нее, и старается отвечать тем же. Она для себя решила, что не даст какому-то танцу испортить себе настроение из-за череды неловких чувств. Она вслушивается в тихое шуршание юбок, в отзвуки вальса и выдыхает. Ванессе наконец спокойно. Только вот руку хочется переместить с предплечья партнёра ему на спину, прямую и стройную. Ванессе нравится ощущать под ладонью дорогую бархатную ткань костюма и думать — а рубашка под ним сидит так же хорошо, или нет? Если бы только снять и проверить… По крайней мере, белые манжеты смотрят хорошо. Ванесса даже почти что увлекается танцем и входит во вкус, как Франсуа останавливается. Музыки давно не слышно, и Ванесса думает, что музыканты сейчас будут отдыхать, так что вся эта толпа знать отправится в сад. Станет слишком много людей, и объяснить, почему они тут вдвоем станет немного сложно. Да что там, крайне сложно. Ванесса ждет, что Франсуа хоть что-то скажет, но он с самым заинтересованным видом осматривается по сторонам, словно что-то ищет. Он отходит на шаг или два, наклоняется и, судя по тихому «хм», хмурится, когда не находит искомое. Молчание затягивается и Ванессе ничего не остается, кроме как начать самой: — Я хотела бы поблагода… Ванесса не успевает договорить, так как Франсуа протягивает ей цветок с самой очаровательной из улыбок, что она могла видеть. Ну, или придумать. Она берет его, но не может понять, в чем дело. Ванесса и так слабо различает в темноте, что происходит, а уж понять что за цветок, или какого он цвета — за гранью возможного. Она опять собирается сказать, на этот раз, что совсем не понимает, к чему тут этот цветок и что это вообще такое, но вдалеке слышится все нарастающий гул голосов, а среди некоторых отчетливо слышно имя ее партнёра. Так что тот оборачивается, чтобы удостовериться, что зовут именно его, и, когда слышит свое имя повторно, говорит: — Это глоксиния. Он спешно берет свой бокал с недопитым шампанским и, бросив веселое «я тут!», удаляется к людям, его звавшим. Ванесса остается стоять одна, все еще сжимая цветок в руке. Название цветка совсем ничего ей не дает, да даже будь ей известен его цвет — все равно ничего. Она как раз хотела сказать, что не знает языка цветов.