Жарко

Жарко. От открытого холодильника вокруг разносится благодатная прохлада, клубы пара медленно вздымаются вверх, и Наруто хочется если не переехать в него жить – так хотя бы вечно быть окутанным этим оживляющим холодом. Делать не хочется вообще ничего: перспективы умереть одинаковы как при выполнении задания ранга А, так и при попытке пожарить яичницу. Включишь плиту, и тотчас всю квартиру обдаст таким жаром, что лучше бы она сгорела. Хочется жрать лед пачками, мороженое брикетами, а еще лучше было бы насыпать лед в мороженое - прям от души – и есть половником. И плевать на зубы. Возможно, - думает Наруто, - взять задание было бы неплохой перспективой. Только, пожалуйста, в какую-нибудь страну дождя, или тумана, или вечной мерзлоты… Только вот беда – наверняка он не один такой умный и от лета страдающий, и солнышко ненавидящий. Придешь за заданием – а тебя отправят в какие-нибудь далекие края, где в тени плюс пятьдесят пять. Интересно, как Гаара выживает там, у себя в пустыне? Он достает пачку льда, ложится на пол у открытого нараспашку – почем зря, ветер тоже адски-горячий дует – окна и смотрит на пакет, как на последнюю надежду выжить. Сквозь прозрачный пластик просвечиваются кристально чистые кубики льда, в которых бликами играет солнце, передавая свет дальше - подсвечивая небесные глаза солнечного мальчика. Какаши сидит рядом и почти не дышит – смотрит жадно, ловит каждый лепесток солнечного света на щеках Наруто – и молчит, стискивает книгу пальцами, машинально переворачивая страницы. Он не может себя выдать. Наруто все еще его ученик, даже в 19. От пакета веет влажным холодком, и мальчик не торопится вскрывать этот драгоценный мешочек. Он терпеливо держит его над собой, пожирает глазами лед, и вдыхает холод, жадно раздувая ноздри. А потом выдыхает – тяжело и очень жарко. Им обоим очень жарко. По рукам Наруто медленно стекают капли конденсата, прокладывая себе тропинку вдоль многочисленных шрамов. Загорелая кожа блестит от этой влаги, и Наруто так приятно, что у него мурашки, и каждый торчащий светлый волосок на его руке гнется под каплями. И Какаши все это видит – каждый шрам, каждый волос. Он берет себя в руки. Мальчик переводит взгляд на фигуру сенсея и неприлично голубые глаза распахиваются в ужасе, при виде лица учителя – закрытого под маской. Но вам же жарко, - восклицает он, - почему вы ее не снимете? Сниму что? Наруто смущается. Маску. И Какаши вроде бы усмехается, да под тканью ни черта не видно, и разглядывать сил нет ну совсем. А смотреть хочется. Только без маски чтобы. Или вы не хотите, чтобы я увидел? О, Какаши много чего хочет – и лицо показать, и поближе подсесть, и капли воды с пальцев слизать. Но молчит. Не поймет ведь Наруто, маленький еще совсем. Дите девятнадцатилетнее. Наруто пристально вглядывается – в бровь, в глаз, потому что больше ничего не видно, - еще несколько секунд, а потом вновь вглядывается в пакет, в котором уже начал таять такой прекрасный холодный лед. Какаши считает, что разговор на этом окончен и можно вновь попробовать успокоиться и забыться в книге. Мальчишка – ни с того, ни с сего – швыряет пакет на колени учителя и поднимается, постанывая, ведь кто ж это такую погоду выдумал, чтобы так плохо и противно? Он медленно шлепает босыми ногами по направлению к морозилке и достает оттуда фруктовый лед. Будете? Наруто натыкается на насмешливый взгляд. Навряд ли. Хм. Содрав пленку с такого великолепно-холодно-сладкого мороженого, он подходит к Какаши, садится близко-близко и шумно обсасывает начавшее таять мороженое. По его губам течет вязкий лед, и Какаши думает, - что ж это за вкус такой, от которого вещи неприличные начинаются и в душ идти приходится? Наруто прижимается губами к маске, ровно там, где должны быть губы, а затем отстраняется, смотрит на свое творение - по губам учителя течет мороженое, - и слизывает с них остатки десерта и вновь глядит - нахально, дерзко. Ананасовое. Может, попробуете? Какаши снимает маску.