Сирень у твоей общаги

      Около твоей общаги пахло сиренью. Я не знаю сколько раз за эту весну я приходил сюда. Может каждый день, может два из трёх. Я приходил и днём, и вечером – запах сирени все равно был здесь. Утром он немного смешивался с прохладой – был не таким ярким, но всё ещё был.       Я помню, как хотел вытащить тебя на ночную прогулку, а лысый охранник не пустил – комендантский час у вас наступал в полночь. Мы разговаривали по телефону. Ты смотрел на меня из окна третьего этажа, я сидел на бордюре чуть дальше от кустов сирени и понимал, что этот запах будет преследовать меня даже зимой.       Знаешь ли ты, что наши общие друзья в какой-то момент больше не хотели звать нас двоих куда-то одновременно? Намджун сказал мне, что это все равно, что не позвать ни одного. Мы бы не присутствовали в общем разговоре, не улавливали бы шутки, а рассказывая смешные истории во всеуслышание, мы бы, на самом деле, рассказывали их друг другу.       Как-то я сказал тебе, что было бы прикольно заключить с кем-нибудь брак, оставаясь друзьями. Я, конечно, говорил тогда о подруге, но предполагал тебя. Мне нравилась сама идея звать тебя мужем и иметь тому документальное заверение. Я бы получил права на твое внимание и тебя в целом. На твое утреннее недовольство моим утренним недовольством, ведь я совсем не жаворонок, а ты точно не сова. На твои сгоревшие котлеты или недоваренный рис, ведь ты совершенно плох в готовке, как, собственно, и я. На твои ноги и руки, закинутые во сне на меня июльской ночью, ведь тебе нужны прикосновения. Я бы обязательно проснулся, внутренне поворчал, что температура и так не похожа на прохладную, а тут еще ты с конечностями, но сделал бы это обязательно так, чтобы ты не услышал и не поменял позиции. На мою одежду на твоих плечах и твою – на моих, ведь нам нравится запах друг друга. Иногда это выглядело бы комично – не из-за разницы в комплекции, но из-за разницы стилей. На твою голову на моей груди, ведь по-другому смотреть сериал тебе не удобно, а я только ради этого его и включал. На твою усталость, на твою радость, на твою печаль и счастье, на твою уверенность и твою боль. В конце концов – на твою любовь. Ведь ты чрезвычайно эмоциональный и довольно чувствительный, иногда во вред себе.       Я сидел на грязном бордюре и думал об этом, а ты смотрел на меня с третьего этажа своими красивыми искрящимися глазами, и мне не нужно было смотреть в небо, чтобы видеть звезды. Мы давно закончили телефонный разговор, но общались на уровне ощущений. Разделять с тобой эту ночь, когда между нами три этажа в высоту, было прекрасно. Я бы хотел провести так каждую из будущих и прошлых, но только будучи ближе. Ты улыбался мне все всем своим естеством, ты был рад мне. Такому мне – в рваных джинсах, худому, по-молодому бедному, самому обычному и самому настоящему мне. И я знал, что сам, похоже, провалился в такие же чувства. За моей спиной иногда шумели электрички, а сирень роняла цветы на мой рюкзак. - Хосок.       Было уже около часа, может ближе к двум часам ночи. Завтра вторник, так что все студенты давно в своих блоках. Никто не курил у входа и не кричал из окон своих комнат. Твоя голова покоилась на сложенных на подоконнике руках. Ты слегка наклонил её, и твои волосы очаровательно поймали свет фонаря. Бронзовые нити. Это слегка меня завлекло. - Выйдешь за меня?       Выровняв голову, ты посмотрел на небо, все так же уместив подбородок на сложенных руках. Ничего другого не изменилось. Атмосфера осталась прежней, а сирень все продолжала ронять цветы. - Мммм…       Ты потянулся, оставляя руки на подоконнике, забавно приподняв плечи, а затем уложил подбородок на ладони. Еще немного посмотрел на меня. - Да.       Было хорошо. Я не чувствовал, что ты шутишь, я не чувствовал неловкости или недопонимая. Я чувствовал тебя, а ты меня. - Только давай завтра, сейчас меня охранник не выпустит.       Я улыбнулся. Теперь надо привыкать к горелым котлетам, утреннему переварчиванию друг с другом и весу твоей головы на моей груди.