Зеркальный цирк

Вернувшись домой и проводив взглядом направившегося прямиком в библиотеку Сатоши, Дайске поднялся в свою комнату. Закрыв за собой дверь, он устало привалился к ней спиной и облегченно вздохнул. Но тут же напрягся, вспомнив, что у него нет причин расслабляться. С еще одним вздохом, но теперь уже усталым, Нива оттолкнулся от деревянной поверхности и начал рассеянно бродить по комнате, пытаясь обрести хоть немного уверенности, хотя бы чуть-чуть прояснить мысли и понять становившуюся все более запутанной ситуацию. Но получалось плохо. Точнее, вообще никак не получалось. Нет, осознать свое, да и всех хоть немного связанных с этой глупой прихотью Зеркала, положение, он мог, но вот продумать свои действия или хотя бы примерный их план, не получалось. Слишком мало он знал о древних творениях семьи Хикари, да и о своей семье, получается. Жаль, что всю его жизнь Эмико готовила его к профессии легендарного вора, позабыв заняться его образованием в сфере самих краденых им предметов. Неужели эти знания не пригодились бы ему? Или его мама просто не верила, что он сможет во всем этом разобраться? Неужели бы он с этим не справился? Но разбирался же он в строении каждого типа лазерной сигнализации! Или… она хотела оградить его хотя бы от этого? Как бы то ни было, но сейчас этих знаний ему очень недоставало. Так мало того, что ему теперь приходилось пытаться разобраться в чем-то, о чем он и представление имел небольшое (больше из своего личного опыта), так на это еще накладывался полный бардак собственных чувств. Дайске еще никогда не чувствовал себя настолько беспомощным, ведь в чем - в чем, а в своих чувствах он всегда был уверен, а теперь… Он совершенно запутался, главным образом потому, что никак не мог понять, какие эмоции принадлежат ему, а какие нет. Вот, например, привязанность к Хараде-сан точно была не его (если верить теории Крада, конечно, а она была слишком уж реалистична). Правда, в последнее время начала почему-то слегка раздражать. Любовь к Рику-сан он даже не обсуждал – это было его чувство, только его, и приписывать это кому-то другому Ниве казалось просто кощунством. А вот что делать со смущением по отношению к Дарку, он не знал. Да и немного более близкие с некоторых пор отношения с Сатоши и какое-то невольное повышенное внимание Дайске к этому человеку… «По-моему, мы это уже обсуждали», - вмешалась в его внутренний монолог его вторая сущность. Ниве показалось, что его окатили ледяной водой - настолько холодным был голос его неожиданного слушателя и настолько явно тот представил, как будет буквально замораживать того, кто… Ну да, покусится на его собственность. Несмотря на неприятное чувство, похожее на внутреннюю дрожь, которое осталось у Нивы после этого комментария, он не смог не удивиться. Получается, Крад настолько считает Сатоши своим? А он и не знал, что его внутренний сожитель настолько привязан к своему… как он его называл? Человеку? Дайске уже хотел погрузиться в свои мысли еще глубже, на этот раз о том, какой же на самом деле этот «бездушный монстр», каким его считали почти все, кто знал о его существовании, но его прервал мученический голос: «Слушай, птенчик, прошу, избавь меня от этого разбора моей личности. Все равно ты вряд ли придешь к правильным выводам, а я хоть отдохну от твоих мыслей. Порой результаты твоих внутренних монологов совершенно… неожиданны, и это мягко сказано. Лучше выйди наконец из этой комнаты и перестань думать. В таком состоянии тебе это совершенно ни к чему.» Сначала Дайске непонимающе моргнул, но потом вдруг почувствовал себя виноватым. В самом деле, кто он такой, чтобы судить этого человека, который, к тому же, намного старше него самого? Но с другой стороны, должен же Нива определить, как он относится к своему соседу по сознанию. А для этого ему нужно подумать и все разложить по полочкам, на что, к сожалению, не было ни времени, ни возможности. Дайске вздохнул, и в его душе промелькнула слабая надежда, что, возможно, его семья уже знает о том, как избавить их с Хиватари от воздействия Зеркала. Появилась, и сразу погасла. Вряд ли такое возможно, если даже сам потомок создателя этого артефакта не может ничего понять. Но с другой стороны, у его семьи намного больше опыта, ведь он накапливался поколениями... Но поможет ли им этот опыт? Ведь, насколько Ниве было известно, раньше Зеркало использовалось редко и в большинстве своем это было только для того, чтобы изменить внешность или черты характера (Дайске уже точно не помнил), а никак не поменять местами чужие сущности. В общем, случаем они были… Нива запнулся на середине мысли, почувствовав четкое и еле сдерживаемое раздражение своего невольного слушателя. Привыкший к логичным и цельным смысловым цепочкам Сатоши Крад никак не мог научиться терпеть рассеянный хаос сознания Дайске, да и не видел в этом смысла, а потому дал мальчишке ощутимый мысленный подзатыльник и, на время завладев его телом, отправился вон из комнаты, постоянно навевающей на рыжего мальчика «философское» настроение. Больше он этот словесный поток терпеть не намерен. Спустившись на первый этаж, Крад на мгновение остановился в задумчивости – он еще не думал о том, куда бы хотел направиться – единственным желанием было оказаться подальше от комнаты и прекратить сумбурные размышления своего носителя. Но через секунду он решил, что идеальным вариантом будет заглянуть в библиотеку – в конце концов, все находившиеся в данный момент в доме люди определенно собрались там. Ну, по крайней мере, здравомыслящие люди – таких существ, как та забавная розовая птичка или их старый и новый видоизменяющиеся питомцы явно такими не являлись. Само собой разумеется, к этой компании… нездравомыслящих он причислял и мышонка, но в данный момент он, определенно не по праву, занимал сознание его человека, а при всех его недостатках, неумение мыслить к нему не относилось. Но Крад не успел сделать и шага, как двери, к которым он направлялся, открылись и из помещения появился хмурящийся Сатоши. Увидев его, белокрылый мысленно усмехнулся мысленному же возмущению и… да, страху Дайске, и решил, что можно и поиграть. - Уже уходишь, Хиватари-кун? – с интонациями Нивы произнес Крад, сам усмехаясь своему по-детски мягкому голосу. Говорить голосом птенчика оказалось неожиданно приятно, как будто осваивая новую роль, новое, невинное безумие. Забавно. - Да. Твоя семья еще не нашла ничего существенного об этом артефакте, - Сатоши досадливо поморщился. – Я должен заняться этим самостоятельно, проверить несколько источников. Если что-то найду, то встретимся вечером, если нет – то до завтра. – и он стремительно направился к двери. «Завтра», - недовольно повторил про себя Крад. Такое игнорирование было ему неприятно, хоть и было направлено, по сути, на другого человека. Схватив огибающего его Хиватари за руку, он медленно произнес, по привычке растягивая гласные: - Тебе так неприятно мое общество, Сатоши? Глаза светлого мальчика на мгновение расширились в удивлении. Но уже через секунду они угрожающе сузились, а Крад проклял себя за свой невольный импульс, который ему так не хотелось называть «порывом». Похоже, эту партию он проиграл, даже не начав. А было так забавно играть в другого себя. Конечно, он этим занимался почти все время с тех пор как стал жертвой воздействия своевольного артефакта, но тогда это была не его инициатива… Именно этой заминкой, полной разочарования из-за неудавшейся игры, Дайске и воспользовался: - Крад! - возмущенно воскликнул он, - Я могу понять, что… Но это!.. - неожиданно осознав, что он в коридоре был не один, Нива осекся и извиняющее улыбнулся Сатоши, - Прости, Хиватари-кун, - смущенно и немного виновато произнес он, невольно взъерошивая рыжие волосы. – Я… Он… В смысле, не вини Крада, ему просто скучно… наверное. Я ведь даже представить не могу, каково это – все время находиться в бездействии… – он еще раз провел рукой по волосам. - Скучно?.. – тихо, недовольно и как-то глухо произнес Сатоши, - Нива, ты хоть понимаешь, что это не игрушки? Не забывай, что Крад спокойно может убить, а поскольку ты совершенно не умеешь, да и не можешь его сдерживать, то под угрозой не только твоя жизнь, но и жизни всех в этом доме, которым не посчастливится здесь находиться в тот момент, когда Краду вновь захочется развлечься? Ты чересчур беспечен, Нива, пойми… - Хиватари-кун, не говори так. Он просто… - Дайске на мгновение задумался, какой аргумент он может привести вечно руководствовавшемуся разумом Сатоши, - Я не думаю… - Нива опять прервался, понимая, что такие вещи, как интуиция или просто уверенность его не убедят. Помолчав пару секунд, он все же продолжил, - Я думаю, что даже Крад – хотя при чем здесь «даже»? - понимает, что мы сейчас в одинаковом положении и это совершенно не время для ссор и недоверия. - Ты предлагаешь мне доверять… - Сатоши невольно поморщился – видимо, им с Дарком в кои-то веки удалось сойтись во мнениях. - Ты предлагаешь мне доверять ему? Нива, ты сам понимаешь, о чем просишь? Да ты сам должен быть последним, кто мог бы ему довериться! – Похоже, Хиватари медленно начинал выходить из себя. Ну неужели нельзя быть хоть немного ответственней? - Знаешь, - с грустной улыбкой развел руками Дайске, - По-моему, в данной ситуации у меня просто нет выбора, - и прошептал так тихо, что Сатоши скорее прочитал это по губам, чем услышал, а потому не был уверен, что Дайске хотел сказать это вслух. – Ты мог бы знать его лучше. Что-то глубоко в глазах Нивы изменилось, и это что-то заставило уверенность Хиватари дрогнуть. Сквозь почти детскую обиду глаз Дайске проглядывала застарелая вековая боль. Боль, копившаяся веками и нашедшая отзыв в этом детском понимающем сердце, отражение – в этих карих глазах. Эта боль не могла принадлежать ребенку, пусть даже такому, которого все обстоятельства жизни заставляли повзрослеть (что, впрочем, им не особо удалось). Она… Странную, болезненно напряженную атмосферу взорвал телефонный звонок. С трудом разорвав зрительный контакт, Сатоши посмотрел на пакет, который все это время держал в руке (этот пакет ему суетливо вручила Това-чан, подозванная Эмико – в нем была забытая Дарком – не Хиватари! – в прошлый раз одежда). Только в этот момент он понял, что уже несколько минут, не отрываясь и не произнося ни слова, смотрел Дайске в глаза. Смутившись, что, впрочем, выдал лишь на секунду отведенный взгляд, Сатоши спокойно, но немного отрывисто произнес: - Мне пора. До встречи, Нива, - и Хиватари, не оборачиваясь, пошел к выходу. Проводя его рассеянным взглядом, Дайске, как вежливый хозяин, автоматически проводил друга до двери. Только услышав характерный хлопок захлопнувшейся двери, Дайске наконец очнулся и понял, что Дарка он сегодня, похоже, не увидит. Почему-то эта мысль приносила разочарование, хотя и означала, что вечером Нива будет совершенно свободен. Решив и ее оставить на потом, Дайске вздохнул и, еще раз рассеянно взъерошив волосы, отправился в библиотеку - узнавать, почему. *** Сев в машину, Сатоши наконец достал из пакета надрывающийся телефон. Посмотрев на дисплей и узнав имя, Хиватари недовольно нахмурился, но ответил: - Слушаю. - Сатоши! – раздался из динамика приторно радостный голос с оттенком фальшивого беспокойства, - Наконец-то ты ответил! С тобой все в порядке? - Да, отец. Ты что-то хотел? – в застывшем голосе Хиватари не звучало на одной эмоции, что невольно выдавало его неприязнь к разговору. Да, он ожидал услышать именно этого человека, но к этим ноткам радушного притворства привыкнуть было просто невозможно. - В этом весь ты – сразу к делу? Я просто хотел с тобой поговорить. Наедине. Не заедешь ко мне? – спросил старший Хиватари, но хоть вопрос и был задан добродушным, заботливым тоном, Сатоши знал, что у него нет шанса отказаться. - Насколько я знаю, у тебя ничего серьезного на ближайший час не запланировано. - Хорошо. Не дожидаясь ответа, Сатоши захлопнул телефон. В этом жесте отразилось все его раздражение, однако внешне он остался полностью спокоен, только глаза его стали еще холоднее. Перспектива скорой встречи с отцом его совсем не радовала. Наивно, но он похоже и правда рассчитывал его хоть немного оттянуть, хотя бы до того момента, как у него появилось бы немного данных об исследуемом им артефакте, которые нужно было бы проанализировать. Обычно он именно этим и занимался, выслушивая очередные наставления и предложения «помощи». Но, похоже, в этот раз так не получится… «Вот уж не думал, что ты такой папенькин сынок. – раздражающе-насмешливо прозвучало у него в голове, - Небось ни шагу без его слова ступить не можешь, а тут вдруг пропал на весь день. Уже не терпится пожаловаться дорогому папочке на жестокую жизнь? Спрятаться под его уютное крылышко? Хотя нет, я и забыл, ведь это не он у нас крылатый», - призрачный вор произнес еще пару оскорбительных фраз, но Хиватари его уже не слушал. Он сделал глубокий вдох и попытался успокоиться. В конце концов, он понимал, что Дарк тоже был раздражен и зол из-за того, что сегодня выбраться из заточения чужого сознания ему не светит. И все-таки, то, что легендарному вору скучно, не позволяло ему оскорблять Хиватари, особенно в том, о чем он и понятия не имел. Сделав еще один глубокий вдох, Сатоши безразлично-холодно отчеканил в своем мозгу: «Пожалуй, я польщен, что на этот раз ты не стал влезать в мои мысли. Но если ты сейчас же не замолчишь, то я могу пообещать, что до того момента, как мы не найдем способ вернуть тебя в сознание Нивы, мое тело ты не получишь. И поверь, у меня достаточно опыта, подкрепленного практикой, чтобы сдержать свое слово», - сказав это, Хиватари повернулся к застывшему в ожидании распоряжений водителю и назвал адрес. На протяжении всего пути в его голове царила прекрасная тишина. *** Машина остановилась у высоких кованых ворот. Эти ворота принадлежали витиеватой решетке, окружающей территорию, на которой находился большой трехэтажный дом. К его массивным деревянным дверям вела неширокая тропинка, на которой не было ни единого следа от шин, потому как по ней никогда не ездили машины – это было своеобразным правилом, и ему подчинялись все, кто хотел войти в дом начальника полиции Хиватари, даже его собственный сын. Хотя, почему «даже»? Сатоши никогда не был исключением из правил, особенно тех, соблюдение которых не имело смысла. Дверь, как всегда, оказалась открыта – электронные замки оказались на редкость удобны, особенно когда управляются на расстоянии, а у тебя в распоряжении есть пара десятков камер. За все время, пока Сатоши шел до дверей кабинета, ему на пути не повстречался ни один человек – старший Хиватари не любил, когда его беспокоили в рабочее время, но еще больше не терпел неожиданных раздражителей в пределах видимости в свободное время, которого и так было невероятно мало. Но об этой особенности его отца знали немногие – он легко маскировал любые свои эмоции вежливой улыбкой. Сложно было не поверить его вежливой серьезности, но если кому-то все-таки удавалось заподозрить обман, то докопаться до истины ему было не легче. Именно эта самая вежливая улыбочка поприветствовала вошедшего в кабинет Сатоши. Он никогда не любил это место – слишком безлико и традиционно выглядели пустой стол и наглухо задвинутые ящики шкафов. Даже одинокое растение, стоящее в углу, было скорее данью традициям, чем каким-либо отображением желаний хозяина. А еще был этот неприятный вечный полумрак. Днем жалюзи никогда не открывали полностью, а ночью в комнате не было места яркому свету верхнего освещения. Эта зыбкость теней раздражала, не позволяла четко видеть и четко делать выводы – идеально для того, кто не хочет давать преимущества противнику в битве словами, особенно такому, кто знает о своем оппоненте намного больше, чем обычный знакомый. - Сатоши, - произнес начальник полиции, поднимаясь из своего кресла. На его губах все еще держалась насквозь искренняя улыбка, но глаза оставались очень холодными. - Ты пришел! Я так волновался, – мужчина раскинул руки в приглашающем жесте, но Сатоши не сдвинулся с места, лишь привычным движением поправил очки – к счастью, это была единственная привычка, которую он перенял у отца. - Отец, - вместо приветствия произнес он. – Ты хотел меня видеть? - Сатоши… - укоризненно произнес старший Хиватари. Он, казалось, хотел сказать что-то еще, но осекся. На минуту задумавшись или сделав вид, что задумался, он заговорил о другом. - Я просто хотел убедиться, что ты в порядке. Слышал, тебя не было на последней операции по поимке Дарка. Почему? – его заботливые слова никак не вязались с холодным, почти угрожающем блеском глаз, эффект от которого только усиливали тонкие стекла очков. - Зачем вы интересуетесь моими делами, отец? Вы же обещали предоставить все мне и больше не вмешиваться. Вы мне не верите? – с едва заметным вызовом произнес Хиватари. Он понимал, что подобная провокация не возымеет никакого эффекта, но в этом разговоре он тоже был актером, блестяще исполняющим свою роль. - О чем ты говоришь, конечно, верю! – поднял в притворном защитном жесте руки начальник полиции. - Я просто беспокоюсь. Вдруг произошло что-то серьезное? Ты ведь не упустил бы такой шанс без особой причины. Не так ли? – последний вопрос прозвучал не столько утверждением, сколько предупреждением, что если даже в этот раз причин не было, то в следующий непременно должны быть или же подобное больше не сойдет ему с рук. - Конечно, отец. Это все, что вы хотели мне сказать? Если да, то, пожалуйста, в следующий раз ограничьтесь звонком. – спокойно, даже безразлично произнес Сатоши, внутренне поморщившись. Его раздражал этот разговор, особенно его предсказуемость, а еще невозможность его избежать. Почему он каждый раз должен это выслушивать? Подождав пару секунд и не дождавшись ответа, Хиватари повернулся к выходу, но его остановили последние слова его отца. - Будь ответственнее. Надеюсь, такого больше не повторится. – Хиватари-старший еще раз сверкнул очками и вернулся за свой стол, - Можешь идти. – из его голоса наконец-то пропали фальшивые нотки, но открывшийся обжигающий холод был немногим лучше. Сатоши лишь коротко кивнул и вышел. Дверь за ним захлопнулась с глухим щелчком электронного замка. *** Направляясь по тонкой тропинке от дома к машине, Сатоши невольно сжимал кулаки. Вот так всегда. Не «до встречи», или хотя бы что-то вроде «пока», а жесткое «можешь идти». Не семья – работа, система начальник-подчиненный. Но что странно - нельзя было не признать, что даже после такого приема… нет, именно потому, что его в этом доме встретили привычная отцовская расчетливость и холодность, Сатоши стало немного спокойней. Хоть что-то в этом сумасшедшем мире не изменилось. К слову, насчет перемен... определенно, надо быть осторожнее, ведь его отец – не простой слепой человек, он может что-нибудь заподозрить, если только этого уже не произошло. Подобного нельзя допустить… «Неприятный человек», - презрительно произнес Дарк. В голове Сатоши невольно возникло его недовольно сморщившееся лицо. «Родителей не выбирают», - невесело усмехнулся в ответ Хиватари. «Так он все-таки твой отец?», - невольно удивился призрачный вор. Уж никак не вязался образ этого безразличного человека с такими событиями, как свадьба и рождение ребенка, с семьей. Ведь эти моменты обычно считаются самыми счастливыми в жизни, но ледяные глаза этого мужчины, казалось, никогда не теплели, выражая подобное чувство. «Ты что, не слышал, как мы с ним говорили?», - Сатоши недоумевал. Дарк что, так шутит или он действительно не понимает? «Я думал, вы все-таки не родственники. Уж слишком ваше общение было… прохладным» «Ты прав, так и есть. Он меня усыновил», - подтвердил Хиватари, невольно в который раз задумавшись о своей настоящей семье. Интересно, какими были его родители? А каким бы стал он, если бы остался жить с ними?.. «Слава богу! – прервал его размышления Дарк, - А то я уж подумал, что твой дурной характер – это наследственное. Похоже, еще не все потеряно», - ухмыльнулся он. Сатоши недоверчиво моргнул – неужели это действительно была своеобразная форма поддержки? Как-то насмешливый образ зазнавшегося вора никак не вязался с подобным проявлением дружеских чувств. Но все-таки первые слова призрачного вора задели Хиватари. «Не смей меня с ним сравнивать. Я не такой, как отец!» – он резко остановился посреди дороги. «Такой-такой, вы даже внешне похожи!», – продолжил паясничать Дарк, но, почувствовав, что Сатоши приготовился к серьезной опровергающей отповеди, мысленно поднял руки в капитулирующем жесте. «Ладно, забудем. Что ты там думал насчет осторожности? Почему этот человек может быть для нас опасен?» - решил перевести тему он. «Отец всегда контролировал меня с помощью Крада и возложил на меня задание по твоей поимке. Наверняка ему показалось странным. Что я не участвовал в предыдущей операции, а Крад ему об этом ничего не сообщал. К тому же, мой отец хоть и простой человек, но имеет немалое влияние в правительстве и в правоохранительных органах. Он может нам серьезно помешать. А если узнает, что теперь я и ты, ненавистный ему призрачный вор, - одно лицо, он не придаст никакого значения тому, что я его сын. Ну разве что порадуется, что ему не надо будет особо напрягаться, чтобы найти меня – он довольно хорошо изучил мои привычки и образ мышления, к тому же довольно много людей знают меня в лицо. – Он замолчал. «Короче, нам ни в коем случае не стоит вызывать подозрения у этого человека», - решил подвести итог всему вышесказанному Дарк. «Именно», - подтвердил Сатоши. За мысленным разговором он и не заметил, как снова стал двигаться по направлению к машине, а последнюю фразу Хиватари произнес, уже садясь в машину. Откинувшись на спинку сиденья, он невольно подумал, что этот день был довольно изматывающим, хоть почти ничего и не произошло. Но уже через секунду он отогнал эти мысли – сейчас было не время жалеть себя или даже позволять себе намеки на это – его ждало неотложное исследование одного неправдоподобно хрупкого древнего артефакта. *** Вернувшись в комнату, Дайске вздохнул и сразу направился к кровати – ему надо было подумать. Забравшись на невысокую лестницу, он бухнулся спиной на матрас, но тут же взвыл, вскинувшись – не рассчитав расстояние, он с размаху ударился головой о стену. Недовольно бурча и потирая будущую шишку, Нива поднялся, невольно ожидая насмешливых комментариев о своей неуклюжести. Но их не последовало – его новый мысленный собеседник не был склонен к беспричинной язвительности и насмешке. Ну, по крайней мере, бесцельной. Стало неожиданно грустно. Вспомнились недавние слова Эмико, сказанные ей в ответ на вопрос о том, почему сегодня кражи не будет: «Сейчас намного важнее понять, как отменить действие Зеркала, а потому нам необходима помощь Хиватари-куна. А Дарк вполне может взять выходной – у него ведь так давно не было свободных дней! Ты так не думаешь, Дай-чан?». Нива помнил, как после этих слов внутри у него что-то сжалось. Он, конечно, понимал, что Эмико права и новая информация сейчас намного полезнее очередной кражи, тем более они так и не разобрались, что же заставило Хиватари превратиться, но… получалось, что Нива действительно больше сегодня его не увидит. Эх, поскорее бы все стало, как раньше, когда призрачный вор всегда, каждую минуту, незримо присутствовал в его сознании, доставал своими подколками и… просто был рядом. Дайске еще раз вздохнул и еще раз откинулся на кровать, но на этот раз осторожно и на подушку. Он понял, что, похоже, наконец настал тот страшный момент, когда он может обдумать все те нерешенные вопросы, что накопились в его сознании. Например, помимо грусти еще было это непонятное, мешающее смущение, которое он теперь испытывал, находясь рядом с призрачным вором. И когда это началось? Определенно, это случилось после того, как Зеркало Двуличия поменяло Дарка с Крадом местами. Так когда? С самого начала? Перебирая в уме момент их первой встречи, Дайске почувствовал, что невольно опять смущается – это неожиданное объятие было для него… неожиданным. Да, именно. Как-то странно было чувствовать на своих плечах руки того, кто столько времени использовал твое тело, как свое собственное. К тому же, Нива ведь уже давно не видел Дарка… со стороны, ведь тому нечасто приходило в голову смотреться в зеркало, да и некогда было об этом задумываться, когда удираешь из очередной засады полицейских. Так что подобное определенно было редкостью… Вот оно! Нива подскочил. Ну конечно! Ему просто странно видеть Дарка со стороны и воспринимать как отдельную личность. Похоже, Дайске до того момента вообще подсознательно считал Дарка какой-то несуществующей фантазией. Нет, конечно умом он понимал, что в его теле живет еще одно сознание, совершенно чуждое ему, но было очень трудно перестроиться после четырнадцати лет жизни почти обычного подростка - по крайней мере, мысленные разговоры его тогда точно не мучили. Так, одно чувство, требующее объяснения, объяснилось. Но было еще второе – это его чувства к Хараде-младшей. Почему он чувствует привязанность к Рисе, Нива уже понимал, ну, если верить Краду, конечно. А вот почему он испытывает по этому поводу такую неприязнь, оставалось для Дайске загадкой. Впрочем, после недолгого размышления понял он, и в этом случае все довольно понятно. Просто эта привязанность очень похожа на его старую, забытую любовь к этой девушке. А поскольку сейчас он любит ее сестру, подобные чувства ощущаются им так, будто он предает Рику-сан. Осознание этого факта было не особо приятным, но вполне логичным. Дайске вздохнул с облегчением - наконец-то он разобрался в себе. «Чернокрылый великий, чего только люди не придумают для того, чтобы не видеть правду!» – почти простонал в его голове Крад. Как же ему надоели эти неумелые самокопания! И зачем только так извращаться? Все же так просто! «Все же так просто», – громче повторил он. – «Ты любишь мышонка, а потому ревнуешь. Признайся в этом хотя бы самому себе, от этого всем только легче станет. По крайней мере, мне уж точно», - закончил он. - И правда, как все просто! – почти восторженно согласился с ним Дайске, но в следующую секунду до него наконец дошло, что сказал его собеседник. – Постой, люблю? В смысле, как это? То есть, как?.. С чего ты взял?.. – Нива залился ярким румянцем, который с каждой фразой становился все ярче. Немного помолчав, он собрался с мыслями и произнес. - Ну, я хочу сказать… Я же люблю Рику-сан. Поэтому… ты неправ. Этого просто не может быть. Вот так. – последние слова он постарался произнести как можно тверже. «Да-а?» - тут же протянул голос у него в голове. – «И о ком же ты сейчас думаешь, по кому скучаешь, кого хочешь увидеть, о ком мне все мозги прожужжал? Ну? Молчи, и так знаю. Мне эти твои «А Дарк бы сделал так…», «Дарк сказал бы это…» и «Дарк, Дарк, Дарк» уже в горле сидят и даже выше. Боже, сколько можно? И ты еще отрицаешь?!» - конец он почти прокричал, неожиданно эмоционально для него. На самом деле, отнюдь не врожденная эмоциональность вдруг подтолкнула его на подобный яркий монолог, а тот небольшой процент вероятности, который утверждал, что после подобных слов смущенный Дайске хоть на какое-то время будет упорно стараться не думать об одной невероятно надоедливой личности. Жаль, что ему это вряд ли удастся, но попытаться стоило. - Вот неправда, - запротестовал Дайске, но у него явно не было настолько же сильных контраргументов. – Просто у меня сейчас нет возможности с ней увидеться, поэтому я и не хочу об этом думать. Да, именно… - тут он резко замолчал и ему жутко захотелось ударить ладонью по лбу. Как он мог забыть? - А ведь она меня приглашала провести вечер вместе! Это было немногим меньше часа назад… Может, приглашение еще в силе? Спасибо, что напомнил, Крад! – с этими словами он быстро сбежал вниз по лестнице, бросаясь к телефону. *** Они договорились встретиться через полчаса у любимого фонтана Дайске. В назначенное время тот уже был там с довольно пухлым альбомом в руках и парой карандашей (тех самых, красным и фиолетовым) – сошедшись на том, что в какое-нибудь кафе или кино им не хочется, они решили порисовать. Ну, точнее, рисовать собирался только один человек - в свете последних событий Ниве очень хотелось вернуться к любимому успокаивающему занятию, а Рику не менее сильно хотела понаблюдать за его работой. Дайске был совсем не против. - Нива-кун, - позвал с другой стороны от фонтана знакомый мягкий голос. Обернувшись, Дайске радостно улыбнулся совсем немного запыхавшейся Хараде, которая в этот момент припарковывала свой велосипед. Ее волосы были немного взъерошены, а одежда – как всегда больше удобная, чем красивая - необыкновенно ей шла. Глядя на эту девушку, Нива почувствовал, как в груди опять разлилось знакомое уютное тепло, и невольно усмехнулся про себя. И после этого Крад будет говорить, что Дайске ее не любит? Поднявшись со своего места, он подошел поближе к Рику и с улыбкой поздоровался. - Привет, - ответила она, улыбаясь в ответ, но в следующий момент ее взгляд упал на открытый альбом в его руках и она наигранно обиженно поджала губы. – Не может быть, ты уже начал? Без меня? Но ведь начало рисунка – это самое интересное! Как ты мог, Нива-кун? – шутливо укорила она, садясь рядом с тем местом, где минуту назад сидел Нива. - Прости, Рику-сан, я не думал, что тебе это так важно. К тому же, обычно в самом начале рисунок больше похож на скопление непонятных линий и понять, что будет изображено, иногда очень трудно. – говоря это, Дайске сел обратно на свое место и положил альбом на колени, готовый продолжать рисунок. - Но ведь это и есть самое интересное, - мягко возразила Рику, - Смотреть, как на чистой бумаге появляются тонкие линии, как они утолщаются и утемняются, а потом волшебным образом складываются в рисунок. Это ведь настоящая магия! – воскликнула она и улыбнулась, заметив, что в глазах ее собеседника отразилось понимание. Она перевела взгляд на альбом. - Ух ты, да он почти весь исписан! – восхитилась она, отметив его толщину и потрепанность страниц. – Можно, пожалуйста, посмотреть, Нива-кун? – спохватившись, она добавила. - Или ты хотел бы сейчас продолжить этот рисунок? - Нет-нет, можешь посмотреть. Все равно солнце уже поменяло свое положение. – он вздохнул и сожалеющее покачал головой. - Именно поэтому так сложно рисовать восходы и закаты. - Правда? Я никогда об этом не задумывалась… - ответила Рику, открывая альбом на первой странице, и в следующую минуту он целиком завладел ее вниманием. Дайске действительно был хорошим художником, даже очень-очень хорошим. Конечно, до Сатоши ему было далеко, хотя если бы кому пришло в голову сравнить их работы, он пришел бы в затруднение. Несмотря на проигрыш в мастерстве, картины Дайске всегда были наполнены жизнью, светлой, пьянящей ее стороной. Холодом снега, яркостью солнца, теплом эмоций, и даже иногда казалось, что звуками - пением птиц, журчанием воды, шелестом ветра. С первой страницы, с первого рисунка, на котором был изображен совершенно очаровательный олененок, и до конца альбома Харада-старшая не проронила ни слова. Но когда очередь дошла до предпоследнего рисунка, глаза Рику удивленно и восхищенно расширились. В этот момент Нива вспомнил, что было на рисунке, из-за чего покраснел и попытался забрать альбом из рук девушки. Но только он дотронулся до шершавой обложки, как Рику произнесла: - Потрясающе! Нива-кун, ты действительно хорошо понимаешь Хиватари-куна. Так точно ухватить его… гордость и одиночество… Я бы ни за что так не смогла! – своими словами девушка пресекла все попытки Нивы забрать из ее рук альбом. Она внимательно рассматривала простой набросок, это даже нельзя было назвать рисунком в карандаше – одни линии были не закончены, а другие, лишние, не стерты. Но она, похоже, разделяла мнение Нивы - ему всегда почему-то наброски казались более интересными, чем законченные картины – в готовых работах, конечно, проявлялась индивидуальность художника, но в рваных линиях карандашного черновика можно было увидеть намного больше. К сожалению, а, может, и к счастью, именно по этой самой причине собственные наброски Дайске не очень любил. Вздохнув, он тоже склонился над рисунком, в деталях помня, что он увидит. На бумаге, в левой половине альбомного листа, был изображен Сатоши в том виде, в котором его можно увидеть в школе – растрепанные, но почему-то не выглядящие такими волосы, школьная форма, неприступная поза – одна рука в кармане, вторая свободно опущена, корпус повернут влево, взгляд устремлен вдаль. Именно этот взгляд и был необычен, а еще именно он дал начало этому рисунку – после того, как Зеркало заставило их работать вместе (нет, раньше они, конечно, были друзьями, но после этого происшествия стали проводить в обществе друг друга намного больше времени), Дайске пару раз замечал этот взгляд. Это было… когда же?.. может?.. Нет, Нива бы не вспомнил, но картинка упорно преследовала его. На этом его воображаемом портрете Хиватари всегда стоял вот так, независимо-холодно, почти пряча за длинной челкой одинокий взгляд, а за спиной у него на этих картинках всегда были пушистые белоснежные крылья. На наброске они были изображены несколькими плавными линиями – это была одна из частей рисунка, которая ясно показывала, что он не закончен, но это даже было немного… красиво. По правде говоря, Дайске не любил эту картинку, что упорно появлялась в его мозгу. Он совершенно не хотел когда-либо снова увидеть этот взгляд, будь то живой Хиватари или просто его изображение, но чему-то, очень похожему на вдохновение с худшей его стороны, он сопротивляться не мог. Поэтому сразу, как только у него в руках появился карандаш, он поспешил выплеснуть эту картинку на бумагу. Похоже, получилось даже слишком хорошо – Рику не могла оторвать взгляд, казалось, запоминая каждую линию, каждый штрих. И это действительно было так. Харада-старшая была просто заворожена этим рисунком, впрочем, как и всем, что когда-либо показывал ей из своих картин Нива. Девушка аккуратно, едва касаясь, чтобы не смазать грифель, кончиками пальцев проследила линию нечетких крыльев Хиватари. Она не уставала смотреть ему в глаза и ее не отпускало ощущение, что вот сейчас она видит настоящего Хиватари, без его вечной маски отстраненности. То, что ее одноклассник не просто надменный богач, девушка поняла давно, но увидеть его таким на рисунке, настолько точном, что было ощущение, будто она видит этого человека вживую, оказалось… неожиданным. Такой Хиватари просто не мог быть бесчувственной глыбой, да даже холодным принцем. Рику была уверена, что после этого вечера она уже не сможет относиться к Хиватари-куну так, как раньше. Она еще раз машинально провела пальцами по линии крыльев. - У тебя и правда прекрасно получаются портреты, Нива-кун, - все так же восхищенно произнесла она. – Почему ты никогда не показывал мне ни одного? - Честно сказать, мне нечасто удается удачно изобразить людей, поэтому у меня немного портретов. – ответил Нива, сказав чистую правду. Ему действительно нечасто давались люди – большинство его картин изображали духов. Ну а до того момента, как вообще связался со всеми этими живыми произведениями искусства, он нарисовал только два портрета. На одном была изображена вся его семья, но в то время художником он был довольно слабым, если не сказать никаким, а потому картина вышла никакой. Но Эмико все равно настояла на том, чтобы ее сохранить. Второй портрет был написан намного лучше и тоже изображал его семью, вот только отца Дайске на нем уже не было. Рику кивнула, приняв его ответ, и чуть-чуть помолчала, будто желая спросить что-то еще, но не решаясь. Наконец, решившись, она все-таки произнесла: - Почему крылья, Нива-кун? Я никогда не думала, что Хиватари-кун похож на ангела. Это совсем не значит, что я считаю его демоном или что-то в этом роде, просто… почему крылья? – закончила девушка. Этот вопрос смутил Дайске. Ну не говорить же ей в самом деле о том, что в своей голове он просто видел Хиватари с крыльями, поэтому получилось именно так. Или сказать? А почему нет? - Если честно, я не могу сказать точно. Я просто видел его таким. В моем представлении он был с крыльями. Вот и все. – Дайске развел руками и виновато улыбнулся. Ему правда было сложно это объяснить, ведь то, что Нива видел Сатоши с крыльями вживую, совершенно не объясняло этот рисунок. А другое объяснение было слишком расплывчатым. К тому же Дайске совсем не хотел привлекать внимания к своим мыслям – не хватало еще, чтобы ими заинтересовался Крад. Тогда ему точно не жить. - Понятно, - удовлетворилась ответом Рику. Похоже, она действительно хорошо понимала Дайске, может быть даже лучше, чем он сам себя понимал. Закончив рассматривать так понравившийся ей набросок, она перешла к следующему, тому, который Нива рисовал к ее приходу. Рассмотрев только начатый пейзаж, изображающий вид с того места, где они находились, во время заката, девушка вернула альбом владельцу. - Прости, Нива-кун, что не дала тебе закончить этот рисунок, пока было возможно, - извинилась она, смотря на потухающее небо. - Ничего, - улыбнулся в ответ рыжий мальчик, - Я могу начать что-нибудь другое, а этот набросок закончить в другой день. - Что, например? – заинтересованно наклонила голову Рику. - А что бы тебе хотелось? – тихо спросил Дайске, смущенный подобным вниманием к его работе. - Мне? – удивилась девушка и задумчиво закусила губу. – Ну… А, знаю! – с энтузиазмом воскликнула она, - Я хочу снег! - Снег? - Угу. У нас же так давно не было настоящего снега! Я так соскучилась по виду города всего в снежных шапках, а ты ведь уже рисовал зимний пейзаж, вот я и подумала… Это сложно? – запнулась Харада, увидев, как изменилось выражение лица парня. - Нет-нет, что ты! – поспешил разуверить ее тот. Просто девушка упомянула его зимний пейзаж, вот Нива и вспомнил связанную с ним печальную историю. Но он не хотел рассказывать об этом Рику, да и не мог. К тому же идея нарисовать город в зимнем его обличье и вправду казалась ему привлекательной. – Наоборот. Могу начать прямо сейчас. Ты… будешь смотреть? - Конечно. – подтвердила Рику и придвинулась ближе к художнику, чтобы не пропустить ни одного движения, одновременно стараясь не загораживать свет и не мешать. Она почти с восторгом наблюдала, как на чистой бумаге появляются неясные очертания родного города с его домами, улицами, магазинчиками и темным небом с яркими звездами. Прошло, наверное, не больше получаса, как знакомый пейзаж, так любимый ей, был закончен. Осталась небольшая, но очень важная деталь – снег. Как будто бы специально, а так скорее всего и было, Дайске оставил его напоследок. Наверное, он тоже, как и она, любил наблюдать за быстрым, неожиданным, волшебным преображением вещей. Вот и сейчас привычный до мелочей город начал меняться под кистью художника, пусть ей и был простой карандаш. Рику наклонилась еще ближе, любуясь мягкими переливами снега, появляющимися то тут, то там сугробами, огромными белоснежными шапками, покрывавшими крыши домов. На какой-то момент девушке даже показалось, что в воздухе дохнуло морозной свежестью и вот сейчас, еще чуть-чуть, и волшебство с картины воплотится в жизнь. Но любое чудо рано или поздно кончается. Сделав еще пару штрихов и внимательно осмотрев рисунок, Дайске кивнул. - Вот и все, Рику-сан. Если хочешь… - он хотел предложить девушке забрать этот рисунок, ведь она сама попросила Ниву его нарисовать, но, повернувшись к ней лицом, вдруг встретился с ней взглядом и растерял все слова. Они были слишком близко. Пытаясь не упустить ни одного мгновения волшебства, Рику, сама того не замечая, наклонилась слишком сильно, и сейчас их лица были очень близко, между ними не было и десятка сантиметров. Дайске мог даже различить золотые искорки в теплых глазах девушки и легкий румянец, покрывший ее щеки. В следующий момент Рику смущенно закрыла глаза и едва заметно наклонилась вперед, неловко, но очень трогательно. Нива понял, что тоже наклоняется к ней и прикрывает глаза. Он почувствовал, как его щеки начинают пылать, но ничего не мог с этим поделать. Но разве это правильно? - Прости. – шепотом произнес Дайске и удивленно замер. Неужели это действительно он сказал? Или, может, это снова Крад развлекается? Хотя от него не было слышно ни слова с тех пор, как Нива вышел из дома, и если бы не редкие обрывки чужих эмоций, Дайске вообще бы решил, что его мысленный собеседник нашел способ выбираться из его тела. Но, получается, что это чувство неправильности происходящего – его собственное? Не может этого быть! Последняя мысль заставила его почувствовать легкую злость на себя. А ведь Крад был прав – сколько можно себя обманывать, причем только для того, чтобы всем вокруг и ему было удобно? Разве он не может быть честен с самим собой – иначе как он может быть честен с другими? Ведь одно дело, когда ты не можешь себя понять, и совсем другое – когда пытаешься обмануть или найти своим чувствам какое-нибудь совсем невероятное оправдание. К тому же это совершенно несправедливо по отношению к Рику-сан. Какое право он имеет ее обманывать? - Прости, - повторил Дайске, но уже тверже, хотя в его голосе и слышалась вина. Он немного отстранился от девушки, так, чтобы было удобно смотреть ей в глаза. – Я не могу. – Все так же виновато продолжил Нива. Он понимал, что это звучит невероятно глупо, особенно после их взаимных признаний и уже бывших поцелуев, но ничего не мог с собой поделать. Может быть, это было даже жестоко, потому что, возможно, Рику действительно любила его. Но это и вправду было совершенно неправильно – обманывать кого-то, чтобы что-то себе доказать. Ну, или другим, что тем более не могло служить не то что оправданием, но даже достойной причиной. Дайске неуверенно дотронулся до плеча девушки, жестом и улыбкой прося у нее прощения. Но вместо того, чтобы обидеться (хотя, на самом деле, в ее взгляде все же промелькнуло это чувство, но совсем ненадолго) или, там, расстроиться (Нива не знал точно, как девушки должны себя вести в подобных ситуациях), она улыбнулась ему в ответ, забрала его руку, лежащую у нее на плече, в свои и успокаивающе пожала. - Тебе не в чем себя винить, Нива-кун. По правде говоря, если бы ты не остановился, это пришлось бы сделать мне. И уже ты говорил бы мне эти слова, пытаясь убедить меня, что я ни в чем не виновата. Я… правда люблю тебя, Нива-кун, но сейчас я понимаю, что это не та любовь. - Я тоже, - согласился Дайске. Его улыбка стала намного светлее, а в глазах отразилось понимание, - я тоже понял только сейчас, что люблю тебя, но как старшую сестру. - Старшую? Я настолько старая? – шутливо проворчала Рику, и их общий смех снял остатки напряжения между ними, наконец-то делая все простым и понятным. Пусть они и поняли, что обманывались, но это объяснение расставило все точки над «И» и в этот вечер они приобрели намного больше, чем потеряли – настоящее понимание и дружбу. - Ну, раз уж нормального свидания у нас не получилось, ты не мог бы нарисовать что-нибудь еще, пока солнце не село? – весело поинтересовалась Рику, опять устраиваясь так, чтобы ей хорошо был виден альбомный лист, но и не загораживая свет, которого и без того было мало. Кивнув, рыжий мальчик обратил свой взгляд на стремительно темнеющее небо. Смотря, как ярко алый закат плавно перетекает в фиолетовые сумерки, он улыбался.