Deus Ex Machina

Лёха прикуривает косяк, вольготно развалившись на диване, как кот. Хорошо. Ему — хорошо. Это не вырванное из легких на выдохе «охуенно» после концерта-гига, это не вежливое «путем» и не наглое «все найс». Это простое человеческое «хорошо», от которого — теплом по телу, к пальцам ощущением щекотки, забытым спокойствием и идеальной пустотой в голове. Узенюк иногда жалеет, что в РФ Мэри Джейн еще не узаконена, ведь от нее многие проблемы кажутся не существеннее комара на стене — хочешь, прихлопни, пока не начал сосать кровь и ебать мозги. Огорчает только дым, более плотный, нежели сигаретный, но здесь и сейчас Лёха спокоен: он в родном Новосибе после откатанного мощного тура по Европе и СНГ, он сейчас на своей старой квартире, куда даже Даня не сунется без предупреждения, какими бы не были теплыми у них отношения. Желания приучать младшего со средней школы к наркотикам и алкоголю у Элджея не было — потому и расслаблялся с живительным косяком он в гордом одиночестве, даже Чероки вчера, вроде, укатил обратно в Москву, устав от безделья и игры «кто дольше притворится овощем». Влад отпустил их до следующей череды концертов, ближе к концу июня, так что у них целые три недели на отдых, и Лёха решает отдохнуть капитально. Накуренный, он почему-то ассоциирует себя с машиной, что решила подождать и не вливает в себя новое топливо, чтобы потом, в нужный момент, из этого топлива разжечь пламя — метафорически, конечно, на сцене, чтобы фанаты из штанов выпрыгивали, а собственное сердце снова неисправными часами ухало где-то под кадыком. Адреналин в такие моменты, кажется, херачит по венам в бешенном ритме, и даже от таблеток так не вставляет. Такой приход бывает только на концертах в последнее время, с предыдущими альбомами, без линз, такого не случалось: кажется, в первый раз он глотнул чистого экстаза в их первый концерт с Федуком, когда толпа ревела, как сумасшедшая, и требовала «Вино» на бис три раза. Это было безумно, от этого колени дрожали и пружинили в прыжках по сцене, а наглая лыба сама растягивалась на лице. Федя тогда, впервые увидев Лёху таким, только хмыкнул, мол, привыкай, это был не последний раз. И его слова оказались правдой — то ли сдержал обещание, то ли в роду не без Ванги, — но последующие исполнения «Вина» приносили такую же эйфорию даже без алкоголя на афтер-пати. Это было то, к чему Лёха так долго и уперто шел прямиком из Новосиба, к чему стремился. Но оказаться на вершине легко — попробуй не скатиться, тут уж как повезёт. Лёша вспоминает, и пробивает на тихий смешок. Косяк в руках заканчивается слишком быстро, а барыга, видимо, измельчал: успокоение накатывает мягкими, медленными волнами. Слишком медленными, чтобы заглушить рев телека на фоне. Даже сквозь полусонную полунаркотическую пелену Узенюк видит экстравагантное платье Бузовой (это же платье?) на красной ковровой дорожке, слышит жеманные «мы так надеемся на победу», и все это так синтетически, так машинально, что Инсаров, прикативший в обычной белой футболке (пусть и какого-то бренда) выглядит ненормально нормальным и человечным одновременно. От него этого, в принципе, и следовало ожидать — Лёха вздыхает и затягивается снова, благодаря русских инженеров, что в его квартире нет датчиков дыма, и курить можно хоть до стучащих по батарее соседей. Ну да, сегодня же премия Рус-ТВ. Просто потрясающе. Ему, кажется, присылали приглашение, но Влад, довольно скалясь, заявил, что лучшая пиар-кампания это его проигнорировать. Так Лёша и сделал — ну не зря же ему менеджер, правда же? Федук скрывается с красной дорожки, на прощание улыбнувшись пару раз в объективы (бэби-фейс, ага, конечно, подумал Лёха) и вызвав гамму эмоций у фанов. Узенюк кривит губы в ухмылке и закуривает новый блант. Все транслируется онлайн — ну и отлично, на накуренную голову и такой бред можно стерпеть. Мобильник разряжается трелью оповещения о сообщении. «Приедешь?» Лёша отвечает на смс Инсарова фырканьем, но признаков жизни в сети не подает — Федук видит только, что сообщение было прочитано, и сжимает на секунду челюсти. Очень хочется пойти ва-банк, очень хочется увидеть Лёху вживую, потому что все эти месяцы и километры молчания порознь — это много. Очень много на самом деле для тех, кто до хрипоты спорил на кухне ночью и на балконе, распивая кое-что похлеще вина; для тех, кто сливал трек в сеть, а потом шел вместе курить на тот же балкон; для тех, кто в долгом перелете в Малайзию клал голову во сне на плечо другому; для тех, кто после съемок делил на двоих веселящую таблетку; для тех, кто вместе взрывал на сцене, а потом судорожно целовался в гримерке — это слишком, слишком. Федя на мгновение прикрывает глаза, а потом к нему кто-то подходит, ему что-то говорят, и он улыбается, здоровается со знакомыми ему по эфирам на ТВ людьми, шутит и добродушно смеется. Лёша как-то сказал ему, закинув на него ногу, когда они лежали после очередного выступления, растрепанные и зацелованные, что Федук может сколь угодно быть найс парнем, только вот Федя Инсаров — не Федук. Федя тогда этой фразы честно не понял, куда больше его интересовала бутылка холодной воды у края кровати и горячие Лёшины руки, но сейчас, кажется, он начинал понимать. И своим открытием он не преминул поделиться с Лёшей, надеясь взять того на слабо. Снова звук входящего сообщения. Узенюк, успевший закемарить, стонет от досады на источник звука, но разлепляет глаза: «Лёша Узенюк — не Элджей» «Нахуй иди», — думает Лёха. В каждом Джекиле есть Хайд, в каждом Брюсе Беннере есть Халк, а в каждом Брюсе есть Кейтлин, думает он вдогонку внезапно, и на смех пробивает от последнего сравнения. Расслабленный канабисом мозг неожиданно подкидывает очередную мысль, но на сей раз безумную. Тебя не видно, тебя не слышно. Вот оно, наверное. Не зря он уже подумал о топливе и машине — Лёха ухмыляется, прикрывая глаза без линз. Бог из машины — интересное название для песни или альбома, но, погуглив, он убеждается, что в переносном смысле использовать термин смысла не имеет. Он откладывает телефон куда-то себе на живот, положив экраном вниз, и думает, что быть Богом из машины было бы здорово: появляешься внезапно, исправляешь ошибки и никакой тоски по вечерам с сигаретой на одинокой кухне, никакой реакции на глупые сообщения Инсарова — идеальное решение проблемы. Было бы удобно. Он закуривает второй косяк, и дым, извиваясь, устремляется непослушными вихрами к потолку. Время так быстро уходит мимо, Иди потрогай мой новый образ. Федя снова с кем-то болтает, кажется, к их компании подходит даже Бузова — вот уж нюх на важные беседы, Федук ей почти завидует: может, с таким талантом и умением идти на компромиссы они с Лёхой могли бы иметь шансы на будущее. Совместное будущее с фитами, очередными концертами и заново «блять, ты издеваешься?» и «ну, в песне ты как-то трахался же в кроссовках, почему сейчас не вариант?», за которыми последуют голодные поцелуи и… И все. Инсаров сжимает мобильный в кармане и думает, что какого хрена. Сомнений, выиграет ли «Вино», у него нет: камон, почти год в чартах — это показатель. Только вот подниматься одному на сцену не хочется. И, если уж на то пошло, он сюда не за этим приехал. «Не хочу быть народным артистом, я убийца закрытой тусовки», — вдруг мелькает в голове строка, и Федук улыбается. Ему очень хочется верить, что этот имиджевый пунктик или очередной пиар — единственная причина, по которой Лёша сейчас не здесь. Я хочу любить, я хочу опять По-хорошему, их отношения дико запутанные: секс был, а после «конфликта» встречи стали редкими, больше дружественными, а потом и вовсе сошли на нет, с началом туров у обоих. Федя неоднократно говорил, что хочет сохранить эти дружеские отношения — Лёха только кивал и продолжал дрочить на дурацкую родинку и пухлые губы периодически. Узенюк отказывался себе признать, что с Федей не только секс был неплохим: с ним было хорошо. Так же, по-человечески. Не «охуенно» на выдохе, когда подружку на одну ночь приходится с утра выпроваживать матами, не «нормально», когда из вежливости, чтобы совсем молоденькая группиз не пустила себе от большой досады лезвие по венам. С Федей было просто и по-человечески хорошо. И именно это Лёха ненавидел, что пытался в себе вытравить. Это он еще не подозревал, что Федя сам по нему скучает, со всеми их общими заебами в попытке в быт. Над нами солнце захочет снова Проснуться дома, проснуться рядом В тёплой постели, где сна хотели, Но микросхемы нам всё изменили Узенюк чертыхается — джойнт приходится подкурить снова, папирус упорно тухнет, как и настроение, пока Бузова театральничает: «Я даже не знаю, что в этом конверте!» Ты и, что в твоем спрайте, не узнаешь скорее всего, хочется лениво подколоть Лёше, но он закашливается горько-сладким дымом, и приходится даже перетечь в сидячую позу, чтобы привести сбитое дыхание в норму. В грудине легкие рвет на клочья, и с машинами, а тем более, с Богом из машины, такого не бывает, но Элджей упертый, и если он хочет ничего не чувствовать, если в этом и есть корень решения его проблемы — так почему бы и да. В номинации побеждает «Розовое Вино», кто бы мог подумать. А значит, они с Федуком. Тот выходит на сцену, дергается под бит забавным Wallmart Yodel Boy танцем и только затем, вызвав у многих более искренние улыбки, подходит к стойке микрофона. Лёша слышит его голос, как через вату, как через море, как через космос — его постепенно накрывает, и теплая кромка успокоения надежно качает его на своих волнах. — Где Лёха? Я хочу любить, я хочу опять Вопрос ударяет по всем нервным окончаниям сразу — и Лёша дергается, жмурится недовольно от того, как сам на это реагирует и как привычно звучит вопрос, словно ничего не было. Потрясающе иногда думать в сослагательном наклонении. В руке железки — мой новый компас С этим пора кончать. Он реально ожидал его там увидеть? Бог из машины не появляется на таких народных тусовках, Узенюк хмыкает. Инсаров еще что-то говорит, кажется, исполняет хит под одобрительные выкрики зала, но Лёшу это уже не волнует — он принимает решение. Смартфон легко ложится в руки, и печатать накуренным даже проще. Лёше хорошо. И только на дне этого хорошо, как на дне расширенного зрачка, пульсирует такое же простое человеческое «плохо». Но кто сказал, что он человек? Федя читает сообщение, только сойдя со сцены, пусть телефон, завибрировавший, и жжется через ткань кармана еще во время выступления загадкой. Одно входящее сообщение. «Микросхемы внутри не умеют любить.»