Он умер дважды

Он до сих пор не может прийти в себя. В памяти застыла картина, как Сэм умирает на его руках. Она выжжена на обратной стороне век, так, что каждый раз, закрывая глаза, в темноте он видел два силуэта. *** -Сэмми, держись, ладно? Не умирай, слышишь?! Не смей! -Дин...—Все, что смог произнести младший, перед тем, как его глаза закрылись. Это последнее, что он сказал. *** Дин отчётливо помнил, как Сэм на последнем издыхании произнёс его имя, и этот момент остался в душе навсегда. Дин забросил охоту. Там слишком много воспоминаний о брате. Он пытался вернуть Сэма. Вызывал демонов перекрёстка. -Верни моего брата!—Кричал Дин, сжимая в руке нож. -Нет, был приказ, скажи спасибо, что вообще пришёл!—Ухмылка посещала лицо каждого демона, что приходил. Приходил и не возвращался обратно. Дин убивал каждого, кто говорил «Нет». Дин убивал всех. Он пытался забыть. Но как? Как, черт возьми, можно забыть собственного брата?! Как забыть родственную душу, которая стала практически частью тебя самого. Его смерть вырвала из души огромный кусок, оставив маленький, неисправный фрагмент, который болел. Очень сильно болел. Эта боль разрывала его изнутри, оставляя глубокие раны, которые не затянутся временем. Их можно вечно посыпать солью. «Одноместный, пожалуйста»—С неимоверной тоской произносил Дин, останавливаясь в очередном затхлом мотеле. Если бы кто-нибудь знал, как больно, как чертовски трудно ему это поизносить. По привычке, он часто ошибался: «Двух...э...Одноместный. Простите, оговорился» Дин много пил. Уезжая из очередного мотеля, он оставлял бутылки от крепких напитков и едкий запах безысходности. Каждое утро его встречало жестокое похмелье. Оно билось где-то в голове, глухой болью отзываясь в висках и во всем остальном теле. Он постепенно становился алкоголиком. Когда он пил, боль немного притуплялась. Становилось легче. Каждый раз, вливая в себя очередную дозу алкоголя, Дин понимал, что потом будет ещё больней. Но ему было все равно. Ему хотелось просто не чувствовать, хотя бы несколько часов. Забываться в болезненном сне, без кошмаров о брате, и не просыпаясь ночью в холодном поту, тяжело дыша. Дин продолжал вливать в себя спасительный яд, отравляя клетки и позволяя алкоголю затуманить мозг. Иногда, вечерами Дин звонил на номер брата, в бессмысленной надежде, что тот возьмёт трубку. «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети»—Говорил монотонный голос на том конце провода. Он эхом расходился по телу, заставляя все внутри кричать: «Он больше никогда не возьмёт трубку!» Дин сжимал телефон в руке, стараясь не поддаваться сильному желанию разбить его об стену. «Вот в кого ты превратился, великий охотник Дин Винчестер!»—Воскликнул однажды очередной демон перекрёстка, увидев потрепанного, измученного Дина, еле стоявшего на ногах и повторявшего требования и просьбы вернуть брата. Получив очередной отказ, Винчестер убил его, даже не вздрогнув. Чувствовать кровь демонов на руках вошло в привычку. Потом ехать в мотель. Пытаться отмыть её и снова пить до помрачения рассудка, чтобы забыть. Хотя бы на время. И так каждый день. Дин перестал нормально есть и вскоре стал походить на скелета, которому уже давно место в гробу. Все дошло до того, что он спал только в алкогольном опьянении. Каждый раз, засыпая без бутылки коньяка или виски, Дин видел лицо брата перед с собой. Видел избитое и окровавленное, с болью в родных глазах. Сэм звал на помощь брата, но Дин не мог сдвинуться с места, как будто ноги заковали в цепи, не давая возможности убежать от этого кошмара. Иногда Дину казалось, что он чувствует на лодыжках ледяное прикосновения металла, а просыпаясь от собственного крика, ещё долго видел лицо Сэма перед собой. Вскоре демоны перестали появляться. Каждый боялся умереть от рук убитого горем охотника. Дин кричал, чтобы они показались, но все тщетно. На перекрёстке он оставался один. А в аду стали ходить слухи, о том, что Дин Винчестер сошёл с ума. Он потерялся в собственных мыслях. Его разум заблудился в лабиринтах раздумий и сожалений, и из него нет выхода. Последний кошмар окончательно сломал Дина: Сэм стоял напротив Дина. Весь израненный и в крови, а в глазах боль, очень знакомая Винчестеру боль, застыла в глазах младшего. Он резко схватил Дина за плечи и закричал: -Это ты во всем виноват! Из-за тебя я умер! Из-за тебя моя жизнь разрушена! Эти слова, как раскалённый нож, резали сердце Дина, доставляя нестерпимую боль. Тот ничтожный кусочек души, что остался, разорвался на части, и пропитанные острой болью осколки разлетелись на километры, когда Дин рывком сел на кровати, захлебываясь в собственном дыхании. Та ниточка жизни, за которую так отчаянно цеплялся Дин, порвалась. Лопнула, издав характерный звук, и он упал в пропасть. Из которой уже не сможет выбраться. В тот же день он пошёл в лес. По словам здешних охотников, там жила опасная тварь, которая готова убить любого, кто сунется туда. Буквально несколько недель назад, он бы пошёл туда вместе с братом, и они бы убили её. Но сейчас все по-другому сейчас Дин шёл не для этого. Он не сопротивлялся, когда его повалили на землю. Он не сопротивлялся, когда тварь разрывала его на части. Он не сопротивлялся, когда дикая боль пронзило тело. Он устал сопротивлялся. Когда тварь, вдоволь измучив Дина, ушла в лес, на лице Винчестера появилось что-то наподобие улыбки. -Сэмми...—Тихо прошептал Дин, перед тем, как перестал дышать.