Имя твоё

Наглая басра улыбается ей напоследок и, свесившись за борт своего корабля, украдкой показывает язык. Невинный жест, но в этот момент Рассан хочет прикусить, откусить ей этот самый язык, заставить её молчать, чтобы она извивалась у неё в ногах, пыталась остановить кровь, хлещущую изо рта, и смотрела на неё покорно, но не вызывающе и бесстрашно, как смотрела до того. Аришок абсолютно спокоен, как и должно быть Аришоку, но отчего-то Тамассаран не может быть столь же спокойной. Одно слово вертится у неё на языке и будоражит всё внутри, пытаясь сломать её волю. Она прижимала женщину всем телом к холодным плитам каменного пола, ей не уйти, судьба этой басры решена. Но та всё вырывалась, старалась вывернуться из хватки, впивалась ногтями в лицо противницы. «Животное, — скривилась косситка. — Словно в силках мечется. Гамек такой не поможет» — она почему-то почувствовала жалость, что придётся теперь убить эту несомненно сильную басру. Но спустя несколько мгновений, на полу, прижимаемая, лежала уже Тамассаран, с клинком у самого горла. И вместо того, чтобы пустить ей кровь, женщина склонилась, обдала тёплым дыханием щёку и ухо. Внутри вдруг разгорелся странный жар, из-за него Расаан не могла даже пошевелиться, и басра произнесла: «Найши». «Это испытание, — уверяет она себя. — Эта басра хитра. Не стоило её недооценивать» - она сумела подсунуть ей достаточно трудную загадку, занять все мысли, чтобы отомстить этим. То, что эти домыслы совершенно глупы, Расаан не смеет допускать, ведь бас всё, абсолютно всё делают с некой выгодой для себя. «Изабелла» тоже решила дать возможность поломать голову косситке именно с этой целью — с какой иначе? С какой иначе? С целью свести её с ума мерзкими мыслями, с целью довести её до состояния раскалённой стали, что пышет жаром, но легко поддаётся неравнодушным взглядам-ударам... Или всё же без цели? Корабль уже почти превратился в точку на горизонте, и только сейчас, когда один из карастэнов позволяет себе обратиться к ней, Тамассаран поворачивается спиной к морю. Оно бушует в ритм сердцу, и Расаан чеканит шаг, чтобы биение вновь было спокойным, но несколько раз оступается и только сильнее распаляется. Чувства — непозволительная роскошь для неё. Чувства мешают разуму, чувства противоречат Кун, являются животным инстинктом. Она не хочет быть подобной животному, — встряхивает головой, изгоняя видения, где басра смеет улыбаться ей, обнажаться и касаться её тела, — но загадка всплывает, «Найши» улыбается, и появляется так много мыслей, и сердце колотится всё громче и громче. «Изабелла» — на языке Ривейна это «маленькая красавица», как сказала ей басра, назвавшись впервые. Нет, «Найши» ей подходит больше. Расаан думает, что это означает «несломленная». — Это будет великой честью — сломить тебя, — обращается к морю косситка, улыбаясь. Ей кажется, море смеётся в ответ.