Свечи и хвосты

Когда на город опускаются сумерки, а в уютном доме, выстроенном в точности по проекту любимой сестрёнки, загораются свечи в непременных защитных колпаках, потому что их пушистые питомцы очень, очень любопытны и прыгучи, и Адель переживает за них, Адам целует рыжие волосы, не замечая, насколько мягче — но они всегда были такими, он знает точно, необычайно мягкими и волшебными — они стали за последние несколько месяцев, и Адель смеётся счастливо, рассыпчато, тихо и целует братика по носу. Вечность вдвоём длится вечно. Адель первой обращает взгляд на экран, когда большой рыжий — кажется, это называется карма, любить всё рыжее и солнечное, как воздушная, из солнечных лучей сотканная Адель — Пират садится на тачпад своим шикарным хвостом и открывает их общий — ну разумеется, общий, разве может быть иначе — е-мейл. Адам давно не читает письма поклонниц, и Адам совсем не понимает, зачем их агент упорно пересылает им тонны этих самых писем единым блоком. Адель смеётся и чешет Пирата за ухом. На весь экран высвечивается фотография котёнка, которого она узнаёт моментально. — Адам! Смотри, братик! — Адель восторженно приникает к экрану. Всего неделю назад во время очередной совместной панели пристроенная красавица-дочка виновника открытых писем выглядит на фотографиях очень счастливой. И не только она. — Смотри, Адам! У неё теперь есть братик! Адам восторженно приникает к экрану, поверх Пирата пытаясь разглядеть изображения и текст письма. Сестрёнке нравится, и это — главное, что может быть во вселенной. Пират не слишком хочет уступать своё место у щеки сияющей от счастья хозяйки. Иногда Адаму кажется, что ревнивый котяра делает всё назло ему, влюбившись в Адель. Сестрёнка смеётся и аккуратно снимает кота со стола, пересаживая на колени. — Адам, её любят. Она теперь Пчёлка, Адам! Пчёл-ка! Красиво. И Адам, Адам, конечно, соглашается, смотря в горящие счастьем глаза, и Адам уверен, что Адель именно так и хотела назвать полосатую кошечку, довольно отдыхающую в корзинке. Адам не читает письмо первым, потому что это для Адель, это всегда право Адель, первой узнать — и всё-таки пробегается взглядом: нет ли чего-то, что могло бы расстроить её? Адель смеётся, показывая братику фотографию золотистого британского котёнка, засыпающего в корзинке рядом с Пчёлкой. — Адам, угадай! Ада-а-а-ам, — она смеётся, трётся щекой о его щёку и тянется целовать его, — знакомься, это маленький Адам! Смотри, а он немножко похож на тебя. Тоже зо-ло-той. Адам смеётся счастливо и целует сестрёнку. Зо-ло-той. Адель знает, что в его русых волосах играют отблески её солнечных улыбок и взглядов, но Адель так уверена, что он сам сияет, как солнце, её личное солнце золотисто-пшеничных тонов. Они забывают, как одинаковы, восхищаясь друг другом. На экране проигрывается видео, где Пчёлка и маленький Адам вдвоём пытаются поймать бантик. Адель смеётся и обнимает своего Адама. Адам целует Адель. С полок, шкафов, кровати, тумбочек, столов между огоньками свечей на них, счастливых, влюблённых, взирают разноцветные огоньки кошачьих глаз, и пушистые хвосты неслышно сметают соринки и охраняют хозяев от случайных звонков и сумеречных теней. Близнецы находят, наконец, мелодию, поиск которой был прерван ревнивым рыжим котом, первым появившимся когда-то в их доме, и Адам приглашает Адель на вальс, который оба танцевать совсем не умеют. Пушистые хвосты незримых почти — в ночи все кошки черны — питомцев отстукивают неслышно ритм. Вальс перетекает в нежные, очень нежные поцелуи по рукам, по плечам, по острым, до сих пор очень острым, ключицам.