The Deep

      — Покажись врачу, — Мэдди сидела боком на столешнице, в свете лампы проборы на ее голове сияли так, словно тугие косички сдерживали нимб. — Это не шутка.       — Мэдди, я справлюсь сам.       — А если нет? — дочь шерифа, что тут скажешь, в голосе сплошное обвинение, в глазах кромешный ужас. — Деккер покончил с собой, а его тряпкой не назовешь.       — Я не собираюсь убивать себя.       — Бен, — Мэдди соскользнула со стола и подошла к нему (почему соскользнула, она просто слезла, просто слезла ногами, забудь ты уже эти словечки), — ты слышал песню русалки. Никто не знает, как она действует на людей, даже они сами. Донна пела Деккеру, и он сейчас в морге. Рин пела тебе дважды.       — Я не Деккер, — Бен поднял на нее глаза, наполненные морской синью. — Я сам просил ее. От песни становится хорошо, от нее просто… просто хочется жить. Не умирать, нет. Петь самому.       — А ты ничего не путаешь? — Мэдди положила ему ладони на горячие щеки. — Точно?       — Давай просто забудем об этом? Рин ушла и не вернется.       — Нет, — под жесткой оболочкой Мэдди спрятано розовое и нежное, как крабовое мясо, оно свернулось креветкой и боится боли (господи, откуда такие примеры?). — Я боюсь за тебя. За себя. За всех нас.       — Тебя это не коснется, обещаю. Если не прислушиваться, не так уж сильно ее песня звучит у меня в голове. Когда-нибудь пластинка остановится.       Мэдди села на табуретку и сгорбилась, подперев щеки руками.       — А если нет?       — Как это нет?       — Больше всего я жалею, что лечение твоей матери стволовыми клетками русалки не состоялось, — без выражения сказала она. — Если бы они помогли, мы бы знали точно то, что сейчас только подозреваем.       — Не знал, что один ланч вас так сблизил, — пошутил Бен.       — Ланч тут ни при чем. Мы ученые, давай смотреть правде в глаза. Твой предок Чарльз Паунэлл имел общее потомство с русалкой, здесь, в Бристоль-Коув. Хелен точно знает, что она русалка на одну восьмую. Имей она потомство с себе подобным, она передала бы ребенку четверть генома русалки. Две четверти дадут одну вторую, а две вторых — это единица, Бен. Вся твоя семья всю жизнь живет в этом городе.       — И что?       Мэдди подняла на него пустые глаза.       — Я думаю, что в твоей голове не песня Рин, Бен Паунэлл, — сказала она. — Ты поешь свою песню.