к любви через казнь

      Король устало взмахивает рукой, и страж подхватывает Ричи за локти, впиваясь в кожу ногтями и обхватывая худые руки, выволакивает из тронного зала, даже не давая возможности идти самому. Уже в холодном коридоре двое рыцарей начинают смеяться над шутом и его странным костюмом. Один из них умудряется сбить колпак с головы Тозиера, и кудри парня падают ему на лицо. Он морщится, когда рыцари неласково выталкивают его во внутренний двор и кидают на холодные ступени.       — Тут тебе самое место, — выплевывает слова один из страж, хватая деревянное ведро с водой и нещадно выливая все содержимое на голову шута. Тот, упираясь локтями в колени, закрывает лицо ладонями и вздрагивает, когда холодная вода окатывает все его тело. Осенний холодный ветер тотчас забирается под тонкую мокрую одежду, вызывая табун мурашек, а глаза неминуемо начинает жечь от колкой обиды. Смех рыцарей едва ли доносится до ушей Ричи, сейчас он ощущает лишь головную боль и липкий холод, подобно паутине, облепившей все тело.       Тозиер не знает, сколько времени провел так: сидя на холодных ступенях, абсолютно мокрый и замерзший, мечтающий о скорой смерти и прекращении этих ужасных мучений. Король никогда не был мил. Его мало волновала любовь, добро и людское счастье, для правителя превыше всего стояли честь, смелость и отвага. Каждое данное им слово выполнялось, его невыполненное обещание равнялось его смерти.       Тозиер помнил своих родителей, теплые и нежные руки матери, строгий, но пропитанный любовью взгляд отца. Он помнил каждую мельчайшую частицу, напоминающую прежнюю жизнь — тот деревянный и хлипкий домик, в котором он жил со своей семьей. Юноша прокручивал эти воспоминая в своей памяти каждый раз, когда ему становилось плохо.       И никогда ему не забыть полный тревоги и горьких слез взгляд матери, растерянный вид и впервые опущенные от досады руки отца. Король признал их предателями, когда они приютили беженца из Испании. Признал предателями и казнил. Совершенно не щадя ни бедную женщину, ни труженика-мужчину, ни их маленького сына. А через пару лет решил окончательно добить Ричи, забрав того к себе во дворец как своего личного шута.       Вдруг теплые руки коснулись лица Тозиера и тот на миг вздрогнул и испугался, подняв взгляд и увидев встревоженные глаза напротив. Эдвард, или как называл его шут — Эдди, держал в своих теплых ладонях лицо юноши и словно убаюкивал того. В его взоре читался дикий ужас со смесью беспокойства. Ричи поднял руку и нежно коснулся щеки Эдди, после чего аккуратно запустил холодные пальцы в его мягкие волосы.       — Совсем продрог, — шепчет Каспбрак и несчастная слеза чуть ли не срывается с его глаз. Он опускает голову, тихо всхлипывая и пытаясь взять себя в руки, но выходит довольно плохо. Ричи всем нутром желает прижать к себе, но в последний момент понимает, что до сих пор абсолютно мокрый. — Пойдем в замок.       — Мне нельзя попадаться на глаза королю, Ваше Величество, — глухо отзывается Тозиер и вдруг мысль, что королевский сын заботится о нем, настолько сильно согревает душу, что он готов даже натянуть улыбку, но не в силах это сделать. Легкие сдавливает и он ощущает, что скоро его постигнет болезненная лихорадка или что-нибудь еще хуже.       — Оставь эти обращения королю. Пожалуйста, ты можешь простыть, — Эдди пытается поднять с холодных ступеней шута, но тот отрицательно качает головой и не поддается жалкой попытке. Эдди лишь раздраженно выдыхает и упрямо не оставляет Ричи одного, садясь рядом с ним на каменные плиты и прижимаясь к его руке. Тозиер не сдерживается и одной рукой обнимает юношу за плечи, понимая, что от этой ласки ему действительно стало чуть теплее. Именно этого так долго не хватало. — К завтрашнему дню приедет французский дофин и интенданты с ним, и я боюсь, лишь бы отец не трогал тебя…       — Не думаю, что получится избежать этого, — горько усмехается шут и оборачивается, облизывая взглядом молодое красивое лицо принца. Эдди смотрит на холодные стены замка из-под полуопущенных ресниц, сомкнув губы и еле заметно подрагивая от настигающего холода. Тозиер ругает себя за то, что из-за него принц замерзает, но тот не покидает его до последнего.       — Я о другом, — Каспбрак переводит взволнованный взгляд на юношу, и его губы подрагивают. Он шепчет: — Дофин, как я помню, жестокий человек. Его веселит казнить обычных крестьян. Он ужасен и последнее, чего я хочу, так чтобы отец разыграл спектакль перед ним с тобой! Я боюсь этого.       Возникла тишина, и Ричи переваривал услышанное. Король недолюбливал его все эти годы и если встанет вопрос, о том, кого из всего поселения стоит казнить, то в начале списка обязательно будет стоять доброе имя Ричарда Тозиера. Юноша вздрогнул и с ужасом представил, насколько будет плохо Эдварду, когда тот собственными глазами увидит повешение или отсечение головы своему возлюбленному. Прижав принца к себе сильнее, он ощутил на своем лице его мягкие волосы, вдыхая привычный любимых запах лекарственных трав.       Любовь к Эдди возникла у Ричарда несколько лет назад, когда тот впервые появился в тронном зале. До того момента король дал приказ, чтобы его сына не выпускали из башни до его тринадцатилетия, чтобы никакие колдуньи не прокляли будущего наследника трона. Принц вырос настолько замкнутым и худым мальчишкой, что Его Величество поставило под сомнение вопрос, стоит ли оставлять правление на своего единственного ребенка.       Тогда Ричи понимал, что впервые видит такого удивительного мальчишку, что испуганно взирает на все окружающее. Он не сводил с него взгляда, чувствуя себя подобно зачарованным магическим заклятием чародея. С каждым новым столкновением с принцем, их связь лишь крепчала, и спустя четыре долгих года достигла совершенства. Эдди мог скрывать правду от отца, от матери, ото всех вокруг, кроме своего возлюбленного. Он доверял ему всем своим сердцем, подлечив душевные раны шута своими невероятно красивыми глазами и неуверенными улыбками. Они вдохнули друга в друга любовь, не желая выдыхать ее обратно.       Вдруг появился молодой кардинал, стоя у входа во внутренний двор, он смерил шута сожалеющим взглядом и поклонился королевскому сыну, на что тот поджал губы. Выпрямившись, его взгляд стал строже и задрав голову, он убрал руки за спину.       — Неужто принес плохие вести, Стэнли? — задорным, принадлежащим только веселому шуту, которому явно не грозит ближайшая смерть, тоном спросил Ричи. Кардинал лишь усмехнулся и подал руку Эдварду, смотря на него в упор и настаивая, чтобы тот не сидел на каменных ступенях.       — Ваше Величество, Вам не позволительно сидеть здесь, — проговорил тот, на что Каспбрак лишь отмахнулся и прижался к Тозиеру сильнее, всем своим видом показывая, что не намерен выполнять такие просьбы. Урис убрал руку за спину и лишь покачал головой. — Благоверного шута вызывают в тронный зал. Тебе стоит поторопиться, Ричард. Хотя… король принял немного вина и сейчас навеселе.       — Нет, не иди, — когда кардинал повернулся, чтобы уйти, Эдди схватил за руку Ричи, сжимая его до сих пор холодные пальцы и умоляющим взглядом смотря на него. Стэнли слишком громко хмыкнул, но остановился и повернул голову, едва заметно подмигивая шуту, после чего ушел. — Ты же знаешь, к чему это! Прошу тебя, останься! Не иди к нему, Ричард!       Впервые за долгое время Эдди назвал возлюбленного полным именем, что тот даже опешил, взволнованно переводя взгляд на Каспбрака. Тот уже нахмурился, а глаза его покраснели от непролитых слез; верхняя губа начала дрожать. Подавшись вперед, Ричи соприкоснулся носом с Эдвардом, чувствуя его дыхание на своих губах. Эдди положил свою теплую маленькую ладонь ему на щеку и первый слился с ним в поцелуе. Тозиер оказался резким, когда подхватил юношу за талию и прижал к себе сильнее, кусая его теплые и мягкие губы. Но принц, кажется, не выражал недовольство, расслабляясь в его руках. Но поцелуй не мог длиться вечно; оторвавшись от желанных губ, шут поднялся и поднял за собой Эдди, опуская голову и сжимая в своей руке пальцы возлюбленного.       Через пару мгновений Ричи уже был в тронном зале, в почтительном жесте стоя на коленях и склоняя голову. На губах до сих пор теплел вкус желаемых губ, а щека горела от теплого прикосновения принца. Забывшись в этих коротких ощущениях, он не сразу расслышал обращение короля к нему, лишь когда один из рыцарей пнул его под ребра и он упал, опираясь на руки, но не смея поднять головы.       — Спрашиваю тебя вновь. Где твой колпак, чертов шут? — грозным тоном интересуется Его Величество, и Ричи припомнил слова Уриса о том, что король в хорошем настроении. Видимо, от одного вида Тозиера весь положительный настрой улетучился и осталась лишь ненависть. — Да и дело не в этом. Завтра с далеких земель к нам приезжают гости. Тебе, шут, выпала честь развлекать их. Дофин Франции, Офелли, терпеть не может скудные забавы, а в особенности шутов подобных тебе. Но я разрешил это дело с советниками. Тебе предстоит развлечь дофина своей казнью.       Король засмеялся, как и все присутствующие в тронном зале. Неподалеку, скрываясь за большими колоннами, показался Эдди, закрывающий рот рукой и тихо плача. Ричи сжал пальцы в кулак и пожалел о том, что его возлюбленный находится сейчас здесь и в очередной раз видит, насколько он жалок. Презрение к правительству и злоба захлестнули его и вдруг в голову ворвалась шальная мысль, озвучить которую он собирался позже, тогда, когда ему предоставят слово говорить.       — Для каждого казненного мною человека предоставляется любое исполнение желания, кроме помилования. Твои родители перед смертью желали пощадить тебя, хотя бы до твоего совершеннолетия и вот, оно уже год как наступило. Такое же вознаграждение перед смертью имеешь получить возможность и ты. Проси все, что душе угодно! — король потянулся за золотым кубком с вином. Его прямая осанка так и выражала победу над семьей шута. Он рад устранить каждого из них — и теперь гордится этим.       — Провести одну ночь с Вашим сыном, Ваше Величество, — тихо проговорил Ричард, но в затихшем зале эти слова прозвучали довольно громко и король прекратил отпивать вина, замирая. Его лицо покрылось багровыми пятнами, переходя на шею и уши, а рука с многочисленными кольцами сжала кубок. Приподняв верхнюю губу и ощетинившись, он встал со своего трона, быстрыми шагами подходя к Ричи и приподнимая его лицо за подбородок, сжав его до боли.       — Не бывать этому никогда! — грозно прорычал он; эти слова эхом отразились от стен замка. Все присутствующие вздрогнули, а некоторые поспешили покинуть зал, чтобы не попасть под горячую руку короля. Лишь кардинал засмеялся, не страшась гнева Его Величества.       — Вы разве не должны держать данное собой слово? — нагло заявил шут и почувствовал острую боль от впивающихся в его подбородок ногтей. Король сжал губы в тонкую полоску, взглядом прожигая юношу и жалея, что не убил его без обещания одного желания перед смертью. Оставив его, он обернулся и громко приказал:       — Сегодня ночью приходи во дворец, страж отведет тебя в комнату моего сына, — и вновь махнув рукой, король сел на свой трон, провожая взглядом Ричи, которого уносил страж с дворца восвояси. Сжимая пальцы в кулак, он жалел, что дал этому мальчишке слово. Чувство гордости жгло, но король отмахнулся. Было позорно, что его сына опорочит какой-то второсортный крестьянин, жалкий шут и сын предателей. Откинувшись на спинку престола, он вновь схватил свой кубок, желая запить свои мысли алкоголем.

***

      Ступая тяжелыми шагами по холодным плитам замка, Ричи медленно шагал навстречу к своей судьбе. Этой ночью они в последний раз соединятся в поцелуе, вновь прикоснутся друг к другу, более никогда не смогут прошептать друг другу слов о любви и всех этих глупых чувствах. Все эти мысли теплились в голове Тозиера и тот невольно осознал, что от отчаяния хочется расплакаться. Так по-детски и наивно, упираясь головой в чужую грудь и просто громко, навзрыд выливая все пережитые эмоции, копящиеся годами. Это ощущение жгло изнутри, в груди становилось жарко, пока по самой коже ходили лишь мурашки, вызванные сквозняком в замке. Стражи так же медленно шли сзади шута, иногда подталкивая его в спину и заставляя двигаться быстрее.       — А королевский сынок неплох, я бы тоже не отказался с ним поразвлечься, — с усмешкой сказал один из стражей, и Ричи сжал кулаки с такой силой, что почувствовал боль впивающихся в кожу ногтей. Смех двух рыцарей отразился от стен, и они стали наперебой обсуждать прелести юношеского тела. Тозиер знал, что сейчас абсолютно красный от злости и если кто-то его сейчас бы тронул, то он обязательно выместил бы всю свою злобу на этом человеке. Но до комнаты принца оставались считанные шаги, и шут пытался смерить свою ярость. Оставив любопытные взгляды стражей за спиной, он открыл деревянную дверь и захлопнул ее моментально, уже находясь в пределах комнаты.       На кровати, уткнувшись лицом в колени, глухо рыдал Эдди, не сдерживая своих эмоций. Сейчас он выглядел комочком несчастья, на которого обрушилась такая ужасающая новость, как смерть его возлюбленного от руки его собственного отца. Хотелось плакать не останавливаясь, захлебнуться в этих слезах, показать всему миру, что любовь тоже имеет место быть. Но это жалкие попытки докричаться до отца пропадут даром и никакого смысла не возымеют. Эдди сейчас как никогда осознавал всю ненависть к отцу. Он вздрогнул, почувствовав чужие объятия, наперед зная, кто это.       — Эта ночь предоставлена только нам; последнее, что предстоит сделать, нежась в объятиях друг друга, так это проливать несчастные слезы, — изрек мудрую мысль Ричи, поднимая заплаканное лицо принца и целуя его в лоб, после в нос и наконец в губы. Поцелуй вышел соленым, полным горечи и трудных невзгод. Нервное состояние передалось и Тозиеру, тот почувствовал то самое чувство печали и грусти и вмиг все обрело серый и неестественный цвет, кроме лица Эдди: его невероятно красивых карих глаз и блекло-розовых губ.       Опрокидывая на спину принца и нависая над ним сверху, Ричи продолжал целовать его губы, наслаждаясь ими, словно наконец пробует запретный сладкий плод, к которому постоянно тянулись руки, но который постоянно был под запретом… запретом, нарушение которого каралось по всей строгости. Кусая нижнюю губу, Тозиер переключился на шею юноши, впиваясь зубами в кожу и оставляя отметины на ней. Хотелось абсолютно полностью присвоить себе этого мальчишку, лишний раз доказать, что он принадлежит Ричарду Тозиеру и только ему. Даже чтобы после его собственной смерти сам Эдди в зеркалах видел собственное отражение и оставшиеся метки на теле.       Легко кусая кадык и одновременно отбрасывая в сторону королевский камзол (кажется даже оторвав одну пуговицу), после чего проводя языком по разгоряченной, немного солоноватой коже, шут спустился на пару ключиц, зубами изучая и их и оставляя и там ярко-алую отметину. Эдди лишь громко дышал, запустив свою руку в кудрявые волосы любимого человека и закрыв глаза, мечтая, чтобы эта ночь не кончалась никогда. Чтобы этот рай для двоих продолжался вечно, чтобы они всегда были молодыми и любимыми друг другом. Эти мечты были так наивны и глупы, что одинокая слезинка сорвалась с глаз принца и оставила на щеке мокрую дорожку.       Ричи же продолжал пробовать на вкус королевское тело, целуя каждый дюйм кожи и не насыщаясь этим вдоволь. Уже дойдя до возбужденных сосков, он слегка прикусил сначала один, после чего стал играться с ним с помощью языка, слыша легкий стон и самодовольно улыбаясь. Перейдя на второй сосок и так же непринужденно посасывая его, он наслаждался этими ласкающими слух стонами, чувствуя себя сейчас самым счастливым человеком. Рука в его волосах медленно перешла на шею, слегка сжимая ее.       Расстегивая штаны, Ричи целовал впалый живот принца, после чего нашел его руку и переплел их пальцы. Припустив штаны, он одной рукой дотронулся до уже возбужденного небольшой формы члена и поцеловал алую головку, после чего вобрал ее в рот, посасывая. Стоны Эдди стали громче, и Тозиер подумал, что если стражи стояли за дверью, то обязательно бы позавидовали. Голос Каспбрака был настолько приятен, что его стоны напоминали самую настоящую музыку, абсолютно возбуждающую и такую чарующую. Разъединив руки, Ричи, облизав пальцы, стал растягивать принца, мысленно усмехаясь тому, что если бы видел король, что творят с его сыном, то обязательно захлебнулся бы своим чертовым вином.       Вбирая в рот член полностью, Тозиер испытал болезненное возбуждение и желание наконец почувствовать сексуальную агонию, но не торопился с этим, мучая себя до последнего. Пробуя принца на вкус всего и без остатка, он добавил и третий палец, пытаясь совместить удовлетворение с болью. Это уже не первый их сексуальный опыт, поэтому бояться, что он может причинить возлюбленному боль, не стоило. Чувствуя, как нежная ручка Эдди вновь оказалась в его волосах, уже не сильно сжимая их, он усмехнулся и выпустил член изо рта. Медленно тянулась струйка слюны от головки к его рту и он вновь вобрал член в рот, слыша гортанный стон и понимая, что может кончить от одних таких махинаций.       — Черт, завладей уже мной, — прошептал Каспбрак, и Ричи, прекратив ласкать возлюбленного, приподнялся над ним и посмотрел в его затуманенные карие глаза. Сейчас он был таким открытым, таким податливым и готовым на все. Принц мало что соображал, чувствуя лишь приятное тягучее возбуждение. Закусив губу, поддался вперед, целуя Тозиера в приоткрытые губы и вновь шепча, чтобы тот наконец, уже взял его.       — Какой ты нетерпеливый, — с усмешкой проговорил Тозиер, быстрым движением стягивая с себя ободранную в некоторых местах длинную рубашку, после чего расстегивая единственную пуговицу на своих темных штанах и избавляясь от них. Эдди обнял шута за шею, притягивая к себе и заставляя того смотреть ему в глаза. Ричи на ощупь пристроил свой член и медленно стал входить, чувствуя, как зажмурился и напрягся принц. С каждым сантиметром, Каспбрак испытывал легкую боль и неприятное ощущение. Слезинка сорвалась с его глаза, и юноша поспешил поцеловать своего возлюбленного, одной рукой нащупывая его член и принимаясь ласкать его.       Не терпя более ни секунды, Ричард вошел полностью, и с губ Эдди сорвался хриплый стон; он зажмурился еще сильнее, откидывая голову на подушку. Было неприятно видеть то, что Каспбрак ощущает сейчас только разрывающую боль, но Тозиер был уверен, что через пару мгновений это пройдет и они оба будут наслаждаться этим моментом.       Начиная медленно двигаться, Ричи не прекращал целовать любимое лицо, целуя каждый дюйм кожи. Было ощущение схожести себя с собакой и мысленно посмеявшись над этим, шут продолжил ласкать любимого, надеясь поскорее унять боль в его теле.       Вдруг с алых губ сорвался громкий стон, и Ричи почувствовал, что это заставит его закончить их занятие любовью намного раньше, чем стоило. Двигаясь быстрее и резче, он не оставлял попыток ласкать возбужденный член принца и целовать его тело, оставляя новые отметины на коже.       Момент пика наступил неожиданно и заставил их с головой окунуться в собственное наслаждение. Забыться на время, на тот период, что принадлежат только им. Не существовало вчера, не существовало никакого завтра, было лишь сегодня, сейчас и не более того. Было болезненное ощущение несуществующего момента, словно все это плод их фантазии. Но им было плевать, они лежали абсолютно голыми, нежась в объятиях друг друга и не думая ни о чем. Голова Эдди покоилась на медленно вздымающейся груди Ричи и как бы сильно не хотел Каспбрак, он не мог не прекратить думать о завтрашнем дне.       — Давай сбежим? На рассвете, едва ли взойдет солнце, оденемся и сбежим отсюда навек. Забудем об этом месте навсегда, никогда не будем вспоминать и даже не греть в воспоминаниях эти земли, — с маленьким огоньком надежды в глазах, попросил Каспбрак, сжимая края одеяла и сомкнув губы, пытаясь вновь не заплакать.       — Нет, мой принц, тебе не позволительно так просто сбегать; нас будут искать. Это все не серьезно и бессмысленно, — усмехнулся Ричи, прижимая к себе возлюбленного и зарываясь носом в его волосы. Вдруг мысли о завтрашнем дне стали давить и на него, но он пытался освободиться от них, как от надоедливой мухи. Послышался тихий всхлип, и Тозиер поцеловал лоб принца, сам чувствуя отвратительную горечь в душе. Не хотелось оставлять любимого человека одного в этом жестоком и беспринципном мире, но не оставалось других вариантов. Он не мог сбежать подобно трусливой крысе.       — Обещай мне, что никогда и никому не отдашься так, как отдался мне. Обещай, что никогда не предашь и не опорочишь нашу любовь, не выставишь ее на посмешище и никогда не осознаешь, что она достойна только презрения, — на полном серьезе прошептал Ричард, слыша тихое «Обещаю» и мгновенно успокаиваясь.       Остаток ночи пара лежала и мечтала на тему их будущей жизни, глупо смеясь над детскими желаниями и мечтаниями. Им было достаточно и этого и весь мир подождет.

***

      Сидя в сырой темнице на холодном полу, с цепью вокруг шеи и запястьев рук, Ричи предавался размышлениям о прошедшей ночи и, опустив голову, плакал. Впервые он плакал за долгое время, плакал настолько безнадежно и сильно, не стесняясь проходящий мимо страж, строгого взгляда короля или даже принца. Сейчас было плевать абсолютно на все, хотелось лишь наконец выместить свои эмоции и оставить все свои переживания позади. Оставить этот отвратительный и жестокий мир и расслабиться.       С утра его буквально вырвали из кровати, говоря, что наступило утро и стоит прекращать нежиться в кровати с королевским сыном. Эдди плакал, просил страж не забирать Тозиера, но те не могли ослушаться приказа Его Величества, поэтому лишь извиняющиеся откланялись и забрали уже одетого шута. Тот невесело усмехнулся и посмотрел на принца с нежностью и лаской в глазах.       — Люд уже в сборе, ждут зрелищ и представления, — около решетки появился кардинал со стражем. Стэнли высокомерно смерил рыцаря строгим взглядом и махнул ему рукой, чтобы тот вышел из подвала и направлялся наверх, а шута он сам приведет. Страж послушно кивнул головой и засобирался покинуть место прочь. Урис открыл решетку и присел на колени перед Ричи, смотря на него с тем самым присущим ему постоянным сожалением и печалью. Вдруг он сунул в руки Тозиеру маленькую кроличью лапку и натянул улыбку. — Эдвард просил передать это тебе и в наступающий час твоей смерти хотел, чтобы ты сжимал ее настолько сильно, насколько любишь его. А сейчас нам пора.       Приподняв Ричарда, Стэнли отряхнул свои коленки и сказал юноше идти вперед. Тот повиновался, сверля взглядом лапку кролика в своей руке и слабо улыбаясь ей. Тепло любви Эдди будет греть его всегда, в любой момент жизненных неудач. Всегда.       Выйдя на площадь перед дворцом, Ричи от бессилия вновь упал на колени перед палачом на эшафоте. Тот сжимал в руках топор, а небольшая плаха возвышалась над Тозиером подобно огромному замку, надвигая прискорбную тень. На балконе дворца, высоко вздернув голову, стоял король и вновь сжимал в руках кубок с вином. Этот чертов кубок! Рядом сидел тот самый злополучный дофин, довольно высокий, но очень толстый, он улыбался во все тридцать два зуба. По его лицу так и струился пот, а пухлая ручка красовалась на коленке рядом сидящего Эдди, который поджал губы и еле сдерживался от слез. В нем клокотала обида и отвращение от всего происходящего.       — У каждого свое назначение в жизни, так и мой королевский шут не исключение. В последний раз вызови у меня поток смеха и радости, Ричард Тозиер, — народ засмеялся, и король усмехнулся и жестом отсалютовав кубком юноше, махнул рукой, чтобы палач приступал к делу. Положив голову на палах и до боли сжимая кроличью лапку, Ричи зажмурил глаза и представлял любимые карие глаза, легкую улыбку на алых губах, сладострастные стоны. Но ни сейчас, ни через пару секунд топор не отделил его головы от тела, а наоборот, послышались крики людей. Открыв глаза, Ричи округлил их.       Придерживаясь за перила балкона, король задыхался, багровея. Эдди вскочил, подбегая к отцу, но едва ли успел достигнуть его: тот нечаянно сорвался с балкона и пал вниз на жесткую землю. Народ и стражи поспешили обступить его и продолжать кричать, а кто-то даже плакать. Каспбрак, открыв рот в изумлении, поспешил убежать с балкона, пока Ричи осматривал обстановку и совершенно не вникал в происходящее. Словно это все происходило не с ним. Кто-то в толпе вскричал «Король мертв!»       — Ричи! — теплые руки обняли за шею Тозиера и тот уткнулся лбом в грудь Эдди, вдыхая родной запах лекарственных трав, но все еще пребывая в шоковом состоянии. Он выронил из рук кроличью лапку и перевел взгляд на Стэна, который лишь улыбнулся и подмигнул ему, отсалютовав двумя пальцами и скрываясь в толпе.