Я нашёл свою путеводную звезду, покинув луну. И эта звезда — ты. Наша любовь прокладывает путь к большим чувствам. И делает нас теми, которыми бы мы не стали без неё.
Лис по имени и фамилии Фокс МакКлауд и лисица по имени Кристал — он любил её, а она его. Они любили друг друга, и так было всегда, все времена и сроки их знакомства длиною в жизнь. Две судьбы, однажды нашедшие себя и встретившиеся как будто по велению судьбы, с тех пор больше не могли представить себя разделёнными, как было раньше вплоть до первого «свидания» на пути его задания. С того самого дня, когда он, капитан межгалактического военного отряда Star Fox, спас её от мощных нематериальных «пут» кристалла-передатчика для призыва сметающей все материи на своём пути древней отрицательной энергии, внутри которого она тогда находилась не по своей воле… впоследствии возникшие чувства совсем не казались мимолётными и временными. Не выглядели наигранными с целью извлечения преходящей выгоды или лёгкой причины для того, чтобы жить в одном поместье как любовники, без серьёзных отношений. С того самого мгновения от встречи друг друга глазами, когда их молодые лисьи морды были слишком близко… им самим стало очевидно и понятно, что в итоге они оба станут отличной парой. Позднее так думали многие из их окружения в кругу родственных душ, друзей, знакомых и коллег, не особо желая искать причин думать иначе, стоило только поближе рассмотреть и познакомиться с неслучайной спутницей. Даже среди врагов, старых знакомых и мелких сошек, находились те, кто умудрялся признавать такое во время своих однозначных злорадствующих монологов. В итоге клятва верности друг другу была сделана и одной, и второй стороной, без долгих счётов свиданий и страстных ночей. Славной женитьбы не пришлось ждать долго их «людям»… как будто они имели право влезать в выбор спутника жизни, пусть в почти любых советах часто может содержаться доля мудрых зёрен. Отчего все приглашённые неспроста не сомневались в них и их союзе на всю жизнь действительно до того дня, когда разлучит смерть, с охотой предоставляя через опыт и информацию различные эротические навыки для удержания их влечения друг другом до седой шерсти. Шестьдесят долгих совместных лет жизни — это молодым неоперившимся и выпивающим гуляющим женатикам, которые сами не знают, во что влезают, совсем не шутки! Однако поразительно то, что даже будучи совсем старыми, Фокс и Кристал по-прежнему взаимно любят друг друга, без интрижек и ненужных знакомств с навязывающимся флиртом, случавшихся с каждым годом проносящейся молодости всё реже. Ничего за этот немыслимый отрезок времени не изменилось, чувства вовсе не угасли! Уже очень давно бывшая жрица с другого конца галактики Млечный путь даже в свои семьдесят пять лет, и несмотря на достаточно явные возрастные морщины, почти не потеряла своей привлекательности, неторопливо расхаживая с яркой улыбкой на мордочке. Воспоминания о том, как она впервые отправилась на планету Саурию, «планету динозавров», с целью узнать дальнейшие цели жестокого диктатора, уничтожавшего прочие планеты, как и её родную, до основания, дарили ей довольную улыбку. По большей части она была рада часто вспоминать именно этот, можно сказать, самый яркий эпизод из своей жизни. Потому, что тогда повстречала свою личную, настоящую судьбу… к которой, или к которому со всей своей самочьей охотой сейчас и направляется. Вприпрыжку, и не прекращая не слишком высоко прыгать по всему пути в сторону палаты единственного в своей верности любовника-мужа. Несмотря на развивающийся остеопороз бёдер, с каждым мигом малейшего движения «угрожавший» сделать перекрёст тазовых костей и окончательно сломать их. Сам же Фокс, недавно с трудом отхвативший восемьдесят шестой год, был куда менее мобильным, чем его стоявшая на ногах лисья жена. Ревматоидный артрит сильно исказил его суставы рук, пальцев ног и колен, как будто руки и ноги просто вот-вот отломятся как ветки. И несмотря на это он, когда видит свою драгоценную, также вовсе забывает о неумолимо поражающей все части тела паразитирующей боли, протягивая к ней свои ладони со всем нетерпением, чтобы обнять и не отпускать. По-романтически чувственно, как в былые лихие годы, заводить их за талию, за бёдра, за шею… Ради всего распаляющего разум, в конце концов за лямки трусов и лифчика, с целью крепко прижаться к интимным местам супруги и потереться «взбудораженным» носом об её чёрную пипку тоже. Особенно сейчас, став будто ветхим стариком, Фокс особенно нуждался в своей пожилой ненаглядной Кристал. Так как никто, кроме неё самой, ни малейшего понятия не имеет, как объятьями, поглаживаниями его будто отштукатуренной, серой шерсти… и потираниями головой можно будет завести его на пышущий нежностью горячий секс сразу же. С каждым прожитым вместе годом страсть даже и не думала утихать, но вспыхивала жарким костром ещё больше, ощущалась очень ярко. Была, а не казалась именно такой ввиду оправданного распространённого мнения, что чем старше — тем яростнее и решительнее, насколько бы сильными не были недуги или немощи. А чем становятся старше, тем многое хотят успеть… и делают это с удвоенной силой, убирая препятствия, какие бы они ни были, прочь со своего пути. Даже почти всё окружение в доме престарелых, куда они оба вынуждены были переехать, чувствовало столь бушующую фантастическую любовь внутри пары лисов, когда-то бывалых на различных галактических фронтах. Признаки умеренного слабоумия не украли наглым и очень жестоким образом их любовь друг к другу, а значит… это ли не самая лучшая причина продолжать быть довольным собой и радоваться своему душевному благополучию?То, как ты двигаешься передо мной… то, как тем самым ты управляешь мной… Заставляет меня чувствовать себя живым. Когда ты смотришь на меня, и как ты делаешь это… Это заставляет от озноба пробирать мои позвонки до костей.
С самого начала пребывания здесь, в муниципальной «тюрьме», где доживают свои дни «списанные» по возрасту звери, либо по ощущениям, что пришло время, или же насильно, пусть с благими намерениями, супруги лежали каждый на своей койке в одной палате. И их разделял лишь синеватый, тёмный от ткани занавес, подвешенный к карнизу, что в целом было на руку продолжать развлекаться вместе, ни в коем случае не порознь. Ни она, ни он каждый день не желали долго терпеть этого злосчастного разделения, как только им оно сильно надоедало, что случалось довольно быстро, в основном благодаря чёртовым животным феромонам и флюидам. Оттого часто лежали на одной кровати рядом, поочерёдно выбирая каждую из двух, затем периодически крепко обнимаясь, целуясь в губы и вспоминая свою жизнь, полную горячих геройств и страшного риска. Любовь между ними с каждым днём, приближавшем их к скорой физической смерти, разгоралась только больше, как бы на неё ни влияли сторонние факторы. И это было видно в разных ситуациях, настолько часто, что просто не могло не привлекать ненужного, но неизбежного внимания. К примеру, чаще всего когда санитары усаживали лиса и лисицу на их инвалидные кресла для надлежащего выполнения плана ухода за старыми зверьми. А в данный момент для утренней, и позже дневной, прогулок по этажам специализированного комплекса… или, если будут хорошо себя вести, во двор, когда тепло. Порой Фокс и Кристал, оба узника старости и своего положения при таком раскладе, почти что одновременно пытались ослаблять ремни безопасности своими сильно потупившимися когтями, однако с рывками практически былой силы. Отчасти они делали это от возмущения безучастным и рутинным к их участи поведением санитаров, а также робеющих из-за зелёного уровня опыта добровольцев. Но больше, конечно же, по «печально» известной причине, которая по идее не должна касаться посторонних — редчайшего однолюбного возбуждения, кажущегося всё более сумасшедшим с каждым его исполнением на публику. Подобное происходило неоднократно, и за все эти чёртовы эпизоды из жизни сложилось само по себе правило, что Кристал удавалось освобождать себя первой, что неудивительно для легко влюбчивой игривой самочки, которая по-прежнему обожает секс. Однажды эта верная своему мужу лисица ползала на полу, растирая локти до крови и заставляя суставы хрустеть ещё более слышимо, лишь бы только добраться до любимого, пока его не успели далеко увезти. Посчитавшая, что не успела достаточно насладиться его обществом даже за полдня, она таким образом пыталась его догнать. Пыталась зацепиться за края его каталки или низ халата, лишь бы ощутить его родные объятия хотя бы ещё минуту… Вероятно, не стоит лишний раз отвечать на в самом деле глупый вопрос, хотел ли он того же самого, ведь очевиднее не бывает. Или же патология продолжала неумолимо обостряться… патология единого целого, не желающего разъединяться ни под каким предлогом, и вросшегося чересчур плотно и крепко. Администрация решила подобные, как им кажется, столь чрезмерно опрометчивые в своей влюблённости без памяти поступки между ними прекратить. Тем самым заботясь об избежании случаев травм у персонала по вине этих безбашенных супругов-галактических пограничников. Но всё же скорее об имидже и репутации их дома престарелых, как, впрочем, и любая другая компания… ну конечно же, «внешний вид» явно дороже, так какое им, нахрен, дело до ныне редких в своём роде любовных чувств! И вот, МакКлауды, хоть в документах Кристал за столько времени так и не было указано или написано её фамилии, даже если она давным-давно обручена и без вопросов могла взять фамилию своего «господина», что и говорить о девичьей… оказались в весьма затруднительном для них положении вещей. Теперь их разделяло расстояние в одиночных палатах между несколькими этажами, а уж это точно не сулило вообще ничего хорошего не только им одним. Но разве могли бы подумать те, кто так «ужасно» поступил с ними, что от таких вроде бы и несправедливых принудительных мер желание быть рядом разгорится, как громадный пожар? И, стоит заметить, довольно стремительно, охватывая всё и вся за собой повсюду… как игла от шприца с наркотиком в заднице, честное слово. О, на самом деле могли, но не могли поверить в такое… во всяком случае, поверить в то, что подобные крепкие духом и чувствами, не идущие на уступки времени и старению пары ещё существуют! Шикарный пример для младшего поколения работников дома, взгляды уважения от поколения постарше, и отнюдь не только в постоянном жарком сексе, но и в искренних, неподдельных чувствах. Пусть на словах они в этом не станут признаваться каким-то, по их скромному мнению, брёвнам, хоть и служилым… которым они должны быть многим обязаны всё их существование. Разве не было понятно сразу, что томительное, резко тянущее вниз чувство пустоты и безжизненности от того, что рядом нет того самого, кого любишь всей душой и всем сердцем, только раззадоривает и толкает на отчаянные романтические поступки без обдумывания, с одними лишь инстинктивными желаниями? Хоть в этом Кристал про себя поблагодарила всех врачующих благодетелей за то, что они позволили мыслям об острейшей самочьей потребности в обществе мужа сильно произрасти и убедить себя, что он чувствует то же самое. Вероятно, тоже пытается добраться до неё, чтобы утонуть в её объятиях, прижимаясь губами к не слишком-то обвисшим приличным грудям и не просыпаться до следующего выхода из комы… Две минуты и двадцать пять секунд — этого времени хватало в основном ей выбраться из сильно удушающей комнаты узницы… и так они стали делать, твою мать, каждый Божий день! Был ли Бог с ними каждый раз, когда они тянулись друг к другу, как сильный магнит, бессовестно нарушая правила и устои дома престарелых? Вероятнее всего, можно счесть так заманчиво, но во всяком случае самое сильное чувство вовсю работало по его замыслу, или даже вовсе перевыполняло свою задачу.То, как ты касаешься меня… то, как ты прикасаешься ко мне… Заставляет меня чувствовать себя живым. То, как ты обхватываешь меня своими руками… то, как мы таем в объятиях друг друга… Это заставляет глаза слипаться от неги и провалиться с тобой в сон.
Часто Кристал, снова-здорово действуя раньше, чем Фокс, ждала времени обеденного перерыва всех медработников. Когда дожидалась, прямо-таки отсчитывая секунды пальцами и щелчками, а после следом рассчитывая на столь нужную беспрепятственность, разом выскакивала из палаты, насколько могла себе позволить в скорости. И насколько могла переносить анатомические самочьи и естественные боли там, где они были. Между тем из-за ухудшающегося зрения старалась быть максимально осторожной ради того, чтобы видеть дальше своего когда-то сильного и волевого генерала как можно чаще даже при таких обстоятельствах. В экстренном поиске мужа из-за вихревой горячей любви к нему и жгучей потребности в половом сношении даже без явной течки она пользовалась своим чутким носом, чтобы выйти на запах феромонов своего лиса. Который, видать, опять после эротических снов с его любимой начал хотеть её наяву… замечательная, наилучшая однотипность, ничего не скажешь. Часто находила его меньше чем за десять минут, иначе первобытный и такой распаляющий «израненное» нутро инстинкт испепелял бы её изнутри. Поразительно то, что даже, со стороны кажущаяся чрезмерной, сексуальная зависимость от Фокса оставалась ровно такой же, как в молодости! Даже если отбывали свой «срок» пусть и престарелые, но привлекательные самцовые представители… она не считала их таковыми и попросту игнорировала. Всякий раз, когда супруги находили друг друга, пока выдвинутый ультиматум под мнимым предлогом всё «осмеливался» ещё не быть убран, они глубоко целовали друг друга в пасти и так же рьяно трахались. Безусловно, грубое и рисковое для их почтенного возраста влажное соитие совершалось на кровати, которая ещё не раз будет пропитываться половыми выделениями, где нередко имела место быть и моча. Кровати, которая раскачивалась в разные стороны из-за того, что была на колёсах, и часто взад-вперёд из-за неуклюжего темпа работы сморщенного члена. Симфонию из слабослышимого хруста поражённых артритом суставов рук и хлипких звуков совокупления невозможно было сравнить ни с чем, вплоть до психологического влияния! Фокс издавал больше похожие на предсмертные вздохи-выдохи задолжавшего кучу денег ловеласа стоны не сразу. Но после того, как они вместе нечленораздельно выкрикивали слова от любви и похоти, окружавших их ореолом… стали слышны фырканья, рычания, разбрызгивания слюней в небольшом диаметре. И ещё вдохновлённые возгласы соседей-самцов, слышавших весь этот всё туже и крепче связывающий их отношения старческий, но не менее пламенный разврат в общественном месте. А вторая пенсионерская музыкальная партия обретала ещё более мощное и выразительное звучание, достойное внимания любого, кто выдержит её до конца… Любовь оставалась между лисьими преданными друг другу законными любовниками, как упёртая хозяйка в своём доме, выполняя роль краеугольного камня и даже нынешнего смысла их крутой жизни. Никакие сторонние припоны или препятствия возрастного характера, когда на счету каждая миллисекунда с горячо любимой… ничто не могло им помешать, пущай приходят сюда и с ружьями для обстрела! Даже под угрозой внезапной смерти она и не думала угасать за все столь долгие десятилетия знакомства… о, как владыки этих мест вообще себе позволили противостоять ей? В такие острые пошлые моменты старые супруги МакКлауды называли этот социальный психопатический пансионат «отелем любви». Конечно же между собой и теми, с кем на радость дружеское общение, а также поддержка несгибаемого временем духа. Не только с теми, кто всерьёз уважал Фокса за его заслуги перед галактикой Лилат, но и кто мало знал о его подвигах, однако слушал со всем вниманием и интересом, оглядываясь на свою безвозвратно ушедшую жизнь. И хотели считать так, пока будто улетали в другой мир, мир страсти молодых кровей внутри увядающей материальной оболочки… чему способствовало напористое спаривание и нередко случавшиеся животные оргазмы.***
Я нашёл свою путеводную звезду, покинув луну. И эта звезда — ты. Пронеслась через меня, будто молния. Мне нравится то, как, зачем и почему ты любишь меня.
Однажды Кристал проснулась без особых беспокойств, которые могли происходить во время сна по разным причинам — будь то отрицательные мысли или ухудшающееся здоровье. Это в некотором роде очень даже удивило её, пусть и спокойные ночи в палате для неё не были некой невозможной редкостью. Ведь тем самым ощущение утреннего пробуждения было отличным от ранних, более плавным и размеренным… то был плюс, однако единственный. Серьёзным минусом со спокойного утра пораньше оказалось то, что мочевой пузырь прорвал стенки влагалища, где вместе с мочой оттуда слабо капала кровь и выходили частицы ошмётков мешочка. Тут же, добравшись до туалета, лисица заметила, что теперь мочиться ей стало намного сложнее… а это значило заметно более ускоренные скопления выделения, вследствие чего простыни под ней всё чаще были бы мокрыми. К тому же стенки пузыря стали понемногу придавливать матку, что усложняло также и без того жутко проблемный половой акт. Будто ослепшая от горя, никого перед собой не видя, она стала надрывно направляться к Фоксу, понимая, что их черёд обратиться в прах стремительно приближается… и раньше, чем могла себе представить. А значит, нужно многое успеть, хоть в их отношении были только романтические и сексуальные желания. Лишь почуяв свою престарелую лисицу, пытающуюся побыстрее дойти до цели, Фокс запереживал, как дёрганый психо-невротик от любого видения себя нёсшим кучу знамён президентом середины двадцать пятого века. Шквал трясучки от вероятной преждевременной кончины заставил его размахивать деформированными от артрита ногами в стороны, отчего халат, одетый на нём, начал быстро сползать и совсем обмяк. Как только та пришла к нему, он, лежавший на кровати, тут же начал пробовать шепеляво подзывать её словами, но из-за недавно выпавшей челюсти выходили только жалкие стенания. Кристал, сейчас готовая абсолютно на всё, даже не проследила за своей палатной одеждой в виде платья, как будто сделанного из мешков, а не приличной ткани. И в итоге волочила эти убогие белые тряпки ногами за собой, хоть и пыталась ныне непослушными пальцами снять их к чёртовой бабушке, пока шла бы вовсе голой на виду у всех. Если говорить о члене Фокса, который уже должен быть готов к совокуплению, то по его виду скорее можно было бы судить о серьёзной импотенции его обладателя, ещё и у которого просто не может стоять на свой же пол. Однако старый лис будто почти с младенческим разумом даже сейчас не постиг этой участи, он просто физически не может заставить его стоять внушительным колом, как когда-то было даже немногим несколько лет назад. Так что еле-еле эрегированный хер со свисающей кожицей и сморщенными яйцами давно выглядел «усталым» и неспособным для нормального проникновения к матке по велению разрушающегося временем организма. Но сейчас Кристал это было совсем неважно… важны лишь те самые волшебные секунды с ним, и на сей раз не только совокупления, тем более раз уж они могли быть последними из последних. Может, они оба совсем рассыпались на глазах, но, понимая это, уже не жаловались на невозможность совершить сумасшедший секс в порывах страсти и с приличной дозой страха за упущение любой единой секунды… Так, как и полагается искренне любящим друг друга безбашенным сердцам назло патриархальным и вечно ноющим на узы брака соседям. Лисица поднялась на кровать престарелого мужа, рассчитывая дистанцию так, чтобы сразу сесть на его половой орган… на удивление, так и получилось. А также того почти хватило для достижения оргазменного пика, чтобы быть одним из первых за сегодня и лучших за время пребывания. Полупрозрачная струна семенной жидкости стала капать из отверстия пениса Фокса, смешиваясь с выделениями бартолинита Кристал и её недержанием из-за удушающего стресса. Вот, при их полувековом супружеском стаже и состоянии контрацепция теперь их совершенно не волновала. Как также не требовалось никаких гормональных таблеток, которые поспособствовали их полимеризации у Кристал. Никакой презерватив не препятствовал бы пути между сырой, чуть ли не вялой палкой и провисшей широкой сочной дырой. Осталась только любовь… чистая сексуальная любовь, сносящая все предрассудки перед собой, охотно втаптывая их глубже в грязь. Теперь на ограничения старения — как тела, так и ума — им было плевать, совершенно и, возможно, все оставшиеся годы или месяцы.Я нашёл свою путеводную звезду, покинув луну. И эта звезда — ты. Пронеслась через меня, будто молния. Я нашёл свою звезду, которая приняла меня и любит меня безмерно. Эта звезда — ты. Пронеслась через меня, будто молния.
На этом сегодняшние сюрпризы, которые можно прочувствовать только, если заниматься сексом, как в молодости, после семидесяти-восьмидесяти лет, конечно же, не закончились. Лихо заведённая Кристал, пытаясь глубже протолкнуть в себя «новорожденный» член Фокса, по ощущениям обнаружила, что текстура стенок влагалища стала заметно меняться. Из-за цистоцеле её дряхлая щёлка расширялась, отчего отвисшая масса начала выпадать, продолжая пролапсу проходить через неё. Гладкая круглая плоть вытесняла копуляционное отверстие лисицы, пока она с уверенностью в себе ездила на члене мужа, посылая матом свои горькие самочьи боли. Он же при помощи головки ощущал более близкие, чем раньше, прикосновения матки, и это всерьёз взыграло роль в его более эффективной эякуляции. Кристал, громко зарычав от восторга как настоящая сильная мать-волчица, теперь захотела полюбопытствовать, что же такое происходит с её почти свисающей за губной порог вагиной. Но когда услышала плавный, одобрительный, более чёткий возглас её лиса навечно, будто в последующих жизнях, если верить учениям о карме… И когда увидела слюну, исходящую из его пасти, вызванную сильными любовными чувствами… было и печально, и в то же время прекрасно наблюдать все эти жестокие эмоции. В чистых и ясных порывах вдохновения Кристал и так знала, что нужно делать… уже раздумывая, поддадутся ли пальцы супруга-воякера без тревоги в его мыслях, к её клитору и половым губам. Ей в самом деле очень хотелось услышать и увидеть всю его симпатию перед собой, чтобы желать продолжать дальше ездить на члене, несмотря на возможный катастрофический риск здоровью. Пытаясь немного раздвинуть поражённые артритом ноги, лисица чувствовала, что Фокс придерживает оболочку пролапса своим теперь более-менее окрепшим хуем, и стала насаживаться посильнее, до полного упора. Как только она подвела бёдра под углом чуть повыше, дала больше свободы пузырю для его выхода, и по возможности подводила его к члену во время его работы, чтобы он продолжал проталкиваться с целью порвать его для абсолютно беспрепятственного проникновения. Непривычные ощущения боли и сладости заставляли сексуальную старушку Кристал громко хрипеть и мычать, как под галлюциногенным экстазом, пока Фокс продолжал упираться к «капюшончику», пусть он и думал, что лишь трахает свою любимую, как может. И ведь не частично, по возможности, а полностью от всего своего сердца, богатого на события межпланетные, семейные и любовные. Теперь же, прорвав мочевую оборону, страстные супруги могли ебаться друг с другом беспрепятственно, точь-в-точь как в свободной молодости! С каждой минутой удовольствие от ровного входа члена в просторное пространство, где ещё недавно был «женский» мочевой пузырь, только усиливалось и становилось слишком хорошим за долгое время при увядающем организме. Глубоко переплетаясь друг с другом, их тела начали сильно дрожать от одновременных множественных оргазмов. Волны ощущений от взволнованности, удовольствия и радости содрогнулись через их древние тела. Аромат вовсю загрязнённого белья, антисептических салфеток и вшивого жидкого обеда для беззубых смешался с их любовными соками. По-другому вполне могло быть, но точно не сегодня… не тогда, когда пламенные чувства едва не умерли вместе с их обладателями! А пока они, судорожно трогая друг друга как можно ниже, жёстко и с полной отдачей занимались «грязной» голой любовью, которая оказалась неподвластной временем и старением носителей предназначенных для неё половых органов… может ныне раздолбанных от деформации, и на которых без слёз не взглянешь… соседи по палатам умудрялись не мешать им по разным причинам. Одни были глухие, другие просто слушали звуки бешеного горячего секса, между тем вспоминая себя. А третьи может и хотели остановить это распутственное безобразие, или даже святотатство в медицинском учреждении. Но, как и одурелый от похоти Фокс МакКлауд, не могли встать и обломать старикам-любовникам последнюю малину, отчего их свело бы судорогой за секунды от одних лишь живых кадров всего этого крупным планом. Во всяком случае многие из них захотели во время этого бурного периода времени забыть про свои физические ограничения, пытаясь удовлетворять и себя. И также своих дражайших жёнушек, если они, как лисья пара, тоже «отбывали срок» в этом пансионате списанных временем душ неважно где. Фокс и Кристал снова живо представили себя молодыми женатыми бравыми напарниками, спокойно принимавшими залпом сумасшедшие любовные дозы во всех своих заданиях. И, конечно же, что любят друг друга делами именно в «отеле» любви, продолжая шумно трахаться, орать как психопаты и ничего не замечать ни перед собой, ни вокруг себя. Особенно на не сдержавшиеся тюремные матерные выкрики видавшего шикарные и чертовски дрянные виды медбрата, пришедшего вколоть капельницу со снотворным. Который, бедняга, ещё не отошёл от того, что вчера пришлось убирать понос лиса по всему коридору… что и говорить о вонище, где, как повелось, не помог бы даже противогаз.Наша любовь прокладывает путь к большим чувствам. И делает нас теми, которыми бы мы не стали без неё. Мой ангел, мой якорь, моя звезда… Не покидай меня даже после моей смерти.
***
Маркус МакКлауд, их единственный сын, как он сам помнил, что удивительно при довольно богатой и шикарной половой жизни его родителей… держал маленькую картонную коробку перед собой. Ему, так или иначе, было отчасти больно от того, что они, его родная кровь, не оставили ему даже весточки с пожеланиями всего наилучшего, что уж там говорить о завещании! Он только и помнил то, что в основном его отец и мать ебались друг с другом, как кролики, считая даже это важнее воспитания собственного сына. Оттого совсем плохо знал их настоящих за этой вызывающей зависимость маской чрезмерной распущенности, пускай и в браке, ведь должного количества времени с их стороны с ним проведено не было. Практически не было… один лишь жёсткий и нежный сексуальный ликбез по очереди и по желанию этот несчастный мог видеть чаще всего остального. Одинокий лис… хоть и найдутся дебилы с сильным планом в непрозрачном пакете, которые сдуру ляпнут, что жизнь только начинается даже в шестьдесят восемь лет. Маркусу было горестно представлять, какой была бы она и его состоятельность, если бы напрочь ебливые родители таки научили его надлежащим социальным навыкам. Работа, плата за аренду комнаты или квартиры… именно тогда холодный и голодный сон за мусорными контейнерами и шастания по страшным улкам окраин города Корнелии можно было бы предотвратить навсегда. Хоть какие-либо надежды на здоровую пассию без СПИДа и гонореи. Или же «парня» с понимающей, «родственной» душой на крайняк, который не станет настаивать на гейских фантазиях с бутылками, кляпами и пробованием чужого самцового нижнего белья на запах смазки. А просто будет хорошим другом… хоть какие-то надежды на понибратское товарищество. Тогда он почти что перестал бы до гнева ненавидеть долбанный секс в роли излишнего, неуёмного увеселения. Но нет, ничего из этого теперь никогда и ни за что не случится! Маркус — седая голова, полная неопровержимых, давно мучающих его вопросов, на которые он никогда не получит ответа от злой судьбы — уставился в водоканал, обходивший окраину небольшого пригорода. Как вообще можно назвать то чудо, что мать и отец дожили до восьмидесяти шести и девяносто трёх лет, продолжая пламенно любить друг друга абсолютно без чувства меры? Их энергичные сексуальные выходки, оказалось, были даже полезны для их коэффициента риска смертности. Дай волю, продолжали бы усердно спариваться друг с другом и прожили бы ещё столько же, в каком возрасте умерли, чёрт побери! Впрочем, срать… в буквальном смысле срать они хотели на чужое мнение, всё равно уберут за ними совком и бумагой, мда-а… если бы не катастрофа. Если бы не сильный пожар, охвативший полы тех секций «отеля», где и располагалась эта сладкая парочка. Три их четверти были объяты огнём, удивительно каким образом так резко разгоревшимся, и ветхая лисья пара стала одной из жертв настоящего пламени. Пламени, которое они старательно высвобождали вокруг себя при каждом сумасшедшем совокуплении… похоронившем наиредчайший образ искренней любви навсегда. Внутри этой самой коробки с неизвестным адресатом были ещё две, поменьше. Открыв, Маркус увидел и в одной, и во второй кучи пепла и несколько оторванных пальцев… не мог определить сразу, какая из этих «кучек» кому принадлежала. Не посчитав нужным думать об этой херне, лис пошёл по шпалам путей параллельно протекавшей воде… выбирай не хочу суицид себе на вкус. Но он, пожилой и давно убедившийся в своей бесполезности обществу, в итоге решил для себя, что пусть они заслужат быть смытыми, омытыми и исчезнувшими хотя бы с его глаз. Тем более, когда ни с того ни с сего вспомнил похоронные обряды в лице отправления тела на лодке по морю и его сжигания горящими наконечниками стрел. Однако, родители уже сожжены по воле рокового случая, ну, а зелёно-серые оттенки глубины воды попросту не могли ответить на несчастные лисьи домыслы. Отойдя от путей и глубоко вздохнув от соображения того, что сейчас будет делать с прахом родителей, Маркус открыл коробки, настойчиво отвязываясь от мысли, будто они — Фокс и Кристал — заслужили куда более лучшего обращения со своим прахом. И специально опрокинул их в воду, смачно матерясь про себя от всей боли, которую вызывает у него эта непростая ситуация… не сдерживал себя в смачных ругательствах вслед тем, кто должен был научить его всему. Собравшись было уходить прочь дальше раздумывать о собственной кончине, он расслышал сильное дуновение ветра, который с каждой секундой смел усиливаться с неким негромким свистом. И опешил, когда увидел, что пепел вместе с пальцами, подхваченный им, будто бы начал «танцевать» по кругу!Я нашёл свою путеводную звезду. Она — это ты, и только ты… навсегда. Да, я нашёл свою звезду, чёрт возьми! Она пронеслась через меня, будто молния и ошарашила меня. Ты моя звезда… ведь не просто так мы с тобой встретились?
Фокс «смешался» с Кристал, Кристал «смешалась» с Фоксом. Снова… даже будучи серой неодушевлённой пылью, они снова бесстыже «трахаются» обязательно перед чьими-нибудь глазами… обязательно, мать их, на всеобщее обозрение! «Танцующий» пепел смешивался с водой и цементом, распространяясь по воздуху, пока Кристал «насаживалась» на Фокса, а Фокс «ебал» Кристал. Они снова делали это, и ненароком касались всего, до чего могли «дотянуться»… Земля, вода, воздух и эфир стали охвачены огнём их сумасшедшей, стойкой, безудержной страсти, где попадающих под описание всего этого слов будто не существует на любом языке. «Малышу»-лису оставалось лишь медленно и глубоко охреневать от происходящего, что он запросто и делал, окончательно опустив руки и голову. Даже стал с чего-то вдруг понимать, что сама земля будто благословляла их союз. Сила их любви словно оказывала влияние на Вселенные, где они только ни побывали… заставляя «гореть» и «взволновываться», отчего сильные магнитные бури могли обрести куда более мощное влияние на планеты вокруг. Всё это действо выглядело ужасным, и в то же время чудесным оттого, что достигало некоторого полнейшего апогея в понятии трансцендентности. Невозможно было определить значение и смысл этой силы, всё же похожей на бесконечную и чистую, но очень странную и одиозную. Которая теперь обрела возможность «сжиматься» и «эякулировать», проносясь через все известные и неизвестные временные пространства. Как только всё это абстрактное представление закончилось, Маркус, отойдя от глубокого шока, воспринял явление отца и матери через их прах как откровение ему. И грёбаное значение со скрытым смыслом, понятное тоже только ему одному… Не сдерживая слёз, он упал на колени и громко зарыдал после этого неповторимого знамения, совершенно не представляя, для чего по «наставлению» свыше ему нужно жить в этом мире.Давай уже, дорогая, нахрен скурим весь кейс с сигаринами. Давай уже, милая, наконец с тобой словим белую горячку от дешёвого рома. Ну давай уже, блять, одурманимся от белой вдовы, умоляю… моя хорошая сучка… И, пока буду разъёбывать твою мокрую матку под сильным кайфом, родная, В то время как ты станешь громко орать моё имя во весь голос назло импотентам-соседям… Давай вместе, сладость моя, пошлём этот мир и скорую старость на хуй! Они все уже давно в пролёте, а потому давай кайфовать с тобой как можно чаще, моя звёздочка…