Облокотившись на холодный металлический бортик, женщина внимательно следила за порхавшей на льду фигуристкой. Светлые волосы небрежными волнами описывали линии её плеч, точеный носик, чуть сдвинутые к переносице брови. Каждая мышца лица демонстрировала предельную концентрацию. Холодный внимательный взгляд так и следовал за хрупкой девушкой по льду, сохраняя в памяти каждое движение и каждую помарку, заметную только ей.
И вот, эта фигурка стала приближаться, стремительно разрезая лёд. Подъехав вплотную к бортику, девушка подняла вопросительный взгляд.
— Последний прыжок смазала, — вынесла свой вердикт Этери, вполоборота повернувшись к девушке.
— Да, я знаю, — чуть виновато выдохнула брюнетка. Сколько бы она не работала с Этери, а каждый раз толика вины за невыполненный элемент оседала на душе. Ведь именно Алина, как никто знала, кому она обязана своими победами.
— Ладно, на сегодня все, завтра в девять, — ответила Этери, слегка смягчив свой взгляд.
— Хорошо, — кивнула спортсменка и почувствовала некое внутреннее облегчение, ведь лишь по одному взгляду она уже могла уловить свою оценку за проведённую тренировку, и на этот раз четыре с плюсом она заслужила, несмотря на тот самый «смазанный прыжок». За пару секунд зачехлив коньки, она скрылась за дверью в раздевалку.
Тишина накрыла большое здание катка, так привыкшего к постоянному скрипу льда, безжалостно разрезаемого ни одной парой коньков. Лишь слышно было тихий-тихий шум распластавшихся под самым потолком кондиционеров.
Скрестив ноги у щиколоток, Этери вновь облокотилась на бортик, собрав кисти рук в замок. Сегодня ей спешить было некуда, дочь на соревнованиях в другом городе, а дела, запланированные на вечер, как-то незаметно рассосались в течение дня. Вот так бессмысленно скользя взглядом по льду, невольно начинаешь осознавать: когда вся жизнь одна сплошная гонка, уже и отдых кажется чем-то абсолютно чуждым. Побыть одной и утонуть в своих мыслях, перекроить прошлое в голове, построить парочку иллюзий, как знакомо, не правда ли? Белый, глянцевый лед, лишь изредка отражающий свет огромных ламп, тишина и одиночество, как нельзя лучше подходили для осуществления таких ритуалов. Глубокий вдох, и переосознание своей жизни бесшумной пантерой крадётся к твоей голове. И не важно наивная мечтательная девочка ты или железная леди.
Невольно усмехнувшись своим мыслям, она тут же неожиданно вздрогнула, заметив мужскую фигуру в чёрном, внимательно наблюдающую за ней:
— Ром, ты что ли? — чуть присмотревшись, на удачу окликнула Этери, отпрянув от бортика и повернувшись лицом к «незнакомцу».
— Напугал? — улыбнулся, появившийся словно из ниоткуда, Костомаров, — прости, я не специально. Так не хотелось прерывать твоих размышлений…
— Я переживу, какими судьбами? — скрестив руки на груди, подняла свой пытливый взгляд Этери.
— Каток ведь не только для олимпийцев, и нам старичкам былое вспомнить хочется, — с лучезарной улыбкой на лице, подойдя к своей собеседнице, мужчина присел на ближайшую лавку, доставая из своего рюкзака пару зачехленных коньков.
— Что ж ты себя к старичкам-то приписываешь, — мягко улыбнулась в ответ Этери.
— У вас здесь тренировка, я не помешаю? — попутно зашнуровывая коньки, он поднял свой взгляд на женщину.
— Мы уже закончили, — она аккуратно убрала прядь надоедливых волос за ухо, чуть склонив голову набок.
— То есть, я не увижу тренировку знаменитой Этери Тутберидзе? — шутливо спросил Костомаров.
— Надо было раньше приходить, — не без толики упрека улыбнулась женщина, слегка кокетливо поморщив носик.
Наконец, крепко зашнуровав свои коньки, Роман бросил взгляд на часы, которые поблескивали на его руке, чуть замешкавшись, он расстегнул застежку и опустил часы на дно своего рюкзака.
— Как говорится, от греха подальше, — не без иронии пояснил он своё действие.
Этери лишь утвердительно кивнула в ответ, не без интереса наблюдая за своим собеседником.
— Ну я поехал, — улыбнулся Роман, и одним легким движением уже оказался на льду, разбегаясь и безжалостно впиваясь в лёд лезвиями своих любимых белых спутников.
Этери с легкой иронией наблюдала за тем, как профессиональный спортсмен резвится, словно ребёнок, увидевший лёд впервые. Но всё-таки делать было нечего и надо бы собираться, оставив, наконец, мужчину в полной гармонии со льдом, холодным, но родным. Она шумно выдохнула, внимательно окинув взглядом помещение в поисках своего телефона, которого не оказалось на привычном месте в заднем кармане её брюк. К счастью, через несколько мучительных секунд, приметив на дальней лавке рядом с выходом предмет своих поисков, Этери уже было сделала шаг по направлению к выходу, но мужской голос окликнул её, заставив невольно обернуться:
— Этери! — Костомаров аккуратно скользил по льду, стараясь сбавить набранную в пылу азарта скорость, — ты уходишь?
— Не буду мешать тебе, — коротко ответила она, сочтя свою причину достаточной, она вновь повернулась в сторону выхода.
— Шутишь? Я с ума сойду здесь один, — шутливо произнёс Роман, стремительно направляясь к бортику.
— Ты боишься тишины или одиночества? — она снова остановилась, повернувшись к собеседнику с нескрываемой иронией.
— Я ничего не боюсь, но и не упущу шанса побыть в приятной компании, — ловко запрыгнув с катка на застланный покрытием пол, Костомаров сел на белую лавку прямо напротив женщины.
— И что мне делать здесь? — оперевшись спиной о бортик, Этери скрестила руки на груди, с вопросом смотря на мужчину, который так и не дал забрать телефон, бесхозно валяющийся на дальней лавке.
— Пойдём покатаемся…? — секунду подумав, с надеждой и опаской предложил Роман, подняв свой пытливый взгляд на собеседницу. Но не дожидаясь ответа, он буквально вскочил с лавки и тут же протянул ей руку.
— Шутишь, да? — выразительно подняла брови Этери, игнорируя поданную ей руку, — я провожу тут по семь, десять часов каждый день…
— …, но ты никогда не каталась для себя, — не дав ей договорить, Роман уверенно сделал шаг на встречу, ни на секунду не сомневаясь в своей правоте, но всё-таки задав, скорее, риторический вопрос, — я прав?
«Чертовски прав» — пронеслось в голове у Этери. Когда она последний раз выходила на лёд просто так, покататься? Сложно ответить. А ведь в детстве она бредила льдом, каждый вечер перед сном она закрывала глаза, представляя, как откатав свою программу, она всходит на высшую ступень пьедестала, и на её шее висит приятная тяжесть олимпийского золота. Говорят, мысли материализуются… И, наверное, правильно говорят, ведь через несколько лет ей все-таки удалось увидеть хрупкую девушку на пьедестале, правда, это была вовсе не она, а лишь её подопечная, но медаль эту она заслужила не меньше, вложив все свои силы в её достижение.
— И на что ты намекаешь? — только лишь вслух произнесла женщина, подняв свой тяжелый взгляд на собеседника.
— Я не намекаю, а прямо говорю, пошли кататься, — настойчивее протягивая руку, вновь акцентируя внимание на своём предложении, он уже одним коньком ступал на лед. Но несмотря на все старания выглядеть, как можно решительней, внутри него все трепетало. Знаете, как шаблонны, на первый взгляд, терзания мальчика, который первый раз приглашает понравившуюся девочку на танец? Но только, глядя на Романа, взрослого мужчину, можно было лишний раз убедиться, что далеко не банальны и не шаблонны эти терзания перед первым танцем, а скорее, они абсолютно универсальны во все времена и в любом возрасте. Однако, никакого смятения в его глазах, к счастью, Этери не заметила, и оставалось только довериться его видимой решимости. Может быть, именно этот человек знал, как вытащить её из этой западни, в которую она сама себя загнала постоянной работой, окончательно разучившись отдыхать.
Этери молча осторожно положила свою руку на широко открытую мужскую ладонь и легонько скользнула на лёд, все ещё не понимая этой странной затеи. Зачем ей кататься, ведь сегодня она и так практически все тренировочное время провела на льду, показывая своим подопечным, что и как нужно сделать, чтобы было идеально. Ведь ничего, кроме «идеально», её не интересовало, это Этери прививала и своим ученикам.
Довольная улыбка скользнула по лицу Костомарова, когда он почувствовал тепло, сочившееся через бархатную кожу миниатюрной женской ладони. С секунду ещё смакуя этот момент, он легко оттолкнулся от бортика, уводя свою новоиспеченную партнершу с собой ближе к центру катка.
— Меня терзают смутные сомнения, — протянула Этери, все-таки не отказывая в удовольствие мужчине, она послушно следовала за ним.
На мгновение притормозив, Роман повернулся и лишь безобидно пожал плечами:
— Наверное, я хочу показать тебе, что даже если проводить двадцать четыре на семь на катке, можно не заметить главного для самой себя. Мы ведь больные льдом люди. А ты выходишь на лёд, только чтобы ткнуть носом своих птенцов в их ошибки.
— Больные льдом… Оригинально, — выдохнула Этери, она слегка запрокинула голову, так что её волосы светлыми волнами послушно легли на гордую спину. Совершенно не воспринимая этого дурачества, она внимательно следила за каждым движением её спутника с откровенным непониманием в глазах. Ведь если ей что-то не нравилось, она этого никогда не скрывала. Так было и в этот раз.
Впиваясь в лёд зазубринами своих коньков, мужчина вновь притормозил, почувствовав на своей спине пронзительный взгляд, он повернулся лицом к Этери:
— Так, красивая грузинская женщина, я бы попросил не сверлить мне в спину таким осуждающим взглядом, ещё чуть-чуть и у меня полное ощущение, что ты достанешь откуда-нибудь кинжал и воткнешь мне его между лопаток за твоё бесполезно потраченное время.
Снисходительно выслушав монолог Костомарова, Этери нервно облизала пересохшие губы и высвободила свою кисть из цепкой мужской хватки, тут же скрестив руки на груди, она непроизвольно закрывалась от происходящего:
— Русский мужчина, ты не мог бы мне объяснить, какого… — Этери сделала паузу, сдержав-таки крепкое выражение, чуть не слетевшее с её губ, — какой дурью мы здесь маемся?
— Просто доверься мне, — шумно выдохнул Роман, оценив свое бедственное положение.
Довериться…? Она сильная девочка — твердили ей с самого детства, да вот только жить так куда сложнее, чем, когда есть шанс все списать на банальное обстоятельство, что ты можешь быть слабой по задумке природы, она — не могла. Не раз обжигаясь в жизни, чувствуя как горло перехватывают крючковатые пальцы обиды, полностью обрывая ток жизни, она вновь и вновь боролась, а после зарекалась не доверять. Смешно, правда, сравнивать жизненные серпантины с безобидным предложением покататься? Определённо! Да вот только её интуиция самая, что ни на есть, женская подсказывала: будет этот танец на льду, как минимум с эмоциональным продолжением.
Красно-желтая искра уже успела растопить миллиметр льда между ними.
Шумно выдохнув, Этери постаралась полностью расслабиться, почувствовать единение со льдом, ведь про «больные льдом» она не отрицала, руки опустились вниз по корпусу и уже перестали строить защитных баррикад, и главное, она смирила свой пронзительный взгляд.
— Спасибо, — искренне оценив её старания, Роман и сам не заметил как на его лице мелькнула легкая улыбка. Что ж, у него ещё остался шанс произвести впечатление на обладательницу ледяного камушка в груди, как казалось многим.
Чуть затаив дыхание, он, наконец, осмелился посмотреть в глаза женщине, которая так не хотела ему доверять, посмотреть и на лишнюю долю секунды замешкаться. А ведь он никогда раньше не замечал - насколько могут быть глубокими, чарующими карие глаза, наверное, такие глаза и, правда, могут быть только у колдуней и чародеек, а иначе как объяснить всю силу взгляда, которая так страстно пленяет.
«Так вот какой ты этот «сладкий плен»…» — мелькнула шальная мысль в голове Костомарова.
А может быть, на это способен лишь океан в часы безумной, беспощадной бури, когда он приобретает иссиня-коричневый помутневший от собственной силы оттенок. Или бездна, которая так и норовит подозвать тебя чуть ближе к краю, ещё шаг и свобода… А впрочем Роман вовремя одумался, осознав, что он сейчас и сам ходит по краю пропасти.
Резво оттолкнувшись, он впился лезвием своих белоснежных братьев в глянец льда, непривычно для самого себя, неспешно шаг за шагом, стараясь ощутить каждую царапину, оставленную им на льду. Но делал он это не столько для себя, а сколько для женщины, так же неспешно раскатывавшейся рядом с ним, но на шаг позади, ведь именно так было удобней держать эту непредсказуемую особу за руку. Чуть сжимая кисть Этери, он чувствовал ответную реакцию, чуть слабее, а может быть и просто по инерции перед подъездом к очередному повороту, но все-таки Костомаров уже мог уловить ту толику доверия, которую она могла ему оказать в этот вечер.
Намеренно сбрасывая скорость, мужчина отпустил руку Этери, тем самым пропуская её вперёд. В ответ, одарив своего спутника вопросительным взглядом, женщина непроизвольно опустила руки в карманы её легких спортивных брюк, по традиции раскрашенных в цвет российского флага.
— Ну, и… Что дальше.? — недоверчиво протянула Этери, плавно и в тоже время грациозно въезжая в очередной поворот.
— Ты очень эффектно смотришься на льду, — заключил Роман, не сводя глаз с собеседницы.
В ответ, по-лисьи прищурив глаза, она в пол-оборота повернулась к мужчине, невольно ища в его взгляде какой-то подвох. Но, как оказалось, тщетно, и слова, сказанные Романом, были чистой правдой, которую он решился озвучить именно сейчас.
Роман подъехал ближе, когда собеседница повернулась к нему спиной… Господи, сколько у него было партнёрш, пока он учился кататься и в профессиональном спорте, и просто ради удовольствия, но почему-то именно перед ней он робел, как мальчишка, а, может, сама возможность быть чуть ближе к этой неприступной, строгой, закрытой, но такой грациозной и эффектной в каждом своём движении женщине, и опьяняла, и пугала его одновременно.
«Да что же в тебе такого» — как какой-то крик отчаяния, пронеслось в голове мужчины.
— Скажи мне… — рука его дернулась, чтобы коснуться копны её светлых волос, но он вовремя пресёк свой порыв, молниеносно убрав руку в карман.
Этери тут же бросила пронзительный взгляд на партнёра, но сразу же напомнила себе об обещании доверять, просто доверять…
— Сказать тебе, что? — она ловко воспользовалась паузой в его монологе, тем самым намеренно сбив мужчину с мысли. Как же ей не хотелось поднимать сейчас какие-либо серьёзные темы и вести задушевные беседы...
«Даа, разговаривать с тобой бесполезно» — протянул про себя Костомаров, уловив настрой собеседницы.
«Была ни была!» — и с этими словами, произнесенными исключительно в своей голове, решительно сжав в своей цепкой хватке руку Этери, он начал мягко скользить по белоснежной глянцевой поверхности, вовлекая и свою партнершу.
Шаг за шагом, миллиметр за миллиметром двое катавшихся создавали какой-то свой абсолютно новый и уникальный танец на льду. Синхронно повторяя друг за другом каждое движение. Сначала медленно, а потом набирая скорость, словно попадая в порыв зарождающейся страсти, но затем снова сбавляя темп, боясь не удержать себя. Дыхание начинало сбиваться, то ли это была лишь физика, то ли причиной стали последствия эмоций, так рьяно и безжалостно захлёстывающих этих двоих. Но вот уже и мужская рука не казалась такой чужой, уверенно занимая своё место на плавном изгибе талии, не заставляла больше ставить такую привычную ментальную защиту в виде скрещенных на груди рук. Роман невольно ликовал, когда видел на лице женщины лёгкую, стремительную улыбку, ему ведь так хотелось её впечатлить. Именно улыбка этой железной леди действовала на Костомарова беспроигрышно, разумеется, только для её обладательницы, а мужчина, в свою очередь, был готов уже абсолютно на все, лишь бы удержать её ещё хоть на миг. Удавалось, правда, у новоиспеченной пары ещё не все, и эхо лишь периодически разносило беззаботный и ребяческий смех под сводами здания.
Лёд согревает души — это факт.
Оказывается, и, правда, счастье в мелочах, проводя по двенадцать часов на льду и даже на коньках, Этери ни разу не каталась для себя, в своё удовольствие, а ведь лёд она любила не меньше, чем любой из её подопечных, вот только старательно об этом забывала.
Будто прочитав её мысли, Роман остановился, стараясь перевести дыхание:
— Вот только скажи мне сейчас, что тебе не понравилось…
— Ладно, — лукаво улыбнулась Этери, — твоя взяла.
— Правда? — выразительно подняв брови, Костомаров приблизился к собеседнице.
В ту же секунду он поймал её взгляд, и рука невольно потянулась к копне светлых, вьющихся волос, так аккуратно обрамлявших изящные линии плеч. Они порядком взъерошились после их продолжительного танца, но это лишь добавляло свою пикантность по обыкновению строгому образу. Тыльной стороной ладони он нежно и даже вкрадчиво провёл по этому белому волнистому морю. Идеально. И вот он услышал нотки её аромата: в первые секунды ты можешь разглядеть лишь сдержанность, присущую не раскрывшемуся бутону тюльпана, знаете, когда есть только линии и цвет, а больше ничего, но с каждой последующей секундой аромат раскрывался, и вот уже показались нотки дерзости, следом за ними щепотка нежности и острота чувств. Костомаров вдыхал и разгадывал его до последней капли, ведь самое интересное было в конце разгадки, то, что так хотелось ему увидеть в его обладательнице. Хоть и попутно он мысленно отвесил себе пару подзатыльников за столь глупый юношеский романтизм.
«И помни, романтик из тебя никакой» — твердило ему подсознание, словно зеркалом отражая его робость.
Но разве могло его что-то прервать, а уж тем более переубедить. Слишком близко… Слишком… Терять теперь уж точно было нечего.
Рука уверенно легла на стройный изгиб талии, в точности его повторяя. Взгляд невольно скользнул по губам, суматоха дня оставила лишь след от лёгкого, но безупречного макияжа, в виде тонкого слоя приглушенного оттенка помады. По телу пробежала волна тепла, он знал, она его пленила. Да ещё и так просто. Роман подался вперёд, но на секунду замер, ожидая, скорее, громкой пощечины, которая вмиг бы вернула его на лёд из мира окрылённых фантазий и страстей. Но её не последовало, значит, есть шанс ещё хоть на мгновение задержаться в этом мирке для двоих, который они так легко сплели из своих сознаний. Наконец, внутри себя Роман победоносно улыбнулся, неужели ему удалось растопить сердце этой ледяной красавицы или это лишь минутная слабость, которую она могла позволить себе в этот вечер…?
Навзничь упавшие, насмерть пропавшие.
Нет стыда у любви, запретов не может быть!
Парим друг над другом мы, кружим самолётами -
Этим эфиром только и можно дышать,
В этих движениях только и стоит жить!
— Этери Георгиевна, я ко… — из раздевалки появилась Алина, но едва она подняла глаза на лёд, на лице её тут же растянулась улыбка, которую при всём желании подавить было невозможно.
От неожиданности Этери вздрогнула, тут же отпрянув от мужчины, она непроизвольно скрестила руки на груди.
— Ты что-то хотела? — невозмутимо спросила Тутберидзе, подъезжая к бортику, где стояла девушка.
— Я? А, да, я могу коньки здесь оставить? — опомнилась девушка, подняв в руке пару белоснежных друзей.
— Да оставляй, — беззаботно бросила Этери, чуть нервно почесав кончик носа.
— Хорошо, спасибо… До завтра, — улыбнулась Загитова, иронично добавив, — хорошего вечера.
Девушка быстрым шагом удалилась с катка, нырнув в ближайшую дверь. А в воздухе тут же повисло напряжение, вновь окутав в свои цепкие лапы все помещение, и лишь сквозь стену молчания доносился все тот же тихий шум кондиционеров. Спустя пару секунд, которые уже успели показаться и вечностью, и одним мгновением для обоих, Этери повернулась лицом к мужчине, который в свою очередь не сводил с неё глаз. Роман мог лишь догадываться какая участь его ждёт за эту глупую ситуацию, хоть и при случае повторил бы её ещё не раз, в независимости от грядущего исхода. И все-таки он понимал, что позволил себе нечто большее, чем позволяла ситуация. Как это откликнется на Ней — вот, что не давало ему покоя, а вдруг поползут слухи… На себя ему было абсолютно все равно, завершил карьеру — интерес отпал, а Этери… С ней другая история. За эти несколько секунд он настроил в своей голове уже тысячу и одну картинку последствий его опрометчивого (
неизбежного,
желанного) поступка, но тут же придумывая, как ему поступить, только бы огородить женщину, которая успела стать для его сердца чем-то большим, чем просто коллега и даже друг. Все это было невероятно трогательно и по-мужски, да вот только Этери была совершенно спокойна, она-то знала, что её Алинка, с которой она проводит по пять часов в день, могла что-то кому-то сказать, пусть даже и в порыве эмоций? Да никогда! Разве, что на завтрашней тренировке Алина и сможет как-то улыбнуться с намеком, на что Этери Георгиевна по привычке скрестит руки на груди и припомнит ей последний неудавшийся элемент, тут же отправив на лёд его отрабатывать. Внимательно наблюдая за реакцией женщины, Роман медленно, но уверенно "выдыхал", понимая, что бояться им и, правда, нечего, не тот Алина человек, чтобы разводить сплетни на катке.
Вот так и получается, кому-то и жизни мало, чтобы научиться понимать друг друга, а кому-то одного взгляда хватает, чтобы прочитать все строчки в голове, и чем Вам не родственные души Матесона*..?
По лицу Костомарова пробежала улыбка, он театрально положил руку на сердце, тут же ощутив его бешенный ритм:
— Чувствую себя пятнадцатилетним подростком…
— Да что уж там… Четырнадцатилетним, — иронично протянула Этери в ответ.
И уже через секунду под сводами катка раздался звонкий смех двух взрослых, деловых и серьезных.
Разбуди меня. Не искала, но всё же нашла.
Дышу на свободе, тоска умерла,
И не стоит того, чтобы долго о ней!
*Ричард Матесон «Куда приводят мечты?»
