***
Ночью Королевская Гавань выглядит куда привлекательнее, чем при свете дня. Подставляя лицо, пока еще не закрытое маской, прохладному ветерку сквозь опущенное боковое стекло такси, Сандор с удовольствием рассматривал пролетавшие мимо огни жилых домов, изысканно подсвеченные шпили древних башен, сияющие витрины современных магазинов. Встреча с женой посла была назначена в неприметном, но дорогом отеле на окраине столицы. Частная территория, выход на приватный пляж, никаких праздно шатающихся туристов — все, чтобы обеспечить клиентке анонимность. Сандор лишь слегка подивился тому, что посол из Эссоса так легко отпускает на ночь свою супругу, но тут же выпустил эту мысль из головы: не его это забота. Когда такси бесшумно притормозило у входа в отель, Сандор нехотя приладил на лицо маску и надежно завязал концы шнурков на затылке. Поймав в зеркале заднего вида удивленный взгляд таксиста, он еще раз проверил рюкзак с неизменным джентльменским набором. Вроде бы все на месте: плеер с расслабляющей музыкой, ароматные свечи, презервативы, вино… Он сомневался, что миэринка станет распивать с ним борское золотое — у них в Эссосе ценились крепкие и горькие травяные настойки, однако лучше быть во всеоружии. Невольно вспомнились фотографии этой клиентки, которые выслала ему в мессенджер Серсея. Невысокая, полноватая, не первой молодости женщина. Ничего особенного. Лицо не слишком приметное: характерный слегка изогнутый нос, узкие губы, круглые и слегка выпученные, как у совы, темные глаза. Сандор горестно вздохнул, прислушиваясь к собственным ощущениям. Его слегка беспокоило, что теперь приводить свое орудие труда в боевую готовность стало не так легко, как раньше. Да еще эти дурацкие намеки Серсеи о таблеточках… неужели скоро он и в самом деле докатится до того, чтобы принимать средства для укрепления потенции? А миэринка с ее внешностью явно не вызовет у него приступа вожделения. Эх, надо было все-таки настойчивей требовать у Серсеи выходной… Рассчитавшись с терпеливо ожидающим таксистом, Сандор поправил на плече лямку рюкзака и вошел в небольшой скудно освещенный вестибюль. — Меня ожидают в семнадцатом номере, — известил он портье после дежурного приветствия. — Разумеется, сэр, — ответил администратор, опасливо косясь на темную маску вместо лица гостя. — Леди предупреждала. Второй этаж, по коридору направо, последняя дверь. К апартаментам, находящимся в тупике небольшого коридора, Сандор шагал без особого энтузиазма. Надо всего лишь отработать очередную ночь, вот и все. Ничего сложного. Следовало еще благодарить Семерых и Серсею, что на сегодня отменена встреча с Тандой. Миэринская сова хотя бы не раздавит его своим весом, и вместо нее можно представлять ту, что никак не хотела покидать его сердце… Набрав в грудь побольше воздуха, он негромко постучал. Тишина. Выждав немного, постучал еще раз. Но открывать по-прежнему никто не торопился. Поколебавшись, Сандор осторожно потянул дверь на себя — та поддалась. Он осторожно заглянул внутрь, но разглядеть что-либо в густом полумраке не удалось. — Входите, — раздался приглушенный женский голос. Слишком нежный для той лупоглазой совы, которая смотрела на него с фотографий, надерганных в Сети. Осмелевший Сандор переступил порог и тихо закрыл за собой дверь. Глаза не сразу привыкли к темноте: все освещение комнаты составлял тусклый свет ночника у зеркала над комодом. И так же неярко, темно-красным цветом подсвечивался порог спальни, куда вела приоткрытая внутренняя дверь. Окинув взглядом довольно просторную и уютную гостиную, он все-таки заметил женскую фигуру, неподвижно сидящую в широком кресле в самом темном углу. Поморгав, Сандор вгляделся в едва различимый силуэт, и сердце вдруг словно закаменело в груди. Верхнюю часть лица клиентки закрывала маска. Хорошо знакомая ему маска — черная, шелковая. А на длинных волосах, мягкими волнами спадавших на плечи и грудь женщины, при малейшем движении поигрывали отблески ночника. И несмотря на раздражающий полумрак, было совершенно очевидно, что волосы эти вовсе не черные, как у миэринки, а гораздо светлее… скорее, рыжеватые или с медным отливом. — Добрый вечер, — с трудом выдавил из себя Сандор, чувствуя, как холодеют кончики пальцев и неприятно пощипывает ожог под маской из-за внезапного прилива крови. — Леди Гарпия? — Никаких имен, — едва различимым шепотом произнесла женщина. — Для дела они не нужны, не так ли? Сандор рискнул ступить еще ближе. Взгляд упал на длинные стройные ноги... у него глюки? — Пташка?! — не веря себе, он спустил с плеча лямку мешающего рюкзака и в два шага преодолел расстояние до кресла. — Это ты?! Но… как?! Женская фигурка в кресле испуганно подобралась, когда Сандор, сам не свой от нахлынувших чувств, рухнул перед ней на колени. Руки сами собой потянулись к тонкой лодыжке, бережно обняли изящную босую ступню, а губы принялись покрывать поцелуями бесконечно длинную ногу от кончиков пальцев до колена. — Стой, — выдохнула девушка, вынувшая сердце из его груди полгода назад и позабывшая его вернуть. — Погоди… Но Сандор был не в состоянии остановиться: его руки лихорадочно ласкали обнаженные колени, гладили стройные бедра, а губы никак не могли оторваться от гладкой нежной кожи. Ему казалось, что если хотя бы на миг он отстранится от нее, выпустит из рук, то Пташка тут же исчезнет, растворится в раздражающей, зловещей темноте. Он сам не заметил, как оказался на ногах, как подхватил на руки испуганно вскрикнувшую девушку, как сгреб ее в объятия и запустил пятерню в мягкую медь распущенных волос. Самоконтроль отказал ему напрочь, чувства вырвались на волю; Сандор бессовестно прижал свое безвозвратно потерянное и неожиданно найденное сокровище к груди, приник губами к нежной шее пониже уха и с наслаждением вдохнул запах хвои с ноткой цитруса, которым так долго бредил по ночам. И только тогда осознал, что слабые ладони отчаянно упираются ему в грудь, пытаясь разорвать жизненно необходимое ему объятие. — Подожди, — повторил тихий голос. — Сначала нам надо поговорить. — Да… конечно… как хочешь, — прошептал Сандор, покрывая короткими, дразнящими поцелуями линию ее щеки у самого края маски. Она бессильно запрокинула голову, тихий стон зазвучал музыкой на его натянутых нервах. Не помня себя от счастья, он стиснул ее еще сильнее, заглушив поцелуем протестующий отрывистый шепот. Он не помнил, как они оба оказались в спальне. Не помнил, как сорвал с себя футболку и джинсы, а с нее — шелковый халат и дразнящее кружевное белье. Как опрокинул обнаженную Пташку на широкую кровать, разгоряченный до предела. В эти мгновения он жил лишь ею. Держал в объятиях хрупкое, трепещущее тело. Жадно вдыхал аромат нежной кожи и волос. Слизывал пьянящую сладость с мягких губ. Сжимал ладонями вожделенные округлости, припадал широко раскрытым ртом к груди, играл кончиком языка и нетерпеливыми пальцами с призывно напряженными сосками. Как долго он мечтал об этом! Пташка больше не пыталась говорить, лишь выгибалась навстречу его прикосновениям, его поцелуям, впивалась пальцами ему в плечи, отчего он еще сильнее распалялся. Его трясло от необходимости взять ее немедленно, грубо и без реверансов, и в то же время самым большим его желанием было доставить ей удовольствие. Поэтому он заставлял себя медленно гладить ее гибкую спину, узкую талию, мучительно долго целовать ее грудь и живот. Дрожа от нетерпения, он развел ее бедра и припал губами к сокровенным лепесткам, набухшим и возбуждающе влажным. Она была совершенна в своей девственной красоте и чистоте — и что бы ни происходило с ней за эти треклятые полгода, сейчас она принадлежала только ему, услаждая его слух тихими стонами и прерывистыми вздохами. Сандор ласкал ее бесконечно долго, скользя языком между чувственных складочек и дерзко проникая пальцами во влажную глубину ее лона. Она лишь тихо стонала, лишенная возможности говорить, а он чутко ловил инстинктивные движения ее тела в ответ на откровенные ласки. Счет времени был потерян; казалось, еще немного, и налитый желанием член разорвется от напряжения… Пташка вдруг выгнулась дугой и смяла пальцами простыни, в глубоком, протяжном стоне выплескивая переполнявшее ее блаженство. Во все невидимые рецепторы Сандора ударило ее яркое, неприкрытое удовольствие, и он вдруг понял, что взорвался и сам, даже не прикоснувшись к ней членом. Его охватила паника, сменившаяся жгучим стыдом — облажался, как незрелый мальчишка! Отпрянув, чтобы скрыть следы своего позора, Сандор вдруг почувствовал, как ласковые пальцы касаются его затылка и не дают ему отстраниться. Изворачиваться поздно: она все поняла. — Прости, я… сам не знаю, что случилось… — сгорая от стыда, забормотал он. — Такое со мной впервые… дай мне минуту, и все восстановится… — Успокойся, — шепнула она, скользнув подушечкой пальца по его губам. — Все хорошо. Не думай ни о чем. Он замер, не решаясь шевельнуться и просто наслаждаясь прикосновениями нежных пальцев. Она заставила его лечь на спину, продолжая успокаивающе гладить его лицо поверх маски. Сандор украдкой ловил моменты, когда она случайно задевала открытые участки кожи и втайне думал, что отдал бы все на свете, лишь бы по-настоящему ощутить свое лицо между ласковых ладоней… У него перехватило дыхание, когда пташка наклонилась и несмело поцеловала его в губы. А в следующий миг похолодел от ужаса: неугомонные пальцы скользнули на затылок и потянули завязки маски. Он инстинктивно перехватил тонкое запястье, но она успокаивающе погладила его второй рукой поверх маски и чуть слышно выдохнула прямо в губы: — Сними ее. Не бойся, ведь я уже видела тебя. — И поэтому ушла, — горько качнул головой Сандор. — Теперь все иначе. Я хочу видеть твое лицо. В дыхании Пташки тоже ощущались пьянящие нотки хвои и лимона. Сознание вновь поплыло, и Сандор потянулся губами к ее губам. Позволив ему насладиться поцелуем — долгим, нежным, горьковатым, словно поцелуй влюбленных перед долгой разлукой, она упрямо развязала узелки на затылке и освободила его лицо. Не смея дышать, Сандор в отчаянии ловил выражение блестящих глаз в широких прорезях маски. Даже в темноте они казались кристально-чистыми. Красивыми. Спокойными. А он… он чувствовал себя так, будто его голым выставили на центральную площадь Королевской Гавани. Как никогда ощущал себя уродом. Вспоминал то мерзкое лицо, которое каждое утро видел в собственном зеркале в ванной, и понимал, что это же самое лицо сейчас видит она… Невыносимо. Он закрыл глаза, не в силах справиться со жгучим стыдом. И в следующий миг ощутил прикосновение. Прохладные пальцы — как ей удавалось оставаться такой прохладной, в то время как его плоть горела от жажды обладать ею? — коснулись обожженной половины лица. Мягкие губы тронули переносицу, и Сандор невольно запрокинул лицо, жадно раскрыл рот, приник губами к такой близкой и манящей впадинке под подбородком. Длинные волосы мягким покрывалом упали ему на грудь, защекотали шею. Он боялся открыть глаза, млея одновременно и от ужаса, и от счастья: Пташка неторопливо, нежно целовала его лицо: нос, лоб, изломанную шрамами левую бровь, исковерканную рубцами от ожогов левую щеку. Он давно утратил чувствительность кожи с этой стороны, но поцелуи Пташки словно возвращали мертвую плоть к жизни, проникая сквозь безобразные рубцы прямо в сердце… Он вздрогнул всем телом, и Пташка отпрянула, лишая его живительных поцелуев. Сандору пришлось открыть глаза: он сразу же встретился с ее взглядом — внимательным, чутким. — Я сделала тебе больно? Сандор заставил себя улыбнуться. Он знал, как выглядит его улыбка: дурацкая, кривая из-за неподвижности левого уголка рта, но никак иначе он не мог выразить то тепло, что переполняло его сейчас. Обхватил ладонью ее пальцы, поднес ко рту, поцеловал один за другим. — Ты сделала мне больно полгода назад. А сейчас — вернула меня к жизни. Послышался виноватый вздох, и Сандор невольно втянул носом желанный аромат хвои и лимона — часть ее дыхания, часть ее самой. — Прости, тогда я… — Не продолжай, — он позволил себе коснуться пальцем ее припухших от поцелуев губ. — Я знаю, что выгляжу, как чудовище. — Я все равно не должна была… — Я искал тебя. — Знаю, — снова вздохнула она и виновато опустила глаза. — Прости. — Мне не за что прощать тебя. Сандор коснулся ладонью ее щеки, скрытой под маской, пропустил между пальцев шелковистые пряди, погладил хрупкое плечо, спину с торчащими под кожей лопатками, изгиб умопомрачительно тонкой талии. — Как ты нашла меня? Она тряхнула головой, рассыпав по его груди мягкий водопад волос. Сандор на мгновение зажмурился. — Не спрашивай меня об этом, — шепнула она. Он медленно гладил ее спину — от плеч до круглых упругих ягодиц и обратно, а в голову вдруг вползла дерзкая идея. Неторопливо прощупав пальцами каждый позвонок от поясницы до шеи, Сандор скользнул под россыпь волос на затылке и нащупал крепления маски. — Можно… я сниму это? — Нет! — испуганно отпрянула Пташка — да так, что напрочь разорвала их тесный контакт. — Нет, ни за что! Даже не думай об этом, или я уйду прямо сейчас! Сандор готов был взвыть от досады: не чувствуя близости ее тела, он внезапно стал самым несчастным человеком на свете. — Прости, прости… я просто спросил! Он поднялся вслед за ней, сел на кровати и придвинулся ближе, коснувшись бедром ее бедра. Взгляд упал на часто вздымающуюся грудь, увенчанную розовыми жемчужинами сосков. Сандор облизнул внезапно пересохшие губы. — Клянусь, я не сделаю ничего, что было бы тебе неприятно, Пташка. Иди ко мне… — Пташка? — хмыкнула она, расслабляясь. — Почему Пташка? Ее улыбка залила его грудь немыслимо приятным теплом. Он неопределенно пожал плечами и склонился ниже, прикоснулся губами к тонкой ключице. — Пташка… Пугливая, неуловимая. Упорхнула и забрала мое сердце. Он добрался губами по ключице до округлого плеча. Пташка поежилась, ее дыхание сбилось. — Сердце… ты ведь всем это говоришь? — Перестань… — вздохнул он и уперся лбом ей в плечо. — Нет никаких «всех». — Но я же знаю… — Что? Что знаешь? — Ну… что ты… Сандор поднял глаза и увидел, как Пташка в смущении кусает нижнюю губу. Он шумно выдохнул и боднул ее — легонько, но настойчиво, опрокидывая на спину. Но Пташка, словно не желая сдаваться, уперлась локтями в постель и посмотрела на Сандора из-под полуопущенных ресниц. Как бы он хотел сейчас содрать с нее эту проклятую маску! — Для меня существуешь только ты, — сказал он обреченно. — Просто знай это. Губы снова нашли холмик упругой груди, язык потерся о восхитительно твердый сосок. Пташка шумно втянула ртом воздух, закрыла глаза, запрокинула голову. Его колено настойчиво втиснулось меж ее сведенных вместе ног. За ним и второе. Сандор и сам не заметил, в какой момент его член снова восстал, и теперь определенно требовал того, чего ему не додали. Не прекращая ласкать грудь Пташки, Сандор повел бедрами, втискиваясь удобнее между ее разведенных бедер. Головка члена скользнула по влажным лепесткам, по спине прошла нервная дрожь. Их стоны — его и ее — слились в один. Сандор на миг оторвался от восхитительной груди и посмотрел в лицо Пташке. Ее взгляд влажно блестел сквозь прорези маски. Не разрывая зрительного контакта, Сандор повторил движение бедрами — медленно, дразняще касаясь ее там, внизу, пульсирующим членом. Пташка развела ноги шире, чуть сильнее согнула колени, и Сандор задохнулся от захлестнувшего его желания. Больше не в состоянии себя сдерживать, он толкнулся в нее, наконец-то ощущая мучительное удовольствие. И еще раз. И еще. Навис над ней, глядя прямо в глаза. Она смотрела на него без проблеска страха или отвращения, глаза влажно блестели, губы раскрылись, по нижней пробежался кончик розового языка. Сандор вошел глубже. По сведенным от напряжения мышцам на животе скользнули тонкие пальцы. Хрипло выдохнув, он опустился на локти по обе стороны от ее плеч, прижался тесно к девичьему телу, ускорил ритм. Пташка обхватила ногами его спину, усиливая контакт, обняла плечи. Она была идеальна. Идеально подходила его размерам. Идеально помещалась в его руках. Идеально вторила его движениям, унося его сознание в какие-то неведомые пространства. Идеально стонала, уже не сдерживая себя, возбуждая его все больше, заставляя вжимать ее в подушки, глухо рычать ей в ухо и исходить испариной в безумном танце плоти. Время исчезло, растворившись в бешеном биении сердец, движении тел, симфонии вздохов. Стоны Пташки стали чаще и изменили тональность: она была близка к оргазму. До боли кусая собственные губы, Сандор терпеливо держал тот ритм, который заставлял ее так стонать, и едва не совершил глупость. Ее пробила крупная дрожь, лоно сжалось так мучительно сладко, что Сандор готов был излиться прямо в нее, но в последнюю секунду вспомнил, что не надел защиту, и успел выскользнуть наружу. Уже второй раз он поступил так неосмотрительно! Близость Пташки обостряла чувства, но напрочь отбивала способность разумно мыслить. Она дышала часто и жадно, как рыба, выброшенная на берег. Сандор утомленно опустился рядом, перехватил ее рукой под грудью, притягивая к себе, уткнулся носом в уютную ложбинку между шеей и плечом. Лизнул соленую от испарины кожу. Отдышавшись, Пташка шевельнулась в его руках, меняя положение, и прижалась к нему грудью. — Устал? — Нет, — поспешно солгал он, почему-то испугавшись, что она выставит его за дверь прямо сейчас. — Сейчас немного отдохну, и продолжим… — О нет, даже не думай! — запротестовала она и заерзала в его объятиях, устраиваясь поудобнее. — У меня совершенно нет сил. Спать хочу. И ты вздремни: не верю, что в тебя встроен вечный двигатель. Сандора прошибло холодным потом. Спать? Ну уж нет. В прошлый раз, когда он позволил себе расслабиться и уснуть, он потерял Пташку на целых полгода. Сам не осознавая, что делает, он нервно сжал пальцы на ее ягодице. — Ай! — дернулась она, открыв сонные глаза. — Ты что? — Прости, — сквозь зубы произнес он. — Можно задать тебе вопрос? — Только если короткий, — моргнула она потяжелевшими ресницами. — Я еще увижу тебя? — Но я ведь пока не ухожу. Номер оплачен на целые сутки. — Ты знаешь, о чем я, — нахмурился он. Она сомкнула непослушные веки и бесхитростно, совершенно по-детски зевнула. — Все разговоры утром. Я собиралась поговорить, в самом начале, но ты не дал мне раскрыть рта. А теперь я устала и хочу спать. Сандор растерянно моргнул, не зная, что сказать. Пташка вновь растянулась на смятой простыне, с наслаждением обняла подушку и отвернулась от него, рассыпав по голой спине гриву длинных волос. Какое-то время Сандор полулежал рядом, опершись на локоть и глядя на ее изумительное тело — стройное, упругое, будто сошедшее с картинок модных журналов. Медленно, прядь за прядью, Сандор разложил длинные волосы по обеим сторонам от ее плеч и долго гипнотизировал взглядом крепления маски на ее затылке. Пташка уже сладко сопела, почти мгновенно провалившись в сон. Можно было очень осторожно потянуть концы завязок и… Он закусил губу. Нет, нельзя. Как бы ему ни хотелось посмотреть на ее лицо и отмести собственные нелепые подозрения в том, что это и есть медноволосая красотка Санса Старк, Сандор не мог так поступить. Совершенно некстати вспомнилась древняя легенда о том, как прекрасный рыцарь явился на Север, чтобы спасти заточенную в ледяном замке Иных дорнийскую принцессу. Огненная колдунья, стремясь им помочь, на время навела морок на Иных и велела рыцарю забирать свою нареченную, только накрепко запретила оборачиваться и смотреть в их синие, безжизненные глаза… И все же любопытная принцесса обернулась. Тут же превратившись в ледяную статую, она навсегда осталась на Севере в замке Иных. Сколько бы раз Сандор ни слышал эту глупую сказку, никогда не мог понять, неужели принцессе было так трудно просто не оборачиваться? Но мораль из сказки извлек: любопытство — зло. Если он без разрешения снимет с пташки маску, она никогда его не простит. Чего доброго, откажется встречаться… Нет, нельзя так рисковать. Он и так слишком многого хочет! Сегодня она смотрела на его лицо — пусть и в темноте — и не боялась. Не боялась! И не смотрела на него с отвращением. Под сердцем у Сандора сладко защекотало. Сегодня ей точно нравилось с ним — он слышал это в музыке ее стонов. А значит, она к нему расположена. А значит, у него есть все шансы со временем добиться ее доверия. Он осторожно опустил ладонь на обнаженную спину Пташки, провел ею до самой поясницы. Подумав, спустился ниже, очень нежно погладил изгиб ягодицы. Задержал взгляд на крохотных близняшках-родинках на левом полушарии. Склонился ниже, поцеловал обеих близняшек. Тяжело вздохнул. Прижался к расслабленному стройному телу теснее, подгребая его под себя. Утром так утром. Он больше не повторит своей прошлой ошибки. Этой ночью он точно не уснет.***
Сансу разбудил назойливый внутренний будильник. Этот мерзопакостный девайс, прячущийся где-то в недрах организма, никогда не щадил ее утренний сон — даже в выходные заставлял ворочаться на постели точно с рассветом. С трудом разлепив глаза, сквозь паутину спутанных волос увидела безмятежное лицо спящего рядом мужчины. Сандор Клиган по прозвищу Пес снова спал в ее постели. Ну, пусть и не совсем в ее, а в гостиничной постели, но в данном случае это не имеет значения. Он спал на спине, раскинув локти в стороны и подложив обе ладони под голову. Санса подивилась: разве можно спать в такой позе? Она сама любила либо растянуться на животе во весь рост, либо свернуться калачиком под одеялом. Поза спящего Сандора была открытая, такая доверчивая… так и хотелось прикоснуться ладонью к его мерно вздымающейся груди с четким рисунком мышц под загорелой кожей. Но она сдержала себя. Он спал — это было кстати. Конечно, повторять свой прошлый позорный побег было глупо и немного нечестно по отношению к Псу, но сейчас, в утреннем свете, оставаться рядом с ним становилось рискованно: он мог ее узнать. Санса еще немного позволила себе полюбоваться красивым, мужественным профилем, стараясь запомнить его очертания. Чуть изогнутый нос, расслабленные во сне губы, резкий, волевой подбородок с первыми признаками щетины. Сейчас она видела только правую сторону его лица и еще раз с сожалением отметила, каким красивым мог бы быть этот мужчина, если бы его лицо не изуродовал безобразный шрам. Время неумолимо уходило. Санса с сожалением вздохнула и заставила себя выскользнуть из теплой постели. Душ принять не рискнула: ванная соседствовала со спальней, и наверняка Пес проснется, когда услышит шум. Придется терпеть до дома. Санса тихо прикрыла дверь в спальню, быстро переоделась в приготовленную еще с вечера одежду и вышла из номера. Уже в такси, пытаясь собрать мысли в кучу, дрожащими пальцами достала телефон и набрала смс Миранде. «Ты была права!!! Агентство Серсеи — на самом деле бордель под прикрытием!!!» Несколько минут Санса сверлила взглядом экран телефона, пока сообщение в мессенджере не отметилось как «прочитанное». Еще через минуту телефон в руке Сансы возмущенно завибрировал. «Ты!!! Видела хоть!!! Который час!!! Еще шести нет, у меня будильник зазвенит только через два часа!!!» Санса виновато закусила губу и втянула голову в плечи. Вот незадача, об этом-то она не подумала. Ей самой лучше работалось рано утром, когда рассвет только-только начинает золотить крыши домов и весь город еще спит. Кутаясь в плед, она залезала с ногами в уютное мягкое кресло, выставленное на балкон, грела руки чашечкой ароматного кофе со сливками и вдохновенно создавала наброски своих коллекций. Обычно в такое время она никого не тревожила — эти утренние часы принадлежали только ей; вот только нынешним утром эмоции били через край, и ей срочно понадобилось ими поделиться. Бедная Миранда невольно стала жертвой этих эмоций. А ведь рабочий день сегодня никто не отменял! Телефон завибрировал еще раз — на сей раз менее возмущенно, зато с подозрительной настороженностью. «Погоди, что это значит? Как ты узнала? Почему в шесть утра? Ты где сейчас?» Санса нерешительно покусала губы и набрала короткий ответ только на последний вопрос: «В такси». «Разворачивай свое такси и дуй ко мне. И захвати круассанов, сейчас сварю кофе». Таксист попался флегматичный и не выказал недовольства неожиданным изменением маршрута. Возможно, потому, что счетчик накрутил еще несколько миль к изначальному заказу, и сумма поездки значительно увеличилась. О круассанах Санса не забыла: на цокольном этаже дома Миранды круглосуточно работала изумительная кондитерская, днем и ночью дразня прохожих и жильцов соблазнительным запахом. Миранда употребляла местные круассаны в неограниченном количестве — и потому, наверное, сама была похожа на сладкий круассан: пышнотелая, румяная, пахнущая корицей и топлеными сливками. И неизменно пребывала в хорошем настроении. Расспросы с порога Санса пресекла: прежде всего ей надо было принять душ. Но когда обе подруги устроились на небольшой застекленной лоджии с кофе и круассанами, Миранда требовательно подняла брови. Санса со вздохом вытянула под столиком босые ноги, поправила широковатый для нее махровый халат Ранды, скрестила лодыжки, отпила изумительного кофе из своей чашки и наконец призналась: — Серсея в самом деле держит бордель. Пусть элитный, но все же бордель. — Для меня это не новость, — хмыкнула Ранда. — А вот для тебя… Где ты была этой ночью? — В отеле, — Санса смущенно отвела глаза и медленно обвела пальцем край чашки. Ранда подозрительно сощурилась, пронизывая Сансу рентгеновским взглядом. — С кем? — Ох, лучше не спрашивай… Санса почувствовала, что мучительно краснеет. Сейчас, при свете дня, ночное приключение казалось таким неправильным, постыдным! Санса Старк, благородная аристократка с безупречным воспитанием, полночи развлекалась с мужчиной по вызову! — Нет уж, дорогая, будь добра, выкладывай! С кем ты была? — Неважно… — С Псом? — грозно свела брови подруга. Санса испуганно подняла глаза. Как Ранде удалось так быстро раскусить ее? — Не отвечай, и так все ясно, — на губах Миранды заиграла насмешливая улыбка. — Все-таки не удержалась? Что ж, я только рада за тебя. Долгое воздержание вредит женскому здоровью. Постой, он вообще тебя удовлетворил? Санса склонилась над чашкой еще ниже и пожалела, что собрала в узел волосы на макушке. Сейчас было бы неплохо закрыться за ними, как за шатром… — Не в этом дело, — покусав губы, ответила она. — А в том, что я сделала заказ через сайт модельного агентства Серсеи. Понимаешь? Миранда весело хохотнула. — И что, твоя несостоявшаяся свекровь вот так легко взяла у тебя деньги за заказ? — Что ты! — Санса взмахнула рукой, едва не расплескав остатки кофе из чашки. — Она не знает, что заказ был от меня. Я притворилась другой женщиной. — Хм, — Миранда закусила мысль круассаном, задумчиво прожевала и покачала головой. — Ты сделала этот заказ ради доказательств, или?.. — Или, — чистосердечно призналась Санса, украдкой взглянув в проницательные глаза Ранды. — Можешь смеяться надо мной сколько хочешь, но я хотела встретиться с Псом. — Значит, у вас закрутился роман? — хихикнула подруга. — Когда следующая встреча? — Не знаю, — растерянно покачала головой Санса. — Я как-то не додумалась взять у него телефон, придется снова делать заказ через Серсею. Вот только стоит это бешеных денег, я и так опустошила треть своего счета. А ведь мне предстоит куча расходов на пошив коллекции… — Мда, — взъерошила короткие волосы на затылке Ранда. — Столько платить за проститутку — никуда не годится. Но ты ведь можешь просто подойти к нему в агентстве и взять телефон… — Ни за что! — взвилась Санса и все-таки выронила чашку. Та раскололась на части, недопитый кофе разлился по светлой кафельной плитке лоджии. — Ой, прости, я сейчас приберусь… — Оставь, — схватила ее за руку Ранда, перегнувшись через столик. — Значит, Пес до сих пор не знает, кто ты такая? — Нет. Я опять была в маске. Ранда выпустила ее руку и задумчиво побарабанила по столику пальцами. — Ну, а он? Как он вел себя в этот раз? Узнал хоть тебя? Помню, как долго он сходил с ума и забрасывал меня письмами… — Узнал, — пришлось раскрыть карты Сансе. — Кажется, он был очень рад меня видеть. — Она припомнила, с каким жаром он бросился целовать ее, как кончил от одного только факта ее оргазма, и снова смущенно потупила взгляд. — А еще мне кажется, что он по-настоящему запал на меня. — Ну и до каких пор ты собираешься скрываться от него? — Не знаю, Ранда. Не знаю… Понимаю, что так не может продолжаться. У меня не хватит денег на регулярные встречи, и… — Погоди-ка. Давай определимся: ты относишься к нему как к профессиональной проститутке, или у вас все серьезно? — Какого ответа ты от меня хочешь? Я встречалась с ним второй раз в жизни… — Но видела его чаще — в офисе Серсеи. Кажется, ты и сама залипла на него, подружка. А раз уж так, то какие между вами могут быть товарно-денежные отношения? Если он мужик, и если он имеет на тебя виды, он не должен брать от тебя деньги! — Но ведь берет не он, а Серсея! — в сердцах воскликнула Санса. — А заказ я могу сделать только через нее… — Как-то ты все усложняешь, — тряхнула головой Ранда. — Ладно, не кисни, что-нибудь придумаем.