В мире не осталось свободных зеркал.
В мире воцарилась кромешная тьма.Посмотри на меня.
— Юн, Юнги хён. — Пак быстро тушит ногой сигарету и бежит за начальником их станции. — Минни, у меня нет времени сейчас. Совсем. — Мин преодолевает посадочную площадку несколькими широкими беговыми шагами и садится в вертолёт. — Завтра вечером поговорим, хорошо? — Шум раскручивающихся лопастей перекрывает прощальные слова и дверца закрывается перед самим паковским носом с оглущающим хлопком. — Он улетел, но обещал вернуться, да. — Тихо и раздраженно подытоживает парень и, разворачиваясь на пятках, уходит в корпус.Стёкла из пластика, любые зеркальные поверхности только из пластика и бронзы. Алюминий на этой планете под строжайшим запретом. Взятый из старой шахты Меркурия, транспортированный и обработанный — он начал поглощать души, искажать реальность и менять действительность. «В зеркалах меняются время, рост, вес, возраст, внешность человека. Они могут исказить реальность и отмотать время. Могут показать желаемое и недостижимое, затянуть, завлечь душу. И обмануть, подменяя непонятной сущностью с необычными способностями.»
Некоторые из сущностей просто жили как обычные люди, некоторые — враждовали, а некоторые, поддерживая собственные интересы, шли в правительство или армию. На базе было всего двое таких — Джуннам и Хёнтэ. Причем второй, был немного «с приветом». — Мини Минни, — басит существо и перескакивает от стены к стене, пугая ещё сильнее. — Минни, а что ты натворил? Чего так моих способностей боишься? — Он читает. Уже читает и видит всё, что не под блоками. — А что я мог натворить? Проник на запретную территорию, спустился ко дну и погляделся в зеркало. — Самая лучшая тактика — сказать правду в шутку. — Ага, а ещё я сейчас с братом своим разговариваю. Я тоже в девяносто пятом родился. — Парень врёт смешливо, откровенно показывая неприязнь и раздражение. — Не шути так, хорошо? — От чего так сильно у него меняется настроение, кажется он и сам не знает, но, пренебрегая объяснениями, просто не отвечает. Характер такой. Сущность такая. — Ещё скажи, что тебе обидно. — Чимин выворачивает в сторону столовой и ныряет в проход, пытаясь спрятаться. Тэхён, наверное, был хорошим человеком, если у него такое противное приставучее отражение. В столовой сидит Гук. И перелистывает очередной журнал. Когда она успела вернуться? — Чонгуки? — Пак искренне удивлён, она же только вчера отправилась на миссию. Они ведь длятся несколько дней, плюс дорога и протоколы. — Хён! Хён, мы нашли ещё одно. — Она взволнована. Теперь заметно, как дрожат плечи и блестят глаза. Видно, что журнал открыт на странице моды, которая интересна ей чуть больше полёта мухи под потолком. — Оно пустое. — Чимина передергивает. Алюминиевое зеркало, пустое. И такое быстрое возвращение? — Как так пустое? — Недоумение читается на лбу, всём лице, и, виднеется в теле, когда он едва не садится мимо стула. — Я не ожидала, но внутри правда никого нет. Мы проверяли. Оно было очень близко к базе, — Чон переходит на низкий шепот и придвигается ближе, — всё в пыли и немного треснутое. Его закрыли и забрали на дно почти сразу, я ничего не заметила, но говорят, что там была надпись. — Информация и действительно странная, пустые зеркала всегда били на месте, не позволяя никому подходить ближе чем на десять метров. — А где Джуннам? — Беглый взгляд ничего не уточнил. — Джуннам. Он ушёл на дно. Вместе с Хёнтэ и Джин хёном. А ты разве не видел этого поломанного? Он как раз шёл туда. — Прозвище у телепата так себе, да и узнал он об этом почти сразу, но обижался недолго, всего-то добавив в чай средства для мытья посуды с лимонным запахом. Ну не ребёнок? — А когда Юнги хён вернётся? — Гук прямо светлеет на глазах, выпрямляя, до того сутулую, спину и расправляя плечи. — Он обещал быть до ночи. И рассказать, что будут делать с пустым зеркалом. Минни, а ты помнишь, как смотрелся в них по утрам? — Но в ответ лишь отрицательный кивок головой. — Только Сокджин помнит. И то с трудом, это было, когда он был ещё очень маленьким. — Чимин в самый последний момент приободряюще улыбается, ероша длинные волосы ладонью и собираясь в комнату. — У тебя нет заданий, да? — Гук, смешно морщится, поправляя причёску и поднимается следом. — Не дадут ещё пару недель. Будут смотреть, что можно сделать с организмом. — Чон резко разворачивается на пятках, вперяясь взглядом в левую сторону груди Чимина и закусывая губу. — Это не вылечили? — В бою Чимина коснулось отражение, нарушив работу почти всех внутренних органов. И если печень, почки и лёгкие смогли исправить, то сердце и железы секреции — не поддавались совсем. — Всё в порядке. Они уже пригласили того, кто умеет лечить. Я имя плохо помню. Кажется, Хосук или Хосок. Иероглиф последний не разобрал. — Гук отворачивается, опуская голову и начиная идти. — Мозг… — остальная часть фразы тонет в стуке сапог на армированной подошве.