Дочь короля-трубадура

Вечером облаков на небе не наблюдалось, так что мы выбрались на башню. Мадлен накинула теплый плащ и взяла с собой фонарь, универсальную астролябию, сделанное из остатков от принесенных заготовок вечное перо и бумагу. - Хочешь определить разницу с Анжером? – спросила я. – Расстояние-то не такое уж и большое. - Все равно интересно, - ответила Мадлен, - ты же объяснила мне про те расчеты. Теперь лучше все выйдет. Я же в полном восторге смотрела на бескрайнее звездное небо. Эх, стоило провалиться в XV век, чтобы увидеть это великолепие. В XXI такое разве что в планетарии рассмотришь. Световое загрязнение, чтоб его. - Здорово, что ты все эти названия знаешь, - сказала я, - я только Полярную звезду найти могу и Венеру. Ну и Млечный Путь ни с чем не спутаешь. - Неужели и Большую Медведицу не отличишь от Малой? – рассмеялась Мадлен. - Чья здесь вина, может, пойму, Ты мне ответь - Вечно одна ты почему, Где твой Медведь? – напела я наивную песенку. - Медведя нет, - ответила Мадлен, - может он от них сбежал, кто знает. - И чем вы тут заняты, дамзель д’Анжу? – послышался голос его светлости. Интересно, ему кто-нибудь говорил, что любопытство сгубило кошку? - Хочу составить карту звездного неба над этим местом, - честно ответила Мадлен, - а… вы против? - А зачем вам это? - Это интересно, - Мадлен задрала голову, - звезды движутся по небу по своим законам. Может быть, когда-нибудь люди смогут их понять и разгадать, милорд. - А как называется та звезда? Красная? – показал герцог. - Это Марс, это не звезда. Он сегодня очень яркий. А вон Венера. Мадлен подняла астролябию на уровень глаз и стала медленно поворачивать линейку. - И что вы делаете сейчас? – герцог переместился ближе. - Определяю высоту звезды над горизонтом, милорд, - ответила Мадлен, - смотрите сюда. Это делается так. Он чуть ли не прижался щекой к ее щеке. А потом, поняв принцип, сам осторожно переместил линейку. Похоже, что он действовал, побуждаемый исключительно любопытством. Да вот только моя подружка на мгновение замерла и чуть отодвинулась. Глостер взглянул на нее и тоже сделал шаг в сторону. Но не извинился. - Это универсальная астролябия, - сказала Мадлен, - в ней нет паука, это такое устройство, позволяющее получить проекцию. Я могу вам и другие астролябии показать, милорд. - Обязательно, дамзель д’Анжу. Я вас напугал? Она замотала головой, но не ответила. - Извините меня, милорд, уже поздно. Думаю, что пора спать. - Я вас провожу. Он действительно проводил нас до дверей спальни. Очень галантно! Но и заставляет задуматься. Хрен его знает, что там с Энн. Тем более что ей сейчас точно не до романтических свиданий. Но зависимое положение Мадлен было далеко небезобидным. Слишком большой соблазн, а «неприятности» можно компенсировать, не так ли? - Я не понимаю, - жалобно сказала мне Мадлен, когда мы оказались в комнате, - чего он хочет? Да, еще одна проблема. Несмотря на свой специфический сексуальный опыт, Мадлен действительно невинна в большинстве вопросов, касающихся отношений полов. Ее достаточно изолированный до недавнего образ жизни практически не дал ей никакого опыта в общении с мужчинами. Кокетничать она не умеет от слова совсем. В ней есть природная грация, обаяние, чувственность, но пользоваться этим она не обучена. Этот паразит, который фра Джероламо, ее просто-напросто дрессировал. Результат получился феерический - что-то вроде порочной невинности. И если в Анжере репутация дурочки неплохо защищала девицу от домогательств, то в Англии она легко могла найти себе неприятности на все части организма. - Да ничего он не хочет, - ответила я, - ему действительно интересно и любопытно. В то же время, он не может не реагировать на то, что ты женщина. - И что делать? – Мадлен шмыгнула носом. - Пока не начал приставать и лапать – ничего, - ответила я. - Думаешь, будет? Я честно постаралась вспомнить. Ага… Нет, смотрел он действительно на астролябию и чуть не прижался, потому что так было лучше видно. А вот дальше… Ну да, вдохнул запах волос и кожи, чуть не оцарапал нежную щечку Мадлен своей щетиной. Выдохнул как-то очень резко. Проняло. Но в руках себя держит. Хм… а если выпьет побольше? С этим сложнее. Одно дело хорошо знакомые и предсказуемые реакции, другое – индивидуальные особенности. Может, наш герцог из тех, кто отсечет себе руку и выколет глаз, если они будут соблазнять его? Посмотрим. - Кто его знает, - ответила я, - но ты ему нравишься. А вот насколько далеко он может зайти, мы не узнаем, пока он не начнет что-то делать. Или не делать. Давай лучше спать. Чует мое сердце, завтра нас начнут припахивать. Мазь-то поможет. И вряд ли тут только у священника проблемы со здоровьем. И мы улеглись спать. Что показательно, заснула Мадлен очень быстро. Она отлично умела выбрасывать все ненужное из своих мыслей. Сказано, все потом, значит потом. А вот наутро и выяснилось, что мазь оказалась очень эффективной. Священник, которого звали отец Эндрю, конечно, козликом скакать не стал, но нужно пожить с постоянной болью, чтобы понять, как ему стало хорошо и замечательно без нее. Этот отец Эндрю - очень важный союзник, он и для вдовствующий герцогини авторитет, теперь важно все не испортить. А вот и он - пришел поблагодарить и поговорить о книгах. - Это и в самом деле книги самого Авиценны, дочь моя? – благоговейно спросил он. – Я как-то видел перевод на латынь, и это была очень дорогая книга. - Да, - ответила Мадлен, - это его книги. Наставник привез их с Востока, он очень много путешествовал. Отец Эндрю только головой качал. Впрочем, его заинтересовал и большой часослов с красочными иллюстрациями. И жизнеописание святого Флорана Анжуйского. Герцог не появлялся, но у него действительно было много дел, даже странно, что вчера столько времени на нас потратил. После беспорядков во всей стране царил форменный бардак. Насколько я помнила, частенько проворачивали захват чужой собственности, которая могла неоднократно переходить потом из рук в руки, так что пострадавшим приходилось судиться уже не со своими обидчиками, а с теми, кто и понятия не имел, что покупает что-то не у законных владельцев. К тому же Глостер унаследовал от Уорика не только земли и замок, но и обязательства. Не думаю, что он отменит выплаты пенсий и пособий. Да и новые бедняки появились. Между тем, на заднем плане мелькали и другие желающие получить лекарственные мази. Просить в наглую они не решались, Мадлен находилась под покровительством герцога. Похоже, что священник выступит в качестве парламентера. А вот тут имелся несколько скользкий момент. Брать деньги с других обитателей замка не получится. Едой, крышей над головой и прочим их обеспечивал хозяин. Так что все расчеты с ним. Ладно, хорошее отношение прислуги нам тоже пригодится, все-таки Мадлен тут чужая. И стоило подумать о мясорубке. И вернуть бельишко. И вообще… Пришедшие перестелить и выбить постель и перетряхнуть одежду горничные на прямой вопрос, где трусики и когда их вернут, только бесстыжие глазки опустили. Но потом сказали, что спросят. Паразитки! Как бы еще чего не уперли. Впрочем, их чрезвычайно впечатлили платья, подаренные дочери королем Рене на свадьбу Энн и Эдварда. Ну да, точно разбираются, какой длины у кого шлейф должен быть. Так мало этого, они еще в нашу обувку вперлись. Нет, что это такое, а? Конечно, это заслуга фетишиста Джероламо, но Мадлен уже и сама грубые башмаки не наденет. Если кожа, то тончайшей выделки и с тиснением, а так – шелк, атлас и бархат. С ленточками, которые завязывались вокруг щиколоток, с вышивкой. А ведь еще и впечатляющая коллекция расшитых подвязок для чулок имелась. И сами чулочки - тонкие и ажурные. Их пока не научились ткать, вяжут, так что много чего придумать можно. На маленьких ухоженных ножках Мадлен все это смотрелось просто потрясающе. Интересно, про это тоже герцогине расскажут? И что она тогда придумает? Деньги у нее всегда были, но образ жизни, когда она сопровождала мужа в военных походах, попутно родив тринадцать детей и схоронив многих из них, времени на маленькие радости не оставлял. Тут не до сибаритства. Так что ждет нас очередной виток военных действий. Особенно, если она заметит интерес своего сына к нам. А она заметит. Мужчины народ прямолинейный, а герцогиня еще и явно заинтересована в браке своего младшего сына с Энн. Нет, я не желала Энн ничего плохого. Мне было жаль юную девушку, ровесницу Мадлен, попавшую в оборот. Думаю, что и беременность она переносила тяжело, и не только из-за собственной слабости и болезненности. Стресс она пережила колоссальный. Тут и гибель отца и мужа, и неуверенность в собственной судьбе, и беспокойство о матери. Но вот зачем этот брак Сесили? Она из Невиллов и спасала свою кровь любой ценой? Насчет ее материнских чувств я не обольщалась. Вроде бы как раз Ричарда она оставила в замке Фотерингей вскоре после рождения и увидела потом уже в трехлетнем возрасте. К тому же она была плоть от плоти этого века и имела соответствующие представления о женском долге и женской доле. Да и Эдвард здорово огорчил и даже унизил мать своим скандальным браком с Элизабет Вудвилл. Там она оказалась чужой и вполне могла цепляться за хорошо знакомое. Не знаю даже, причины могут быть любыми. В любовь Ричарда к Энн на данный момент времени я не верю. Как и в ее чувства к нему. На момент первой помолвки, устроенной Уориком, Ричарду лет пятнадцать-шестнадцать. Соответственно, ей – одиннадцать-двенадцать. В это время взрослели раньше, но чтобы здорового парня, у которого гормоны по мозгам бьют, потянуло на малолетку… он должен быть реально нездоровым. Энн и сейчас не пышет здоровьем, тогда же это просто цыпленок был. Симпатия, да. Сейчас добавилось сочувствие и желание помочь. Энн же цеплялась за знакомых с детства людей, пытаясь найти новую опору в рухнувшем мире. Тоже понятно. Но Энн - не моя ответственность, ведь я вселилась не в нее, а в Мадлен. Вот в ее интересах я и буду действовать. Там еще, правда, реяла на заднем плане леди Стаффорд, то бишь - Маргарет Бьюфорт… Да и других желающих наверняка хватало. Ну что ж, будем сочетать женские уловки и подогревать интерес к необычным нам. С волками жить – по-волчьи выть. И то обстоятельство, что в Англии волков давно истребили, ничего не значит. Белье нам пока не вернули, и мы с Мадлен решили пожаловаться герцогу. А пока озадачили кузнеца чертежом нужных нам стальных ножей и решетки и затребовали обточенные особым образом куски дерева. Кузнец долго чесал в затылке. - Зачем? – наконец выдал он. - Вот когда все получится и будет работать, тогда я и покажу, что и как, - отрезала Мадлен. Послать нас было чревато, тут еще и священник пальцем пригрозил и велел слушаться, да и заинтриговали мы йоркширских мужиков. Так что почти все было готово достаточно быстро. Но вся эта толпа вперлась в нашу спальню – на смотрины неведомых новинок. - Ух ты, чего только не придумают! – заценил нашу линзу кузнец. - Вы, леди, чего хотите-то? - столяр тоже не стался в стороне. - Давайте я подсоблю. И отполирую, чтобы заусенцев не осталось. Ишь, какая работа тонкая. А это для чего? - Будем крепить к столу, - ответила Мадлен, аккуратно вырезая винтовую нарезку на струбцине. - Надо бы стальные детали как следует очистить. - Это мы мигом, - ответил кузнец. - А чего это такое? – интересовались и другие зрители. Несмотря на весь этот хаос «зрительских симпатий», агрегат был готов через несколько часов. Вроде бы все подогнали. - Теперь нужно пойти на кухню и испытать, - сказала Мадлен, - или нужно у милорда спрашивать? Милорду уже донесли, так что разрешение было получено в самое кратчайшее время. Процессия двинулась в замковую кухню. Мадлен прикрутила мясорубку к столу. - Ну вот, - сказала она, - теперь дайте немного мяса, только без костей и хрящей, одну луковицу, очищенную и разрезанную на четыре части и пару очищенных зубчиков чеснока. Да, и еще миску. Мясо нужно порезать на небольшие куски. - И что получится? – герцог, похоже, был не в восторге, что его затащили на кухню. - Вот, - ответила Мадлен, забрасывая кусок сочной свинины в воронку и начиная крутить ручку. В миску упали первые куски фарша. Зрители в полном шоке наблюдали за процессом. - Так можно не только мясо измельчать, - поясняла Мадлен, - но и рыбу, и овощи. Если еще раз через это устройство уже готовый фарш пропустить, то он еще нежнее будет. Тут можно и лепешек налепить, если еще яйцо добавить, а потом в сухих хлебных крошках обвалять и обжарить. Или слепить шарики и забросить их в похлебку. Ну и посолить не забыть, конечно. Ах да, так и колбасы готовить будет проще. Главный повар не удержался, потыкал в готовый фарш пальцем, а потом попробовал на вкус. - Милорд, - сказал он, - я такого нежного фарша в жизни не видел. Как ни руби ножом - подобного не получится. А если еще раз можно пропустить… Да это же… - Только вот сломаться может скоро, - вздохнула Мадлен, - может, можно из железа сделать? Или из латуни? И не забывать мыть и тщательно просушивать. Котлеты нам приготовили моментально. - Действительно, очень нежно, - оценил герцог. - И как быстро, - заметил повар. У кузнеца загорелись глаза. - Еще одна полезная вещь, дамзель, - улыбнулся герцог, - вы полны сюрпризов. - Это для ребенка, - тихо проговорила Мадлен, - ему нужно все нежное. Присутствующий тут же мажордом (куда же без него), похоже, уже поставил на учет такую полезную вещь. Мясорубку разобрали и снова собрали. Долго баловаться будут, к гадалке не ходи. - Ваша светлость, - почтительно обратился к герцогу главный повар, - вы на ужин что желаете? Может быть, нажарить этих лепешек? И попробовать - что получится, если фарш дважды обработать? - Можно, - милостиво кивнул герцог. - А это… миледи… - у кузнеца явно появилась какая-то идея, - а можно… ну… - Чего ты хочешь, Джон? – спросил герцог. - Дык это, милорд, тесть-то мой постоялый двор держит, - ответил кузнец, - он бы за такую вещь хорошо заплатил. Колбас-то наделать – милое дело. - Дамзель д’Анжу, - повернулся ко мне герцог, - вы не против поделиться своим изобретением? - Не против, милорд, - ответила Мадлен. А мне стало интересно, отберут ли полезную и выгодную вещь в этот раз. Не отобрали. Эту мясорубку, ясное дело, оставят на кухне, но вот что будет дальше? Узнаем… Мы с Мадлен направились к себе. Его светлость вызвался нас проводить. - Милорд, - тихо сказала Мадлен, - мне так и не вернули мои вещи. Мне они нужны. Он чуть слышно фыркнул. - Хорошо, я скажу. А теперь скажите мне, дамзель, почему вы сказали о ребенке? Мы как раз дошли до нашей спальни. Разговаривать на эту тему было бы лучше без лишних ушей. - Мы же договорились, милорд, что я возьму себе ребенка, который родится у вдовы моего племянника, - ответила Мадлен. - Детям нужна нежная еда, пока они маленькие. Вот я и придумала, как ее готовить. Не беспокойтесь, я не передумаю, - тут она вздохнула, - я ведь тоже не нужна своей матери. Так бывает. Все ему радовались, а теперь он не нужен. Я буду крестной. Если родится девочка, то назову Женевьев, а если мальчик – то Эрве. И вместе мы не пропадем. Глостер смотрел на нее с каким-то странным выражением. Мадлен снова вздохнула и отвернулась. - Да что же это такое! – возмутилась она, заметив, что сундук с одеждой открыт. – Сперва исподнее стащили, а теперь что? О, нет! Мои башмачки! В чем я ходить буду?! Да, от былого великолепия почти ничего не осталось. Герцог в очередной раз завис в созерцании. Мадлен быстренько проверила остальное. Ага, и часть подвязок пропала. Тайник с деньгами не обнаружили. И что-то мне подсказывает, что это не прислуга охамела. - И подвязки, - шмыгнула носом Мадлен, - и три пары чулок. Милорд, скажите им, чтобы вернули. Это мое! Я как-то не очень представляла вдовствующую герцогиню Йоркскую, роющуюся в чужих сундуках. Это уже перебор. Но вот приказать обыскать вещи и принести ей что-нибудь необычное она могла. Это у нас что, очередной скандал на тему распутства будет? Сколько можно-то? Да и что эта тетка понимает в распутстве?.. Герцог как-то неопределенно хмыкнул. - И много у вас башмаков, дамзель? - Мне достаточно, милорд, - снова шмыгнула носом Мадлен, - в шелковых по холмам не побегаешь. А зимой теплее в бархатных. Но мои любимые – из сафьяна. - А обычная кожа вам не подходит? - Вот еще, ноги натирать, - проворчала Мадлен, - это больно. Все должно быть мягким, нежным и красивым. Я никогда не привыкну к этому чуду природы. И ведь не кокетничает же, просто отвечает на поставленный вопрос. На ней, кстати, как раз сафьяновые башмачки надеты. Из тонкой кожи с золотым тиснением и расшитыми золотом же лентами из атласа. И вот эта паршивка чуть приподнимает подол платья и демонстрирует ножку. Так, примерно до щиколотки. Мадлен! Это удар ниже пояса. В буквальном смысле. - Вот такие башмачки пропали, милорд, - жалобно проговорила Мадлен, - только они красные. Пусть мне вернут! Башмачки, чулочки и прочее – это тщательно привитый пунктик. Для фетишиста все это входит в программу, поэтому у Мадлен подобное отношение к обуви останется на всю жизнь, вколочено насмерть. Но такими темпами у нас его светлость тоже фетишистом станет. Пунцовый от смущения герцог даже отшатнулся. А сердитая Мадлен, которая так и не поняла, что натворила, вернулась к разоренному сундуку. Еще раз шмыгнула носом, даже скорее фыркнула, как разозленный ежик. Отбросила косы за спину. - Не переживайте, дамзель, - наконец пришел в себя герцог, - я прикажу, чтобы вам все вернули. - Пожалуйста, милорд, - сказала Мадлен, - ведь я не знаю, где заказать новые. И не всякий сапожник сделает хорошую обувь. - Вы так много внимания уделяете таким вещам, - Глостер задумчиво смотрел на нее, - и при этом столько всего знаете и умеете. - Разве, если кто-нибудь много знает и умеет, он не должен ухаживать за собой и любить красивые вещи, милорд? – страшно удивилась Мадлен. А тут и наши башмачки, и все прочее принесли. Служанки испуганно пискнули (хотя до Мадлен им и далеко), сгрузили добычу и попросили прощения, залившись румянцем… - И чтобы больше никто ничего у дамзель д’Анжу не забирал! – распорядился герцог. – Куда вы все это носили? - Ми-ми-миледи приказала… Ее светлость… - Чтобы больше такого не было! Мадлен обрадовалась и стала проверять свое добро. Наше добро – ведь, наконец, и трусики вернули. Постиранные. Причем аккуратно. Служанки вымелись из помещения со всей возможной скоростью. Герцог же некоторое время наблюдал за Мадлен, явно желая рассмотреть все это великолепие на ней, потом отвернулся к столу. - А что это за книга, дамзель? - Это? – обернулась Мадлен. – Это «Анабазис». Мне наставник подарил, чтобы я греческий язык учила. Здесь рассказывается о том, как греческим наемникам пришлось с огромным трудом и большими потерями возвращаться на родину кружным путем. Это было еще до Александра Великого. - В самом деле? – переспросил герцог. – Я слышал об этой книге, но не видел перевода на латынь или английский. Вы не могли бы мне помочь? - О, разумеется, милорд, мне совсем не трудно, я могу переводить с листа. Хоть английский мне и не родной. Надеюсь, вы мне простите, если я иногда затруднюсь с каким-нибудь словом. - Вы отлично говорите по-английски, дамзель. Мадлен действительно хорошо говорила по-английски, но немного картавила и чуточку по-другому произносила некоторые звуки. Занятно, но эффект был каким-то мурлыкающим, что ли. Слушать ее нежный голосок было приятно. Так что уже вечером Мадлен читала вслух для герцога. А потом мы подслушали этот разговор. Не специально, чесслово. И мать с сыном не орали во все горло во внутреннем дворе или еще где-то. Кто знает, было это сделано специально или получилось случайно, но в неприметной нише почему-то отчетливо слышались все разговоры, что велись в гостиной, которой пользовалась во время пребывания в Миддлехэме герцогиня. А в нишу Мадлен чуть не провались, оступившись и уцепившись за гобелен, почему-то висящий в коридоре. Хотя выглядел этот гобелен не лучшим образом, так что в таком месте смотрелся органично. - Мне не нравится, что ты проводишь так много времени с этой француженкой, сын, - услышали мы голос леди Сесили, и Мадлен поняла, что стоит послушать. - Она много знает, миледи, - голос Глостера. - Ты не должен забывать, чья она сестра, и какая в ней кровь, - похоже, герцогиня пребывала в очень дурном настроении, - я могу понять твой интерес ко всем этим вещам, но это может оказаться ловушкой. Она втирается в доверие. И я совсем не уверена, что тут нет колдовства. Разве обычная девушка будет ловить змей? Я уже не говорю про остальное. - Она необычна, - согласился Ричард, - но ее таланты многое объясняют. Согласитесь, миледи, те вещи, что она делает, очень интересны и полезны. - Я вполне могу писать гусиным пером и есть колбасу, приготовленную по старым добрым рецептам, сын, - отчеканила герцогиня, - что в этом такого. А ты уже потерял голову из-за ее исподнего. Будь мужчиной! Или эта француженка начнет вить из тебя веревки. - Миледи, - сказал Ричард, - нам в любом случае надо подождать еще немного. И я не вижу смысла в том, чтобы унижать девицу, согласившуюся оказать нашей семье значительную услугу. - Услугу… - повторила герцогиня, - да она должна быть счастлива, что оказалась полезна. Ты уверен, что захочешь выставить ее после того, как родится ребенок? Да? Не появятся очередные причины подождать? Ты слаб! - Миледи… - Ричард! Не смей меня перебивать! Ты обещал помочь Энн. Вот и помогай. Мало мне того, что Эдвард притащил в семью отродье француженки с ее выводком, так и ты туда же. Что вы все в этом находите? Я слышать не могу этот мурлыкающий голосок, коверкающий английские слова. Мадлен замерла, а я подумала, что мадам тут никто не держит. Но, похоже, что автором идеи «спасение рядовой Энн» путем брака с кузеном, - или кем ей там Ричард приходится, - был не он. - Миледи, - после паузы проговорил Ричард, - дамзель д’Анжу говорит так, как может. И ее исподнее – ее дело. К чему привыкла, то и носит. - Так, сын! Ты дашь мне слово, что как только ребенок родится, эта дрянь его заберет и исчезнет. - Миледи, я обещал обеспечить и ребенка, и дамзель д’Анжу. Она в любом случае не сможет исчезнуть. Ребенок должен остаться в Англии, и она вместе с ним. Блин… Что-то хлопнуло, и больше ничего не было слышно. Вот как, миледи! Вы уже все решили? Ню-ню… - Обидно, - вздохнула Мадлен. - Охмурить герцога довольно легко, - ответила ей я, - но он не дурак и точно заметит, что ты с ним кокетничаешь. - Я же не умею, ты сама говорила. - Вот и не кокетничай. Переводи книгу, а я еще что-нибудь придумаю. Для взбивания сливок, яиц и прочего. Точно пригодится. Кузнец, получивший для своего тестя мясорубку, был рад помочь и сделать все, что угодно. По его словам, колбасы и новомодные мясные лепешки на постоялом дворе пользовались большим спросом. - Хорошая вещь у вас, леди, получилась, - хвалил он, - моя хозяйка тоже не нахвалится. И места много не занимает. - Сделаешь потом для меня? – спросила Мадлен. – Когда я уезжать буду. - Конечно, чего хотите, для вас-то все. А чего уезжать собрались? Мадлен не ответила, сунув ему под нос чертеж механической взбивалки. - О, а это чего такое? – тут же переключился на работу кузнец. - Если получится, то можно будет быстро взбивать сливки, молоко, яйца, - пояснила Мадлен, - тоже удобная вещь. Тут очень важно правильно подогнать колесики для зубчатой передачи, чтобы эти венчики вращались, но не заедали. Я расчеты сделала, но стоит все проверить на готовом. Третий экземпляр оказался вполне рабочим. На кухне нас встретили с доброжелательным интересом, если не сказать больше. Главный повар живо заинтересовался новинкой. Чего только не взбивали в процессе ознакомления! - А можно… - снова начал кузнец. - Ну конечно же можно, - улыбнулась Мадлен, - это для того и придумано, чтобы готовить легче было. Наверное, можно сделать такую вещь и крупнее, если для кухни, как эта. А для обычной семьи и небольшой размер подойдет. Герцога в этот раз беспокоить не стали, похоже, что сюрприз его ждет за ужином. Надо сказать, что Мадлен по-прежнему не приглашали за общий стол, и в часовню она ходила тогда, когда там никого не было. И дело было не в том, чтобы скрыть то обстоятельство, что она не беременна. В замке что-то скрыть практически невозможно. Скорее всего, дело было в герцогине Йоркской, не желающей видеть сестру ненавистной Марго и слышать ее речь с акцентом. Честно говоря, ее видеть тоже не хотелось. Тем более что для нас приносили все свежее и вкусное. Прислуга вообще замечательно относилась к доброжелательной и улыбчивой француженке. Даже горничные быстренько сообразили, что в замке главная не герцогиня, а ее сын. И что его светлость гостью-пленницу в обиду не даст. Насколько я поняла, пока все считали, что Глостер получил опеку над родственницей бывшей королевы. И не стоило забывать про лекарства. Так что больше белье и прочее не пропадало. Ричард вел себя доброжелательно, но на звезды мы больше вместе не смотрели. А между тем приближались роды Энн. Мадлен интересовалась ее состоянием, но удалось лишь узнать, что особых проблем нет. Но очень показательно, что саму ее увидеть не получилось. Похоже, лежала и не вставала. Что-то там еще с ребенком. Скорее всего, он родится слабым. А это значит, что придется повозиться. В тщательно спрятанных от посторонних глаз магических книгах Мадлен были ритуалы и рецепты зелий на этот случай. А меня волновал и вопрос кормилицы. Нет, в том, что Ричард оплатит и ее, и нянек, я не сомневалась. Просто сейчас все, от мала до велика, употребляли эль и вино в неограниченном количестве. А пить пиво и употреблять пивной суп для усиления лактации рекомендовали еще в XX веке. Очень не хотелось подвергать такому удару еще не рожденного ребенка. Тем более что тут и пользы от молозива не будет. Лучше козу завести, чесслово. Мальчик родился семимесячным и очень слабым. - Не жилец, - спокойно констатировала повитуха, - покрестить бы поскорее. Мадлен взяла малыш на руки и поджала губы. - Сын моей сестры дохляком не был, - процедила она сквозь зубы, - выхожу. Мы с Эрве еще всем покажем. - Хоть как это по-английски будет? – спросил Ричард, тоже присутствующий при крещении. - Харви, вроде, - ответил отец Эндрю. – Точно, Харви. - Эрве, - повторила Мадлен, - он анжуец. Мы своих не бросаем. Не то что… - Это вы к чему? – напрягся Ричард. - О, не беспокойтесь, милорд, я надеюсь, что с вами ничего плохого не произойдет. Но могу пообещать, случись что - возьму и ваше дитя. Этого малыша тоже ждали с радостью, а теперь выбрасывают как мусор. Но что взять с дочери предателя? Не так ли? Это было рискованно. Понятно, что Энн никто бы не позволил оставить ребенка. Хотя вряд ли она этого и хотела. Но намекнуть Ричарду, что так же могут поступить и с его ребенком, стоило. Просто чтобы не расслаблялся. Он промолчал. Показательно. Эрве хоть и не очень охотно, но поел и заснул в колыбельке. Интересно, как скоро нас попросят на выход? Варить зелья для малыша и проводить ритуалы приходилось по ночам, отведя глаза всем, кто мог что-то заметить. Нянька точно ничего в упор не видела. Главное, что Эрве не умер, а ведь именно этого все ждали. Уже через три дня он высасывал приличную порцию козьего молока. В качестве бутылочки приспособили небольшую реторту, снабженную кожаной соской. Мадлен лично собирала целебные травы и потребовала самого жирного барсука, которого только можно было найти в окрестностях замка. Барсука доставили даже живым. Нянька отчитывалась и герцогу, и герцогине, мы сами слышали. Ну как, в той же нише и подслушали. - В травах купает, - бубнила нянька, - а потом грудь и спинку этим жиром растирает. И все с молитвой. Ест он хорошо, и пупок уже подсох. Хоть и слабенький, а не помрет, точно вам говорю. Отмолит его француженка и выходит. Повезло мальцу. Времени для разговоров и посиделок теперь не было, да и «Анабазис» мы дочитали. К тому же текст записали под диктовку секретари. Так что Глостера мы не видели почти целую неделю. Наконец, он появился. Мрачно оглядел довольного жизнью Эрве в колыбели. - Нам пора уезжать, милорд? – спросила Мадлен. - Нет, - ответил он, - мне нужно удостовериться, что все в порядке. Зачем вы мажете его жиром барсука? - Это полезно, милорд, - пожала плечами Мадлен, - вы же знаете, что те животные, что на зиму впадают в спячку, живут за счет своего жира. А Господь даровал им возможность отбирать в пищу все самое полезное. Этот жир можно и внутрь принимать, но такой малыш его не переварит, да и не проглотит - выплюнет. Вот и смазываю. Барсучьим жиром лечили туберкулез даже в мое время, а поскольку антибиотиков здесь с огнем не найти, и мне не было известно, когда именно Энн болячку подхватила, могла и уже болеть на момент беременности, я решила, что лишним это точно не будет. Еще бы рыбьим жиром разжиться, но с этим сложнее. - Никогда о таком не слышал, - удивился Ричард, - но вам виднее. Что-нибудь еще нужно? - Благодарю вас, милорд, всего достаточно. Как здоровье леди Энн? - Поправляется, - ответил он. Больше всего хотелось узнать, когда там у них свадьба запланирована, и когда уже наконец съедет его мамаша. У нее других обязанностей хватает. Ничего нового пока подслушать не удавалось. То, что нас оставляли в замке, могло означать, что Ричард не намерен расставаться с интересной собеседницей. Но имелся шанс, что Эрве могут попытаться выкрасть. Или убить, если учесть других претендентов на престол от Ланкастеров. - Дамзель, что вы ответите, если вас спросят, кто отец ребенка? – спросил Глостер. - Жоффруа де Фронсак, третий сын барона де Фронсака, милорд, - озвучила Мадлен придуманную нами версию. - Он давно в ссоре с отцом и часто переезжает с места на место. Денег у него почти нет, но он храбрый воин и отличный охотник. Это у него купили волчьи шкуры для моего плаща. Даже у нас в Анжере никто не удивится, если узнают. Могут даже решить, что поэтому меня сестра и забрала с собой в Англию. Ричард медленно кивнул. Эта версия подходила идеально. Прожившая несколько месяцев в одиночестве девица, которую к тому же считали дурочкой, волне могла закрутить роман с авантюристом. Де Фронсак высокой моралью не отличался. - Вы получите двадцать фунтов в год, - продолжал Глостер, - и я сейчас присматриваю дом для вас. Есть неплохое поместье, но там негде жить. Дом сожгли во время беспорядков. Двадцать фунтов по тем временам были огромными деньгами. А вот с обещанным поместьем интересно. Что-то мне подсказывает, что ремонт или строительство капитально затянутся. Ладно, посмотрим. Срок, отпущенный на очищение после родов, уже подходил к концу, но никаких приготовлений к свадьбе мы с Мадлен не замечали. Странно. Конечно, без пышной церемонии и праздника вполне можно обойтись, король Эдвард, вон, даже родню свою и жены в известность не поставил, но мне казалось, что Ричард постарается как-то компенсировать Энн все пережитые неприятности. К тому же это показало бы всем, что у Энн теперь все в порядке, она больше не осужденная преступница. Что показательно, никаких лекарств у Мадлен для Энн не заказывали. Хотя та же настойка змеиной желчи ей бы точно не помешала. Как и некоторое количество мяса гадюки. Но глупо что-то навязывать тому, кто настроен против тебя. Остальные обитатели замка от полезных вещей не отказывались. Отец Эндрю чувствовал себя замечательно. Он и настойку принимал. Перегонным кубом заинтересовался мажордом, ведь для перегонки Мадлен требовалось вино. Не знаю, кто первым попробовал то, что у нее получалось, но распробовали моментально. Хорошо еще, что воспринимали как лекарство. Герцог занимался делами, часто был в разъездах, принимал просителей. Заказал у Мадлен несколько перьев. Точно знаю, что он весьма оценил новые блюда. Смотавшись в Йорк по делам, приобщил к прекрасному местных. - Должен заметить, дамзель д’Анжу, - злорадно сказал он, - что гильдии города Йорка вам весьма признательны. На последнем банкете в ратуше подавали лепешки из свинины и колбаски. Вещь для взбивания тоже оценили. Мастера уже приступили к работе, заказов много. - Лондонцы заработают на перьях, - вздохнула Мадлен, - йоркцы – на мясорубках… - А вам достанется их признательность, - кивнул герцог. - Опять пополнение разоренной казны, милорд? - Не только, дамзель, - Ричард передал нам свиток с тяжелыми печатями, - город Йорк дает вам права, теперь вы всегда можете найти защиту за его стенами. Можете вступить в гильдию, построить там дом. Это не мало, уверяю вас. Мадлен кивнула. Это действительно было куда внушительнее и простого «спасибо», и даже толстого кошелька. - Благодарю вас, милорд, - улыбнулась она, - это хорошие новости. К тому же я действительно думала не только о возможном заработке. Эти вещи помогут тратить меньше сил на приготовление еды. Да и блюда получились замечательными. Он кивнул в ответ. Что ж, это был очень разумный и дальновидный поступок с его стороны. Люди всегда оценят того, кто заботится об их комфорте и благополучии. При этом просто поболтать и что-то обсудить не получалось. Даже обидно. Хотя на ножки он и поглядывал. Хм… Разговора о том, когда нам с Эрве надо будет перебираться из Миддлхэма в подаренное поместье, не начинали ни мы, ни герцог. Странно все это было, очень странно. Энн, похоже, болела, ее восстановление заняло много больше времени, чем традиционные сорок дней. Наконец, она стала выбираться на свежий воздух. И вот когда после очищения прошло еще три месяца, вся компания собралась и отчалила. Глостер заявил нам, что отправляется по делам в Лондон. Мы все до его возвращения оставались в замке. Единственным запретом для нас с Мадлен стали одинокие прогулки за пределами замка - только в сопровождении. И все. Честно говоря, без герцогини даже дышать легче стало, хотя мы практически не встречались. Кто знает, может быть и ей мы мешали самим фактом своего существования. И еще было интересно, зачем герцог направился в Лондон. Нет, понятно, что у него куча обязанностей, может там совет какой или еще что. Может, собирался выцарапывать наследство Энн. Может, решил обвенчаться в Лондоне. Вернется, узнаем. Зато теперь можно было спокойно посещать мессу, болтать со священником и кузнецом. И заняться еще одним проектом. Эрве, того и гляди, начнет ходить, и я предложила Мадлен сделать для него что-то вроде коляски с педалями. С седлом связываться не стоило, нормальных шин нет, ни к чему мальчику отбивать себе самое дорогое. На какой-то из картин импрессионистов, кажется, я видела дамский вариант с тележкой. Дама сидела в тележке, крутила педали и рулила с помощью рычага. Чертеж был готов как раз к отъезду Глостера с дамами.