История с изюминкой

      Не сказать, что здание театра на Тверской очень хорошо охранялось, — в конце концов, это театр, а не правительственный объект. Но определенные меры безопасности все-таки там были. Памятный инцидент почти двадцатилетней давности красноречиво намекнул, что житьё-бытьё именитого артиста в этой версии вселенной не просто тяжело и неказисто, оно может быть даже опасно. Причем, опасно как для самого артиста, так и для общества.       Инцидент, хоть и не был забыт, не оставил ни у кого из участников душевной травмы. Синяк на животе Татаренкова прошел спустя стандартные семь дней, а чернозем со сцены смели в тот же вечер. После наступила многолетняя тишь да благодать без из ряда вон выходящих происшествий (если отбросить попытки недобросовестных журналистов создать шумиху из ничего).       Жизнь потекла по привычному руслу. Даже назначение Олега Евгеньевича на солидную руководящую должность все восприняли как закономерное и ожидаемое. Пожужжали и продолжили работать.       И в тот день на первый взгляд не произошло ничего примечательного. «Портрет Дориана Грея» уже был хорошо известным московской публике спектаклем, отлично сыгранным и продуманным до мелочей. И закончился он как обычно — овациями и охапками букетов. В основном несли орхидеи и розы. Более изобретательные поклонницы, которые, очевидно, пришли не впервые, дарили герберы. Один букет явно выбивался из общей массы. Небольшой, аккуратно завернутый в оранжевую гофрированную бумагу, в нем виднелись маленькие ярко-красные розочки и гроздья рябины. Но самым примечательным было не это. Внимание привлекали три вьющиеся веточки с багровыми листьями — явно виноград.       Этот букет Олегу Евгеньевичу вручила женщина, ничем не отличающаяся от большинства других поклонниц, и очень быстро смешалась с толпой. И он настолько глянулся звезде, что тот даже решил увезти подарок домой, чтобы похвастаться перед супругой.       Настя встретила подарок с остекленевшим взглядом и выражением необъяснимого беспокойства на лице. На все расспросы она не сказала ровным счетом ничего. Букет был поставлен в вазу, и на время про него все забыли.       Спустя неделю худрук обнаружил под дверью своего кабинета несколько виноградин, выложенных в прямую линию. Обнаружились они при довольно прозаичных обстоятельствах — одну из них Меньшиков раздавил, когда заходил в кабинет. Что ж, виноград — так виноград. На скорую руку Олег Евгеньевич собрал ягоды и выбросил в ближайшую мусорку. День пошел своим чередом.       Еще спустя неделю в театре стартовала выставка фотографий, и в церемонии открытия наиживейшее участие принимал сам худрук. Естественно, были торжественные речи, нечто наподобие фуршета для приглашенных дорогих гостей, не обошлось и без шампанского. Из-за традиционной духоты в фойе театра несколько глотков довольно ощутимо ударили в голову, и вот уже солидные гости развеселились, глаза заблестели, а разговоры потекли куда более плавно и живо. Вместе с этим у большинства усыпилась бдительность, и никто не заметил, как на крышке пианино у стены появился неожиданный презент хозяину заведения.       Никита Татаренков, активно помогавший в организации церемонии, имел привычку внимательно следить за худруком — мало ли, что побеспокоит творческую личность. А уж Никита прекрасно знал, каким образом усмирить негодование этой самой личности так, чтобы никто в радиусе ста метров не пострадал. И вот в один момент он явно углядел на лице начальника самое недоуменное выражение лица, которое только можно от него ожидать. Однако, не успел Никита подорваться спасать ситуацию, как опытный актер совладал с эмоциями и вернулся к светской беседе.       На пианино лежала любовно сложенная пирамидка из виноградин. Момент ее появления, как и дальнейшая судьба, никому не была известна — она исчезла так же неожиданно, как и появилась.       После сего мероприятия худрук забеспокоился и даже попросил службу охраны пересмотреть записи камер наблюдения за фойе. Но, как в плохих детективах, камеры не показали ничего необычного: вот гости, фотограф, репортеры, вот жена заезжала, сказала Олегу пару слов и снова уехала… В общем, никого из посторонних и подозрительных лиц. За этим занимательнейшим занятием Меньшиков засиделся в каморке охраны довольно долго, посему дома его ждала не самая приветливая встреча.       — И где ты, позволь поинтересоваться, был? Все уже давно закончилось!       Рассказывать жене о причине беспокойства Олегу не хотелось — то ли боялся, что она сочтет его ненормальным, то ли его смущал Настин шок, когда она увидела букет.       — Дела были.       — Ну да, дела. Твоими делами весь интернет пестрит. Хоть бы аккуратнее был.       — Врут они всё. Или шутят, — огрызнулся Олег.       — В каждой шутке есть только доля шутки, — Настя тяжело вздохнула и закатила глаза. — Ладно, есть хочешь?       Ужинали молча.       Спустя еще пару дней, возвращаясь в свой кабинет после прогона, худрук обнаружил новый презент. На этот раз это была виноградная гроздь. Крупные красные ягоды распространяли аромат на весь коридор, пленяя спелостью, и такому подарку только бы радоваться, если бы не одно «но».       Гроздь болталась на каком-то шнурке, обвязанная висельничной петлей, на ручке двери кабинета. Никакого послания, что это, и какой оно несет смысл, при презенте не обнаружилось.       Охранники еле-еле отговорили Меньшикова от звонка в полицию, потому что любому здравомыслящему человеку ясно, что никакого состава преступления тут нет и быть не может. Любому здравомыслящему, кроме, собственно, Меньшикова, который начинал уже сомневаться в собственном здравомыслии.       — Да что с тобой такое? — ни «привет», ни «как день прошел» он от жены не получил.       — И я рад тебя видеть, дорогая.       — Не остри, у тебя явно проблемы, я же вижу! Выкладывай.       Что ж, ничего не оставалось, как рассказать ей всё. Вечно женщины все чувствуют, аж страшно.       — … Ну, а сегодня вот у меня на двери виноградную кисть казнили… Эй, по-твоему это смешно??? — они сидели за кухонным столом. Меньшиков уставшим и севшим после долгого дня голосом излагал последние виноградные события, как обычно, активно жестикулируя. Настя внимательно смотрела на мужа и изо всех сил пыталась сделать умное лицо, но ей это давалось с большим трудом. Периодически помимо воли она расплывалась в улыбке и едва ли не прыскала в кулак.       — И это все?       — А тебе надо еще, я не понял?       — То есть, никаких угроз, никаких требований, просто виноград? — было совершенно не понятно, издевалась Настя над мужем, или ее просто развеселил его рассказ. — Знаешь что, народный артист, спать иди.       — И это все? — в тон ей ответил Меньшиков.       — Ладно-ладно, давай я тебе от всего сердца посочувствую и могу даже порыдать в подушку с тобой на пару, но недолго. У тебя завтра интервью, а у меня запись.       Олег Евгеньевич тяжело вздохнул и, поняв, что большего от супруги не дождешься, побрел готовиться ко сну.       С трудом проснувшись по будильнику, заведенному «на пораньше», чтобы успеть на интервью, он с некоторым недовольством признал, что Настя накануне, как и всегда, была права.       День пробежал, как в ускоренной съемке, и вот уже под покровом темноты худрук с усталым видом шествовал от служебного входа к своей машине, не веря, что обошлось без происшествий.       Однако не тут-то было. Прямо к лобовому стеклу его внедорожника кто-то прилепил аж несколько гроздей красного винограда. Некоторые ягоды были целы, некоторые расплющены, и сок стекал вниз. Среди этого безобразия лежала записка. Олег Евгеньевич тяжело вздохнул и взял ее в руки. Читать ее не хотелось до чертиков, но, как говорится, надо.       На простом листке бумаги было напечатано только одно слово: «Люблю». Меньшиков скомкал листок бумаги и попытался попасть им в мусорку, но недокинул. Тяжело вздохнув, он с тихим ворчанием собрал виноград с лобового стекла и понес к мусорной корзине. По дороге он захватил и бумажку, выбросил все это безобразие и вернулся к машине. Включил «дворники» и замер в водительском кресле, ожидая, пока они расчистят стекло. ***       — То есть, ты хочешь позвонить в полицию и предъявить им открытку с признанием в любви, которую ты выбросил в мусорку, и она уже насквозь пропиталась виноградным соком? — Насте было не привыкать выполнять функцию голоса разума в семье, и сейчас именно это от нее и требовалось.       Меньшиков обхватил голову руками и с мученическим видом закрыл глаза. Он никогда не жаловался на жену, и сейчас ему было не на что обижаться. Он прекрасно понимал, что она права, но осадок на душе все же присутствовал. Ему было неприятно и даже почти страшно, и вместо ожидаемого сочувствия или хотя бы интереса он получал железные доводы и холодную логику.       — Ты обиделся? Извини. Я не хотела тебя обидеть. Я хочу, чтобы ты увидел эту ситуацию со стороны и перестал себя изводить.       Олег поднялся со стула и, сжав виски ладонями, ушел из кухни. ***       Следующее утро в театре началось перешептываниями и заинтересованными взглядами всех подчиненных. Грешным делом худрук уже подумывал, что это его подкалывает кто-то из своих, и в кабинет он заходил каждый раз с ожиданием наихудшего, и каждый раз ожидания не оправдывались. Все шло тихо-мирно и без лишних плодово-ягодных предметов.       Пока в его кабинет не постучали.       — Олег Евгеньич, можно?       Не дождавшись разрешения, Сережа Кемпо со смартфоном наперевес открыл дверь и скользящей походкой проследовал к столу, за которым сидел Меньшиков.       — Олег Евгеньич, мы тут с ребятами прознали о Вашей печали и вот что нашли… Ну, в общем, я не знаю, но…       — Сереж, давай быстрее к делу!       — Короче, сами смотрите, вот. И это, извините, если что.       Сережа быстро, чтобы собеседник не увидел картинку заставки, разблокировал телефон и показал страницу мобильного приложения «В контакте». Там была открыта группа, созданная фанатами в его честь. Конечно же, Олег Евгеньевич про нее знал, и еще он знал, что его жена периодически эту группу читает.       Конкретная запись в группе восхваляла красоту одного из персонажей, сыгранных им в кино. К записи была прикреплена гифка, на которой он, точнее, его персонаж кушал виноград. Под записью непрерывным потоком шли комментарии ошалевших от такой красоты поклонниц, большей частью малосвязные, или вообще состоящие целиком из одних смайликов. Один из комментариев выбивался из общей массы.       Женщина именем профиля «Дикая Пантера» писала «Ах, какой мужчина! Вот бы этот виноград … _с него_ съесть!» Все бы ничего, обыкновенный фанатский бред, если бы аватарка не казалась до боли знакомой.       Кемпо стоял около начальского стола с видом гонца, принесшего плохую весть. Каково же было его удивление, когда Олег Евгеньевич, вопреки всем его ожиданиям, начал тихо и почти истерически смеяться.       — Ну молодцы, сыщики! — захлебываясь от смеха, проговорил он. — Передай там им всем, кто бы они ни были, мое больше человеческое спасибо! А теперь работать иди, вперед и с песней!       Радуясь, что избежал отсечения головы, Сергей покинул кабинет, а Меньшиков разразился диким смехом.       Решив, что документы, которые он решил разгрести сегодня ночью, подождут, сразу после прогона Олег Евгеньевич отправился домой. Актеры, курившие около служебки, потом долго строили догадки, почему худрук так ехидно ухмыляется.       Предварительно он решил заглянуть в одну из продуктовых лавок на Фрунзенской набережной.       Продавец в овощном отделе, женщина средних лет, за минуту прожила стадии отрицания («показалось»), удивления и шока («мамадорогаяэтожесамОлегМеньшиков»). После того, как она заново обрела дар речи, она вежливо запинающимся голосом спросила:       — Олег Е-евгеньевич, Вам опять виноград?       Олег Евгеньевич даже не повел бровью на слове «опять».       — Да, пожалуйста.       Продавец дрожащими руками протянула ему пакет с виноградом. Он расплатился, заодно отметив, насколько у нее холодные руки, и отправился домой.       — Насть! Наасть!       Жена выбежала наконец в прихожую. Она была в легком домашнем платьице, халатике и теплых тапках с собачками. У нее под ногами путался пес.       — Насть, прости меня!       — Что с тобой опять случилось?       — Насть, я тебе виноград купил!       — Спасибо, конечно, а что случилось?       — Насть, меня знаешь, что продавец спросила? «Вам опять виноград?» Не знаешь, к чему это она?       В глазах жены зажглись те самые огоньки — то ли лукавства, то ли провокации. Она облокотилась на стену, изогнувшись и скрестив ноги.       — Догадался, да? — спросила она, игриво улыбнувшись и приподняв бровь.       — Ты чего так букета испугалась? — в глазах Олега заплясали черти. Обстановка накалялась.       — Испугалась, что фанатская выдумка испортит мне интригу…       — И интрига все же удалась! Черная пантера, говоришь? Кис-кис-кис-кис…       Настя с заливистым смехом скрылась в дверях спальни. Олег с лицом хищника, учуявшего добычу, ринулся за ней.       — Иди-ка сюда!       Пакет винограда, брошенный и никому не нужный, остался на полу прихожей. В нем уже сосредоточенно копался Нафаня.