Somebody swiped right

      Переминаясь с ноги на ногу и прикидывая предполагаемые варианты исхода задуманного им предприятия, Уэйд ощутимо нервничает. Полированная поверхность двери напротив непреклонно смотрит в ответ, пока скрытое ею с глаз стращает неизвестностью. Вероятность отрицательного исхода повышается с каждой утекающей без ответа секундой, и Уэйд отстраненно думает, что его причинно-следственные связи, в отличие от рук и ног, похоже, как-то неправильно срослись. Он шумно выдыхает, жмурится и вскидывает руку для очередной вкрадчивой дроби по красной деревяшке.       Картинки собственных смертоубийств, щедро подкидываемые богатой фантазией, насыщенны и витиеваты, и Уэйд вдруг решает, что план не мешало бы обмозговать до конца. Решение развернуться и воротиться минимум через неделю с продуманным до мельчайших деталей сценарием кажется настолько очевидным, что Уэйд удивляется, какого черта он вообще забыл на пороге комнаты Кейбла. Пусть он и не боится умирать — гнев этого привлекательного старикашки почему-то пугает Уэйда до усрачки.       Пальцы замирают в паре сантиметров от двери, и на смену всепоглощающему страху приходит волна облегчения, а за ней — отчего-то приятное осознание: Натан Саммерс — роскошный мужик в самом расцвете сил, пожертвовавший воссоединением с семьей ради задницы Уэйда Уилсона еще какое-то время будет ошиваться рядом и кидать подозрительно-продолжительные взгляды в сторону новоиспеченного коллеги. А за свое спасение вышеупомянутая задница Уэйда Уилсона, в свою очередь, будет давать глазеть на себя еще столько, сколько ей этого захочется.       В общем — заключает Уэйд, — не обязательно разрушать эту гомоэротичную идиллию своими непредусмотрительными планами прямо сейчас. Можно подождать, основательно все продумать и вернуться подготовленным, убив сразу двух зайцев — сохранив вождел... уважение Кейбла и вернув Ванессу.       Убаюканный этими мыслями, Уэйд разворачивается и уже готовится убраться восвояси, когда щелчок дверного замка с той стороны застает его врасплох. Резкий поворот на звук венчается эстетически приятным зрелищем, к которому Уэйд оказывается едва ли готов: полуобнаженный Натан Саммерс — с телом молодого бога и возрастом старпера — стоит в проеме, лениво подпирая собой дверной косяк; рука из кожи и плоти неохотно скребет свежую щетину, а металлическая прикрывает сонный зевок. Бедра схвачены белым хлопковым полотенцем — собственностью Института Ксавьера: единственная на весь кусок ткани маленькая буква «икс» оказывается в самом подходящем для шуток месте.       Перебрав с сотню и не сводя в процессе задумчивого взгляда с дурацкой буквы, Уэйд, наконец, останавливается на одной и правозглашает:       — Эй, я, кажется, нашел сокровище! Надо позвать остальных, — произносит, а затем удивляется отсутствию в голосе привычного энтузиазма и заплетающемуся языку.       — Уилсон? Чего тебе? — низкий голос возвращает взгляд Уэйда на положенное место — на лицо собеседника. Споткнувшись о соблазнительный в своей неприступности брутальный прищур, Уэйд стискивает зубы и ненавидит себя, эту шутку и решение напялить обтягивающий супергеройский костюм для пущей убедительности. Его тело отпускает шутку посмешнее. Мстит, видимо, за весь причиненный ему ущерб.       Ему хочется: изрешетить себя катанами, свернуть себе шею, упасть на взрывчатку, прострелить себе голову. Ему не хочется: сгореть заживо под испепеляющим взглядом, на прессе обладателя которого все еще заметны капли душевой воды. Одна такая цепляет внимание Уэйда и траектория ее передвижения возвращает взгляд к злополучному полотенцу.       Твою ж мать.       Уэйд стягивает маску и судорожно стискивает ее обеими руками, пытаясь прикрыть следствие двухнедельного воздержания, спровоцированное чрезмерной любовью к полураздетым человеческим телам.       — Господи... — Кейбл замечает жалкие попытки борьбы с природой и устало прикрывает глаза. Кустистые брови обреченно летят к переносице, а то, что осталось от самооценки Уэйда Уилсона — в клоаку. — Чего тебе надо?       — Эм... — Уэйд отчаянно пытается прочитать в лице Кейбла намек на что-нибудь, кроме навязчивой идеи оторвать ему голову.       Юкио с ее точной классификацией оттенков кейблова тона пригодилась бы сейчас как нельзя кстати. Эта бюджетная версия Терминатора вечно выглядит и звучит так, будто с утра ему наложили в кашу, однако Юкио продолжает настаивать на том, что хорошее настроение у Кейбла — явление, оказывается, не столь редкое. Даже если единственным его индикатором является брошенное при виде Уэйда лаконичное: «Привет», вместо: «Пошел в жопу».       — Уэйд, твой мозг, что ли, сдох наконец-то? Ты не говоришь ничего уже целую минуту.       Темпераментный половой орган и его неуемная тяга к сварливым мужчинам постарше в очередной раз решает за него, и Уэйд, обреченно вздохнув, протискивается мимо Кейбла в его апартаменты. На секунду плечо касается твердого металла, и Уэйд не может удержаться от двух вопросов: оснащена ли конечность Кейбла системой подогрева и не дубеют ли его половые партнеры в случае, если ответ на первый вопрос отрицательный.       Чтобы скрыть смущение и отвлечься от живописных картинок с участием Натана Саммерса и его половых партнеров, Уэйд раскидывает руки и осматривается по сторонам:       — Для дедули из будущего твоя комната выглядит на удивление... нейтрально.       Помимо сваленных в кучу принадлежностей для кибернетической руки и развешанной повсюду чудной одежды (шкафы, судя по всему, забиты запрятанным подальше от чужих глаз оружием), Кейбл сохранил комнату в практически первозданном виде. Строгость и лаконичность убранства особняка Икс его другу вполне подходят — заключает Уэйд и удовлетворенно кивает своим мыслям.       — Я не разрешал тебе входить, — басит Кейбл, однако никаких попыток прогнать не предпринимает. Он неторопливо прислоняется к тумбочке из махагона: его руки скрещены, а взгляд не без некоторого интереса следит за действиями своего непредсказуемого незваного гостя.       Первая фаза пройдена. Уэйд все еще не лежит лицом вниз и задом кверху под окнами кейбловой комнаты, а, значит, пока все идет по плану.       — Тут такое дело... — издалека начинает Уэйд, подгоняемый радостью от этого успеха. — Видишь ли, каждый из здешних моих товарищей в той или иной мере приносит мне пользу: Дом по выходным ходит со мной в казино, Колосс разрешает таскать в институт алкоголь и, кхм, эскорт, Юкио и Боеголовка доставляют мне удовольствие одним своим видом. Не в этом смысле! Я не хренов фетишист. Они просто такие милые — налюбоваться на них не могу...       — К делу, идиот.       — В общем, теперь мне нужен кто-то, кто.... на постоянной основе... бесплатно... без рисков заразиться...       Левая бровь Кейбла летит вверх и... он может делать это левой бровью? Уэйд пробует повторить движение, но попытка с треском проваливается несколько раз подряд.       — Ты меня передразниваешь? — голос Кейбла едва ли меняется, но Уэйд готов поклясться, что впервые расслышал в нем звон угрожающих ноток.       Да что ж такое-то. Соберись, мужик.       Уэйд заправляет за ухо невидимую прядь несуществующих волос и прочищает горло.       — Я заметил твои долгие систематические взгляды на мою...       Кейбл морщится. Да так брезгливо, что Уэйду вдруг хочет умереть и уже не воскреснуть. Флирт — флиртом, но это уже дело серьезное. Впервые лет за двадцать ему стыдно, он старается следить за словами и... он что, думает о последствиях? В кого же ты превращается, Уэйд Уилсон. Будь Ванесса здесь — она бы уже вытряхнула из тебя эту дурь.       — Знаешь, это было неудачной идеей — приходить сюда. Я, пожалуй, пойду.       Уэйд нахлобучивает маску, чтобы скрыть полыхающие уши, и уже касается дверной ручки, когда сзади раздается слегка насмешливый голос:       — Я из 2080-го. Думаешь, в будущем людям не плевать на то, с кем они спят?       Уйэд поворачивается на голос столь стремительно, что готов поклясться — он слышит, как его шея издает душераздирающий хруст. Кажется, он даже умирает на пару секунд — чувство такое, будто... душа покидает тело? Не знай он твердо, что никакой души не существует, а по ту сторону лишь мрак и пустота — он бы так и заключил.       Кейбл, к слову, все еще стоит, сложив руки на груди, и сосредоточенно рассматривает свои ноги в белых пушистых тапочках.       — И ты один из тех, кому не плевать? — вырывается у Уэйда. Слишком быстро. Слишком взволнованно.       Кейбл молчит, но мелькнувшая на долю секунды ухмылка отвечает за него.       — Тем более, — вместо этого говорит он, как бы невзначай касаясь металлической руки и вправляя какую-то деталь, — я же сказал, что ты напоминаешь мне жену...       Его голос спокоен, взгляд невозмутим, а тело соблазнительно. Он даже не старается — просто стоит, подперев собой тумбочку, и непринужденно возится со своей клешней, источая флюиды, которым Дэдпул сдался секунд через десять после их первой встречи.       — … красавчик.       Сердце Уэйда ухает куда-то в ноги, а губы сами собой растягиваются в дурацкой полуулыбке.       — А я думал, это ты меня так в шутку назвал.       — И впервые за все время своего жалкого существования не ошибся. Ты страшен, как моя жизнь, и похож на продукт беспорядочных половых связей двух сгнивших картофелин. Но, — он хмыкает, и, кажется, разочарование в самом себе схлестнулось в его глазах в смертоносной схватке с чем-то наподобие желания. — Мне самому не помешала бы разрядка.       «Не спи с Колоссом», — наказала ему Ванесса. Про Кейбла, тем не менее, речи не было. Может, она хотела посмотреть на своего мальчика в действии с кем-то конкретным? С кем-то, кто стоит сейчас напротив и нарочито соблазнительно возится со своей кибернетической рукой? Делая шаг навстречу Кейблу, Уэйд надеется на то, что это правда. Хотя, конечно, если все выгорит — он спросит у нее уже лично.       Он делает еще шаг и, когда между ними остается полметра, вдруг кладет руку на чужую грудь, сохраняя некоторую дистанцию.       — Слушай, Ава, а этот твой... техно-органический вирус... Не передается, случайно, половым путем? Я, конечно, не против стать Терминатором, но...       Сильным рукам требуется всего доля секунды, чтобы настигнуть его лица и заткнуть рот.       — А я надеялся, что хоть в такие моменты ты закупориваешь свою мерзкую варежку. Иначе бы не согласился.       — М-хм-м-хм, — Уэйд мягко отодвигает чужую ладонь. — Варежку я не закупорю, но разрешу тебе закупорить кое-что другое.       Уэйд игриво подмигивает, а лицо Кейбла прошивает целый спектр эмоций — от желания осуществить «закупоривание» сию же минуту до сожаления о всех когда-либо принятых своих решениях.       — Твоя девушка в загробной жизни, должно быть, не нарадуется, что умерла.       — Ты точно уверен, что хочешь поговорить о любви всей моей жизни именно сейчас?       ***       Кейбл не просыпается, пока Уэйд — уже одетый — снует по комнате в поисках желанного девайса.       «Хорошо я его загонял», — не без гордости думает Уэйд, пока потрошит чужие карманы и перерывает шкафы, под завязку набитые оружием разной степени крутости.       — Вооруженный до зубов взрослый мужик — то, что нужно на территории, набитой детьми, — шепчет Уэйд при виде очередного свисающего с крючка гранатомета.       На поиски уходит всего несколько минут — машинка времени оказывается спрятанной в одном из нижних ящиков комода рядом с кроватью. Пока Уэйд роется у ее изголовья, взгляд сам собой то и дело возвращается к лицу мирно спящего мужчины. Удержаться от того, чтобы чмокнуть его в нос, стоит ему огромных усилий. Особенно когда тот издает урчащий звук и чуть ближе прижимает к себе желтого медведя своей дочери.       Ох.       А он красивый... Кейбл, не медведь.       Морщин на лице еще не так уж и много. А любовник из него столь отменный, что Уэйд всерьез опечален, что за два месяца знакомства узнал об этом только сейчас.       Кажется, еще пять минут — и он обязательно влюбится, так что Уэйд выпрямляется и, покрепче перехватив девайс, стремительно направляется к выходу.       Уже у двери он слышит сонный голос:       — Уилсон... — прелесть! — ты куда?       — Я сейчас вернусь. Только... сделаю кое-что.       И он в самом деле возвращается.