один

Он долго смотрит в зеркало от потолка до пола, боясь оторвать взгляд. Ему кажется, если он отвернётся, сразу же исчезнет. От него и так почти ничего не осталось… Телефон вибрирует, и он читает пришедшее сообщение, опуская майку. Она снова скрывает острые рёбра и впалый живот, создавая видимость здорового человека. Безразмерная, с рукавами в три четверти и с цветным принтом — обмануть чужой глаз не так уж сложно. «Лимо, это ты?» Он отходит от зеркальной чёрной дыры и потирает тонкие запястья. И когда он только умудрился написать ему? Наверное, во время последнего приступа, когда едва не потерял сознание в порыве рвоты. Антидепрессанты — вещь не шуточная, но Пейн продолжает есть их горстями. «Прости, Луи, я был пьян, когда писал тебе», — наконец отвечает он, не сразу попадая по нужным буквам. Руки дрожат, пальцы отказываются держаться ровно, сжимаясь в кулаки. Тело предало его уже давно, но он все ещё пытается бороться за свою жизнь. Или уже не пытается? Пейн вздрагивает, радуясь, что бывший друг не назвал его по имени. Тогда все пошло бы к черту, в очередной раз. Его имя, произнесенное любимым голосом, теперь под запретом. И он почти готов сбежать в студию, куда угодно, только бы оставить телефон в номере и никогда больше его не видеть. Но Томлинсон опережает его, он всегда чувствовал неладное даже сквозь расстояние: «Лиам, ты точно в порядке?» Он не в порядке. Тот самый Лиам давно потерялся во времени и пространстве, возможно, даже умер. Его семья, друзья, карьера, творчество — все осталось позади, а на смену пришла тень, жалкая пародия на когда-то весёлого и крепкого парня. Он больше не горит. Не любит. Даже на своё отражение боится взглянуть, потому что в нем видится кто-то другой. Слабый и оттого злой. Насмехающийся, разрушающий все вокруг. Пейн хочет набрать последнее сообщение и сказать, что все в норме. По крайней мере, не хуже, чем обычно, но пальцы вновь не слушаются. Тогда он нажимает на значок микрофона и тихо произносит: — Пока в моих лёгких есть воздух, я остаюсь живым, иногда даже похож на человека, — и слишком поздно понимает ошибку. Он переоценивает себя. Всегда надеется, а может быть, и настойчиво верит, что худшее проходит мимо, а все его утекающие килограммы не говорят ни о чем страшном. С его голосом все в порядке, а контракт расторгнут из-за непрофессиональных менеджеров. И синяки под глазами — последствие некачественного макияжа гримёров, а не бессонных ночей. Пейн замирает уже в дверях, понимая, что ноги потяжелели. Такие тонкие, с паутинкой растяжек по всей длине и обвисшей кожей, они стали весить на тонну больше, и пытаться идти на них — бредовая мысль. Тогда он оседает на пол, медленно скатываясь по стене, и сильнее обхватывает мобильный. Очередная вибрация. Луи. Звонок. Не то чтобы он хочет говорить, но принимает вызов. — Блять, Лиам, ты меня с ума сведёшь! — кричит в трубку Томмо, не успевая отдышаться. Он взволнован, и крохи эгоистичного самолюбия Пейна радуются, что смогли заставить Луи понервничать. — Что с тобой творится? Мы не виделись четыре года, никак не общались, а потом ты пишешь мне среди ночи, пугаешь до полусмерти и ничего не объясняешь. Если бы не твои люди, я бы поднял на уши полицию. Ты, чертов идиот, ответь хоть что-нибудь адекватное. — Пейн все понимает. Понимает, почему не нашёл то самое сообщение, что отправил Луи. Понимает, кто вызвал скорую и удалил ненужные следы, даже номер. К сожалению, он понимает слишком многое. — Это уже не смешно! Где ты? Куда мне ехать? Лиам низко смеётся, с наслаждением закрывая глаза. Кажется, он впервые за несколько месяцев дышит полной грудью. Он уверен, что звучит внушительно, но парень на другом конце слышит лишь хриплые рыдания. — Лиам?.. Господи, Лиам, да ответь же ты! — Он не в силах докричаться. — Бу, я скучаю по тем парням в жилетке и с подтяжками, — шепчет Пейн, дотягиваясь до таблеток на тумбочке совсем рядом. Почему-то никто не прячет их даже после третьего визита врачей. — Бу, ты слышишь? Они были так свободны, так счастливы. Прости, что их не стало… Луи продолжает что-то кричать в телефон, надрывая голос и сильнее пугая плачущего рядом Гарри, своего мужа, ставшего камнем преткновения. Он знает, что должен вызвать полицию, скорую или связаться с начальством Лиама, но не может отключиться, даже когда телефон собеседника с однозначным стуком бьется об пол. Пейн ещё рыдает на другом конце провода. Ещё дышит, но добраться до него невозможно. И дело вовсе не в отброшенном мобильном или неизвестном адресе бывшего друга. Его не спасти по одной причине — он погиб годы назад. Человек с морщинками у глаз забрал его сердце, и из дыры в груди начала выходить сама жизнь: тело ослабло, воля исчезла, свет потух. Лиам не называет своё имя и не просит помощи, потому что никто не способен помочь мертвецу. А тот, кто был способен, сам спрятался от мольбы. И когда ослабевшие руки безвольно падают, окончательно вырываясь из-под контроля глупого разума, выпитого без остатка, по венам наконец-то бежит если не горячая кровь, то облегчение. Ведь нет ничего тяжелее оков многострадальной нелюбви. И счастливчику Лиаму Пейну наконец-то удаётся их сбросить.