black sun .

В одинокой тишине, за углом частных домов, в переулке – Брюс нашел себя именно там. Трясущимися руками, он сжимал собственные колени и беззвучно выл на погасшее солнце. Неуловимые кристаллики пыли норовили забраться в легкие – выхаркивай, Брюс, не дыши! У Беннера осталось тридцать секунд бездумного спокойствия, а потом его накроет реалиями. Все вокруг обрело черно-белые оттенки, плесневый аромат и могильную тишину. Все вокруг испарилось и буквально и мысленно. Ничего больше нет. Он один. Он один в этом гадком сыром переулке. У Беннера начинают катиться соленые скупые слезы. Скорбь. Брюс еще несколько минут отчаянно прячется от оставшихся жителей. Рукавом вытирает влагу со щек и, поджав губы, стиснув зубы, поднимается на ноги, хватаясь за холодные бетонные стены. Он будто попал в каламбур, в неудачную шутку и вот-вот выпрыгнет величайший шоумен со словами: «Вас разыграли, вон там спрятаны камеры!» Только ничего из этого. Лишь где-то позади прошуршала бездомная кошка. Единственные выжившие. Еще немного и мир вокруг сомкнется в маленький снежный шар. Ты его немного встряхни и с земли поднимется серое едкое облако пыли. Мертвые люди. Люди, которых больше нет. – Боже мой. – Он повторяет это каждую минуту. Сердце методично выстукивает удары. Почему он остался здесь? У кого было право так нещадно, жестоко отбирать у людей людей? Брюс шмыгает носом и перебирает ногами, шаркая по асфальту. Все вокруг беснуются, ищут, паникуют, отчаиваются. А у Беннера даже на страх сил больше не осталось. Единственное осознание: их больше нет. Единственное осознание: его потеряли в межгалактической суете. Единственное осознание: не вернуть. – Брюс?! – Приглушенный голос сзади, кто-то мягко касается плеча. Последние силы уходят на то, чтобы обернуться, поднять взгляд – не хватает смелости. Как смотреть в глаза, понимая, что все просрали? – Брюс, ты как? Черт, прошло уже две недели. Мы думали, что и тебя тоже… - Голос недоговаривает, не хватает духу произнести вслух простое, но не бессмысленное «рассеяло». Кто-то называет это геноцидом, а кто-то, более демократичный, либеральный (смешно!) – «рассеиванием». У Брюса морщинки у глаз сеточкой от безумной, почти нездоровой улыбки. – Все в порядке. – Он впервые за многие дни произносит простые, лживые слова. – Не в порядке, друг. Сейчас ничего не в порядке. – Обладатель голоса крепко обнимает Брюса за плечи и прижимает к сильному телу. Теплые ладони мягко проходятся по лопаткам, а чужое дыхание обжигает местечко за ухом. «Ничего не в порядке». Брюсу нужно было это услышать, чтобы понять, что не у одного него перед глазами застывают и исчезают фигуры любимых людей. – Тебе нужно еще время или ты готов вернуться в строй? – Спустя несколько тяжелых секунд у Беннера находится львиная доля сил, чтобы оторвать взгляд от пола и посмотреть в глаза человеку напротив. – Тор?.. – Это и не вопрос и не утверждение. Брюсу на мгновение становится приятно увидеть знакомое лицо перед собой. Одинсон крепко удерживает его на ногах, смотрит не мигающим взглядом и с беспокойством в глазах. Тор остался, но многих потерял. Все что-то теряют, но у Брюса не бывает просто «потерять», у Брюса с кармой свои нелепые отношения, где она, сука бешеная, насмехается над ним в этот раз пуще прежнего. – Брюс, сейчас все сконцентрировано на поисках Тони. Мы его найдем. У Беннера подгибаются коленки и дальше сложно воспринимать окружающий мир. Просыпается он уже в светлой, ухоженной комнате – не в своей – комната Тони Старка, одного из лучших Мстителей, «Железного человека». Беннер бывал здесь неоднократно. На этом комоде обычно лежали его наручные часы, а на стуле у письменного стола он складывал рубашку и брюки. За кремовой деревянной дверью он принимал долгие горячие ванны, чистил зубы собственной щеткой. На прикроватной тумбочке до сих пор пылится, забытая Брюсом книга. Он здесь был неоднократно, но никогда он здесь не был один. – Проснулся? – В комнату тихо заглядывает Наташа. У Беннера слезятся глаза. – Как ты? – Она проходит глубже, осматривается. Если он здесь проснулся, значит его сюда принесли. Если его сюда принесли, значит все давно уже в курсе. – Я – мастер конспирации, Беннер. Никто не узнает, пока мы сами им не скажем. – Тони широко улыбается и подмигивает, утягивая за собой в крепкие объятия Брюса. На этой кровати, под этим одеялом. Иронично. – Здесь все? – Он едва узнает собственный голос: севший и охрипший, совершенно не его. Беннер думает, что ведет себя совсем не по-мужски, но потом осознает: не каждый на этой планете в ответе за массовый геноцид. Он реалист, он называет вещи своими именами. И сейчас, ему как никогда нужен Тони Старк рядом, который своими нелепыми шуточками и сногсшибающими улыбками позволит Беннеру хотя бы на одну сотую секунды забыться и отпустить. Груз ответственности и клеймо неудачника больно давят на грудную клетку. Наташа замечает ухудшение его состояния и заботливо кладет теплую девичью ладошку на его дрожащие пальцы. – Здесь все. Ты прости Тора за то, что он тебя вырубил. Мы все беспокоимся, Брюс. – Романова смотрит с сожалением на него, а у Беннера, кажется, закончился воздух в легких. – Ничего. – Как будешь готов, спускайся вниз. – Она кивнула сама себе, еще раз сжала в ладони руку Брюса и встала с кровати, направляясь на выход. – Мы найдем его. – Это он уже услышал, когда дверь с негромким щелчком закрылась за ней. Брюс проснулся оттого, что кто-то настойчиво щекотал его за пятку. Недовольно заворчав, он приоткрыл один глаз и злобно покосился на причину его пробуждения. – Что ты делаешь, Старк? – Он недоуменно уставился на мужчину, который с гаденькой улыбочкой сидел на кровати по-турецки и водил по несчастной ступне Брюса перышком (откуда он только его достал?). – Пытаюсь разбудить свою детку. – Детку? – Брюс нахмурился и откинулся на кровати, расплываясь в легкой улыбке. – Это ты сейчас двухметрового громилу зеленого цвета назвал деткой? – Моя любимая зеленая детка. – Тони перестал терроризировать пятку Брюса и подполз ближе к лицу Беннера, довольно улыбаясь. – Что? – У Брюса едва ли хватало сил держать глаза открытыми. Электронные часы показывали раннее утро, а он — один из немногих из команды Мстителей, кто любил поспать до обеда. Но разве это возможно, когда вокруг тебя с семи утра, как назойливая муха, начинает жужжать Тони, который просыпался, кажется, вместе с солнцем. - Ничего. Ты похож на воробья. – Боже, у тебя утро началось со штудирования словаря эпитетов и метафор? – Брюс улыбнулся, наслаждаясь тем плотоядным взглядом, которым на него смотрел Старк. – У меня утро началось с каменного стояка и желания заняться жарким сексом со своей деткой. – Гортанно прошептал Тони, утыкаясь носом между шеей и ключицами Брюса. С громким вдохом, он нежно провел кончиком языка вдоль шеи, поднимаясь выше к уху. – Еще раз назовешь меня деткой и будешь иметь дело с Зеленым. – Брюс блаженно зажмурился и почувствовал, как от кончиков пальцев до загривка его тело покрывалось мурашками. Старк творил с ним невообразимые вещи, заставляя судорожно дрожать и задыхаться от нехватки кислорода в легких. Каждое его касание было пронизано неимоверной нежностью и любовью, однако каждое его касание было таким же властным и сильным. Брюс никогда не чувствовал себя слабым, но растекаясь в руках Старка он позволял себе быть кем угодно, но не могущественным Халком. С Тони Старком он был простым ученым Брюсом Беннером. Бесконечно влюбленным и счастливым. Ступая босыми ногами по мягкому ковролину, Брюс прислушался к шорохам внизу. Наташа тихонько переругивалась с Тором за украденный сэндвич. Кто-то уверенно стучал по клавиатуре ноутбука, сидя за обеденным столом. А уже на последней ступеньке, Брюс заметил сильную, но осунувшуюся спину Стива, который безотрывно смотрел на кофемашину, отсчитывая секунды до щелчка готовности. Кажется, больше чем Беннеру досталось именно Роджерсу. Обрести любимого человека и снова его потерять с интервалом в двенадцать часов между жуткой кровавой бойней и массовыми геноцидом – больнее, чем просто осознать, что твой любимый человек заперт на черт знает какой планете. Брюс откашлялся и прислонился к дверному косяку, обводя усталым взглядом оставшихся Мстителей. Наташа замерла в угрожающей позе, Тор все-таки надгрыз отвоеванный сэндвич. Родес оторвал взгляд от ноутбука и вопросительно посмотрел на Брюса, будто бы и не знал, что тот находится в одном с ним помещении. Единственный, кто остался неподвижен – Стив. Кофемашина наполняла чайник ароматным кофе, секунды мерно перетекали в минуты. – Голоден? – Наташа предложила Брюсу остывшую яичницу и несколько подсохших тостов. – Кофе будет готов через пару минут. – Она неуверенно закусила нижнюю губу, будто хотела что-то спросить, но, не решившись, отошла в сторону. – Извини за вчерашнее. – Тор подсел рядом с Беннером, заглядывая тому в глаза. – Ты выглядел неважно и явно не понимал, что происходит вокруг, пришлось использовать транквилизатор, чтобы тебя вырубить. – Одинсон пристыжено опустил взгляд. – Ничего. Я должен быть благодарен. – Брюс выдавил из себя подобие улыбки и принялся за завтрак, который, он уже наперед знал, через полчаса выйдет из него в унитаз. – Как ты думаешь, если мы с тобой возьмем отпуск и махнем куда-нибудь на Кипр, мир это переживет? – Пробормотал Тони, задумчиво глядя в книгу. Беннер несколько секунд обескуражено пялился на мужчину, не в силах понять: шутит он или нет? Что такого в Шарлотте Бронте, раз она навела Старка на мысли об отпуске? – А чем тебе здесь не нравится? – Брюс обвел взглядом гостиную, в которой они сидели. Просторная комната равномерно проветривалась из открытого балкона. Занавески мягко переливались по ветру, пропуская в помещение летнее тепло. За окном было отчетливо слышно пение птиц и шелест листьев. О границы бассейна мерно разбивались волны. – Например тем, что сюда в любой момент может заявиться Паркер или Роджерс с пивом и чипсами или того хуже они оба. – Тони поморщился, но взгляда от книги так и не оторвал. – Тони? – Брюс нахмурился и сел поближе к Старку на диване, вытягивая из рук того чертову книжку. – Говори прямо, у меня есть право выбора или ты уже купил билеты на какой-нибудь необитаемый остров? – Тони можно было давать Оскар за такую правдоподобную игру в удивление, но Брюс знал, что за всей этой бравадой скрывается хитрый манипулятор, который сначала делает, а потом озвучивает то, что он сделал. Симбиоз сумасшедшего гения и маленького ребенка не переставал удивлять Брюса. – Чисто гипотетически, право выбора у тебя есть. – Начал издалека Старк, поглядывая на мужчину исподлобья. – А чисто реалистически? – А чисто реалистически завтра вечером мы вылетаем в Мозамбик. – Что?! Брюс еще несколько минут тупо пялился в стену, игнорируя происходящее вокруг, однако радостный голос Джеймса вывел его из оцепенения. – Есть! Есть связь с Пятницей! – Роудс буквально подпрыгнул на месте, широко улыбаясь. В кухню подтянулись остальные. – Я наладил датчики связи, восстановил последние данные от Пятницы и через несколько минут будут известны координаты. – Он жив? – Наташа буквально пронзала взглядом несчастный ноутбук. – Пока не знаю. – Немного тише сказал Джеймс и мельком покосился на Брюса. – Но мы его найдем. – Тор широко улыбнулся и похлопал Родеса по плечу, не напирая и освобождая пространство. На диване, устало склонив голову, сидел Стив. Брюс, кажется, единственный, кто услышал облегченный выдох со стороны Роджерса. Следующие несколько часов прошли в сумасшедшем волнении. Джеймс не отрывался от экрана ни на секунду, лишь пополнение пустых чашек из-под кофе на столе, говорило о том, что он еще функционирует. Наташа спустилась в зал, и отвлекала себя физическими нагрузками, справляясь с болью и потерями по своему. Тор методично переключал каналы по телевизору, не останавливаясь ни на одном дольше, чем на несколько минут. Стив ушел к бассейну. Было очевидно, что одиночество это его лучший способ справиться со скорбью. Что творилось в его голове? Как он переживал всю ту тяжесть, свалившуюся на его плечи? Каково было ему, оказавшись запертым в собственном разуме, где он раз за разом теряет Баки? Брюс пережал рукой переносицу и с силой зажмурился, отгоняя от себя печальные мысли. Слова Родеса вселили в него надежду, и он позволил ей осесть в груди и пустить мелкие искры веры в лучшее. Стоило ли доверяться призрачной возможности снова увидеть Тони? Может быть, лучше готовиться к худшему? Вспомнить, где висит его черный костюм. Какие цветы любил Тони, кто из выживших был ему действительно близок? – Эй, эй, ребята! Есть сообщение от Тони! – Брюс на ватных ногах подошел к Джеймсу, уткнувшись в экран. – Включай. – Первое, что за последние несколько часов сказал Стив, оказавшись рядом с Брюсом. «Титан вызывает Землю. Боюсь представить, какой пиздец творится у вас, ребята, но я здесь потерял всех. Стрендж, Паркер, никого не осталось. Мой костюм сломан, я ранен, но не смертельно. Надеюсь, у Пятницы получится доставить это сообщение и его будет, кому прослушать. Я пока не до конца понял, как мне отсюда выбраться, но я обещаю, что выберусь. Слышишь? Я выберусь и я люблю тебя». Брюс устало закрыл глаза и осел на стуле, прокручивая в голове слова Тони: «Я выберусь и я люблю тебя». «Я выберусь». «Я люблю тебя». Еще сутки назад Брюс подыхал в неизвестных переулках, задыхаясь от грязи и пыли. Еще сутки назад он не мог выдавить из себя ни слова, ни улыбки. Еще сутки назад он не мог вдохнуть глубоко. Еще сутки назад он был один, одинок, выброшенный на берег и оставленный там умирать. Сейчас у него была призрачная надежда и последние обновления системы Пятницы за вчерашний день. – Он жив. – Наташа со слезами на глазах крепко обняла Брюса. – Нужно срочно отправляться в Ваканду, там есть рабочие корабли. – Тор уверенно направился наверх собираться. Когда все вокруг засуетились, а из-за туч вылезло яркое солнце, Брюс обратил внимание на Роджерса, который стоял спиной к нему, глядя на сад на заднем дворе. – Извини, что не могу разделить радость от новости вместе со всеми так, как Тони того заслуживает. – Тихо начал Стив, не оборачиваясь. – Но, я, правда, рад. – Все в порядке. – Брюс подошел ближе, кладя тяжелую ладонь на плечо друга. – Это хорошо, что мы сможем вернуть одного человека, но… Возможно, Стив хотел сказать что-то еще. «Мы сможем вернуть одного человека, но это не вернет пол планеты». А может: «Мы сможем вернуть одного человека, но это не вернет его». Но он не стал договаривать. Было не нужно. Брюс мог разделить со Стивом его горе также искренне и с той же силой, как Стив мог разделить с ним надежду. Не в полной мере, но ощутимо.