Месть Эластики

Говорят, что добро и зло — очень относительные понятия. Для кого-то злом будет даже самое доброе дело, а кому-то покажется обратное. И лишь иногда, когда граница между этими двумя понятиями пролегает как никогда чётко и ясно, в ход идут некоторые неписанные правила героев. И одно из них, по вполне понятным причинам — самое главное — «Не теряй бдительности». Ведь однажды сделав что-то доброе — означает лишь то, что ты навредил кому-то очень и очень сильному, умному… и очевидно — мстительному. Мистер и Миссис Исключительные, в миру — Боб и Хелен, нежились в постели глубокой ночью. Дети давно спали, прохладный ночной воздух настраивал на сон. Ничего необычного — просто Боб нежно прижимал к себе хрупкое тело своей любимой жены, мыча что-то во сне и елозя по подушке. Хелен, поджимая длинные точёные ножки, нежилась в объятиях сильнейшего в её жизни человека, готового буквально разорвать кого и что угодно, если лишь волосок упадёт с её головы. Именно за это ощущение она когда-то и полюбила его — хоть когда-то побыть в безопасности, по-настоящему расслабиться в заботливых, нежных руках этого человека. Ласки прекратились не сразу — ладонь Боба скользнула по атлетичному животику чуть ниже линии бикини, и на лице у Хелен появилась широкая и очень пошлая улыбка, которой суждено было оказаться последней в её жизни. Слова Боба, брошенные в темноту, мигом разрушили всю идиллию. — Что-то не то. В ту же секунду он рывком скинул одеяло, но встать не успел — чудовищный безобразный робот с несколькими кривыми клещами-манипуляторами появился в спальне из неоткуда, и одна из клешней немедленно впилась Бобу в голову. В темноте раздалось натужное шипение гидравлики, а комнату осветил яркий красный свет, сфокусировавшийся на груди у Боба. Мистер исключительный, собрав все свои силы, вцепился в клешни и басовито закричал от боли — красная точка на его груди с тяжёлым электрическим гулом становилась всё ярче и ярче. По спальне разнёсся запах жжёной плоти, Боб закричал ещё громче и уже от боли. Его жена, едва успев опомниться от такого вероломного нападения, попыталась что-то предпринять, но в темноте наткнулась лишь на неподатливый металл, который к тому же бился током. Она попыталась обвить свои руки на клешнях страшной машины, но вместо этого наткнулась на крик своего мужа: — Не лезь! Возразить Бобу она не успела — место на груди её мужа, куда светил красный лазер, начало покрываться волдырями, лопающимися от огромной температуры. Он сорвался на безумный крик, бугры его стальных мышц вздулись под кожей. Машина подалась на несколько дюймов, лазерный луч дёрнулся к его голове, почти до самой шеи. Хелен вытянулась на кровати, запрыгивая на машину сверху и попыталась оттянуть что-то, похожее на кабину, от своего мужа, но манипулятор, которым робот держался за голову её мужа, дёрнулся ещё выше, и в недрах его металлической конечности что-то зашипело. Струя раскалённого газа ударила в то же самое место, что и лазер — и под огромным давлением прорезала плоть Боба. Хелен закричала во всю глотку, видя как голову её мужа лазером разрезает пополам, вдоль от шеи до макушки. Кровь хлынула на шёлковые простыни напополам с серой массой мозгов, заливая изголовье их кровати, превращая их любовное ложе в подобие скотобойни. Поверженная в шок таким зрелищем, Хелен замерла на мгновение, тут же пропустив хлёсткий удар другой механической клешнёй. Уже в полёте на пол она смогла рассмотреть переливающиеся матовые отблески наборного механизма, показавшимся ей очень знакомым. Ударившись затылком об стену и чуть было её не проломив, овдовевшая Хелен Парр потеряла сознание от шока и потрясения, от потери своего любимого. Робот с тяжёлым электрическим гулом резво развернулся, и, проломив стену напротив, двинулся в сторону остального дома. Осознание этого дошло до Хелен даже сквозь полутьму потерянного сознания, и адреналин нахлынул в её кровь, заставив её вскочить с пола с новыми силами. Робот двигался в сторону спален её детей! Вытянув руки и схватив машину за её клешни, она попыталась остановить, или хотя бы замедлить её, истошно крича своим детям, чтобы они просыпались и давали отпор. — Фиалка, берегись! — чтобы докричаться до своей старшей дочери через перекрытия, истошно орала Хелен, обвивая свои руки вокруг ног робота. Но пришедший в их дом враг был слишком хорошо готов к любым сюрпризам, которые супергерои готовы были применить против него. В ту же секунду, когда обе её руки коснулись робота — то, что она считала слабым покалыванием электрического тока, обернулось страшной болью, после которого разум Хелен померк окончательно. Она упала лицом в пол и её тело медленно вернулось к нормальным пропорциям. — Мама! Мама! Мама! — крики её детей и плач младшего сына вернули её к жизни. Всё тело дрожало от боли, она едва ли могла двигаться, не говоря уж о том чтобы использовать свои способности. Перед её лицом бухнули тяжёлые металлические подошвы, а сразу за ними — опустились и вполне человеческие ноги. Дрожа от боли, Хелен медленно подняла свой взгляд, но тут же опустила глаза в пол — от увиденного её чуть не стошнило, и болезненный порыв она подавила с огромным трудом. — Не сильно приятно, не правда ли? — протянул еле-знакомый скрежечущий голос чужого в её доме мужчины, — Я решил, — злодей зашёлся мерзким чавкающим кашлем и с трудом вздохнул после него, но с мысли не сбился, — Решил что месть… Должна быть горячей… Хелен, уже готовая к тому что ей предстоит увидеть, подняла глаза. До этого момента её терзали сомнения — он должен был погибнуть в той катастрофе, но сейчас она была точно уверена — Синдром вернулся в её дом, и уже совершенно бесцеремонно убил главу их семьи. И судя по тому как он выглядел — он и сам не против был бы оказаться мёртвым. Тело его было изуродовано до неузнаваемости — ноги, а точнее культяпки разной длины с какими-то протезами, впалый живот, где явно отсутствовало несколько не очень жизненно важных органов, смятая грудная клетка, из которой торчали какие-то металлические костыли. На одной руке отсутствовало два пальца из пяти — остались только большой и безымянный с мизинцем. На другой, на той самой где у него был пульт от его робота, не было кисти вообще — рука кончалась отвратительным устройством с каким-то ужасным приспособлением на конце. Но всё это меркло по сравнению с его лицом — тело само по себе было скрыто подобием костюма, который больше поддерживал его жизнь, нежели выполнял какую-то декоративную функцию, но его лицо довершало образ полностью. По большей части покрытое шрамами, обгорелое на треть в районе маски, оно было будто сшито из кусков мяса, не очень подходящих друг к другу. От волос, которые раньше были чуть ли не ключевой фишкой Синдрома, остались лишь чахлые островки, едва ли пробивающиеся сквозь паутину шрамов и швов на деформированной голове. Хелен хотела было снова отвести свой взгляд, но вместо того чтобы посмотреть снова в пол, она посмотрела по сторонам: её дочка, Фиалка, путалась на полу позади робота в какой-то электрической сети, которая автоматически срабатывала на любую её попытку раскрыть силовое поле. Шастик был зажат в одном из манипуляторов робота Синдрома — покрытый липкими надувными шарами повышенной прочности — об этом трюке ей рассказывал её муж, в ответ на вопрос как это Синдром так легко смог взять его в плен. Сердце Хелен ёкнуло, когда она увидела какое дьявольское приспособление приготовил их враг для её младшего сына. В отдельной клешне-манипуляторе, он был подвешен в каком-то странном стеклянном шаре, переливающимся всеми цветами радуги. Робот Синдрома опустил одну из своих ног на спину Эластики и прижал её к полу. — Нет! — выдавила из себя Хелен, пытаясь выбраться из ловушки со всеми своими силами, но тут поняла, что манипулятор застёгивает на её талии какой-то тугой металлический пояс. И стоило ей немного сжаться, как устройство почувствовало её изменения и выдало мощный разряд электрического тока. — Нет-нет-нет, — хлюпая раздробленной челюстью, проворковал Синдром, — Я потратил годы на то, чтобы разработать эти устройства для каждого из вас. — Только не… — Я не собираюсь забирать Джек-Джека, — перебил её Синдром по старой привычке, — Я лишь хочу показать тебе, — сказал злодей, подходя ближе к Эластике, капая при этом слюной на пол, — насколько всё серьёзно. — Чего тебе нужно, урод?! — попытавшись отжаться от пола, вскрикнула Хелен, но на её движение тут же среагировала металлическая клешня, поднимая её над полом и крепко держа за талию. — Нужно? Вы лишили меня всего, — холодно ответил ей Синдром, — Мои разработки, деньги, всё что я нажил непосильным трудом за пятнадцать лет — всё это кануло в лету! — Всё, что ты сделал, из ненависти к моему мужу?! — И теперь его нет, — неожиданно спокойно напомнил Синдром Эластике. Глаза её мигом налились слезами, а ладони непроизвольно сжались в кулаки, но стоило ей лишь задуматься о том, чтобы как следует подровнять мордашку этому калеке, как пояс вновь разрядил всё, что в нём было прямо в её тело. Безвольно обвиснув в клешне манипулятора, она позволила Синдрому подойти на расстояние удара. — Как и нет больше моей ненависти к нему, — признался Синдром, — Вот только… Дела наши — ещё не закончены. Развернувшись от неё и отойдя на почтительное расстояние, — если то, что он сделал, вообще можно было назвать ходьбой, — Синдром, чувствуя себя во власти ситуации, расщедрился на монолог, о чём не постеснялся признаться: — Думаю, что у нас с тобой больше не будет времени чтобы поболтать, так что я расскажу тебе сейчас. Видишь ли, твой муж и ты вместе с ним могли лишить меня денег и технологий… Но вот моей упрямости вы у меня не отняли ни на йоту. Видишь ли, не так уж и плохо быть злодеем здесь, на этой славной земле, где лучшие хирурги страны соберут тебя заново за деньги доблестных налогоплательщиков — всё, лишь бы такой мозг как у меня остался живым. Это государство любит мозговитых людей, Эластика, любит, чтобы они работали на него… Ну или хотя бы — не умирали. В порыве такого монолога Синдром даже не заметил, как его слюни из разбитой челюсти буквально разлетелись по всей комнате, но даже будучи настолько воодушевлённым, ему пришлось сделать перерыв и откашляться, небрежно харкнув чем-то желтовато-зелёным в сторону Фиалки. — И ты, моя дорогая Эластика… Отработаешь для меня то, что я потерял. — А ты заставь меня, — прошипела сквозь зубы Хелен, поднимая взгляд. Синдром с готовностью раскрыл то, что осталось у него от ладони на уровне плеча, и стеклянный шар с Джек-Джеком поднялся на уровень глаз Эластики. Глаза её расширились от ужаса, когда до неё дошло, что может произойти. Джек-Джек бился в этом стеклянном шаре, применяя все возможные свои способности, и даже пытался телепортироваться, но каждый раз натыкался на непреодолимое сопротивление загадочного устройства. И не говоря ни слова, не предупреждая и не отсчитывая никаких цифр до своего решения, сжал свою ладонь, и в ту же секунду стеклянный шар, в котором был заключён малыш, начал уменьшаться, неумолимо стесняя маленького героя. — Я сделаю всё что скажешь, — тут же сказала Эластика, дёргаясь в клешне. — Я и не сомневаюсь, — прохлюпал синдром своей раздробленной челюстью. — Остановись! Но Синдром продолжал сближать свои оставшиеся пальцы на руке, и шар, целиком ему подчиняясь, сжался до размера мяча для гольфа. Бордовый фонтан вырвался из клапана устройства, ударив в потолок, окрашивая всё вокруг в красный. В ужасе застыли и Фиалка и Шастик. Джек-Джека не стало — так же как и её мужа. Глаза Хелен вылезли из орбит от ужаса, а рот распахнулся в бессильной злобе — их злейший враг раздавил её младшего ребёнка, будто это был тюбик зубной пасты. Из Хелен полились такие ругательства, каких она бы не позволила бы себе не то что в присутствии детей, а вообще в жизни.