Владиславики

№1 «Шарик» То, что что-то не так, Слава понимает не сразу. Вроде и стена подъезда та же, и надписей новых не добавилось, и Влада у неё также хорошо зажимать, так как в этом падике нет никого вечно, очень удобно; и всё же что-то идёт не так, что-то новое – не такое как обычно. Заметивший это Влад ржёт громко, заливисто, как делает редко; а в его открытом рте что-то блестит вдруг мельком, переливается посторонний предмет. - Ну, нахуй! Влад высовывает язык. - Охренеть. В центре языка – металлический шарик, которого раньше там не было. Чтобы этот сладкий сон или ночной кошмар не пропали, Слава хватает Влада за язык, благо тот длинный. Трогает пальцем шар, пытается понять, как он крепится, но Влад вдруг щёлкает зубами острыми и смотрит дерзко. За такое на остановках пиздят. - Это разве удобно? Влад облизывается. Слава не въезжает в намёки. - Я это не для удобства делал. - А нафига? Влад облизывается ещё разок. - Для минета круто, - и Слава сначала думает, что холодно, этим шариком-то, а потом прикидывает, что вот была бы свободная хата… А Влад снова над ним ржёт. Знает же, что свободной хаты нет. №2 «Свобода воли» В унитазе уже ничего нет, ни смысла жизни, ни остатков ужаса, разве что самоуважение где-то плавает, среди остатков рвоты. Плитка тут обшарпана, от толчка – воняет, но Влад понимает, что встать с колен – подвиг ему недоступный. - Влад, прости, я не зна-а-ал! Прогнать Славу – подвиг тоже недоступный; Слава орёт, пытается выбить дверь в туалет и заставляет думать, что жалким смертным не нужна свобода воли. Владу хочется и плакать, и послать Славу нахуй, но вместо этого его снова накрывает мерзкой волной и заставляет скручиваться над унитазом. - Влад, ну не знаю я, кто в пиво водки подмешал!– по-прежнему орёт Слава, и от этого выворачивает сильнее. Чуть было на чёлку не попадает! Нет, свобода воли точно не нужна. Когда у тебя есть свобода воли, ты соглашаешься впервые выпить пива из рук гопника, а потом блюёшь в вонючем туалете. Из всей схемы только гопник и хорош, а в остальном – неприятно, противно и комната кружится. Впрочем, если Слава продолжит так орать – он и себе репутацию подпортит. - Вла-а—ад, я же тебя люблю-ю-ю! – а вот теперь судя по звуку Слава скребётся ногтями. - Ну открой, я тебе чёлку хоть подержу! Ну, ладно. Спас свою репутацию. Но свободу воли – отжать и задушить, вместе с пивом. Славу может и оставить. Если заколку для чёлки под дверь пропихнёт. №3 «По понятиям» В районе Славы девчонок не бьют – или же Слава идёт по понятиям бить за девчонок в ответ. И ну и что, что девчонка с длинной чёлкой, бабской сумкой, плоской задницей, тощими ногами, тощим всем! - оказывается Владом. Его всё равно приходится довести до дома. А потом ещё кучу раз доводить – чтобы никого не бить, по понятиям. №4 «Чудовище» Над ним Влад с острым ритуальным ножом – чёрной подводкой для глаз, которой он определённо эти самые глаза выколет. Зловещий яд его зелий пахнет лаком для ногтей и немного ацетоном, но Слава искренне не хочет знать, что там на самом деле. Он вспоминает расположение органов в учебнике биологии младшей сестры; вот именно по ним он бы и получил, увидел бы кто из друзей в таком виде. - Лучше б спорил на пятихатку, - говорит Слава, когда резинка для волос угрожающе щёлкает в руках Влада. - Ну что ты, - мурлыкает Влад, - всё идеально. Пиздец какой, и зубы у пиздеца белые, покусает как вампир. - Надо было тебя побрить, - заявляет ему это чудовище, а потом протягивает руку и тянет сесть; Славе мучительно стыдно, а лицо стягивают… жидкости. – Тональник плохо лёг. Очередная ж и д к о с т ь. - Ну я как баба! – правда, в зеркале перед ними очень уродливая баба, несчастная. С щетиной. - Ну что ты, с тобой никто не сравнится, - Влад чмокает его в плечо, но Слава не обращает внимания, так как у него накрашены веки, болит у ресниц и всё так по-пидорски, что трахаться с Владом – не настолько по-пидорски. Влад куда-то пропадает и дважды глаза слепит вспышка. Слава мрачно думает, что никогда ни с кем больше спорить не станет. Но ведь у турника Слава был абсолютно уверен в своей победе! Которая рассыпалась с громким треском, так как, подтянувшись за минуту больше Славы, чудовищно-тощий и бледный Влад даже не устаёт. А фотки Славы с подводкой, тенями и тушью – дарит в распечатанном виде на Новый Год. №5 «Сигареты» - Это сигареты. Влад курит тонкие, ментоловые. - Это гавно. Слава считает тонкие пидорством, явно упускает детали личного мироздания. - А тебе никто и не даёт. Влад лезет к Славе в карман за зажигалкой. - Да дай, не ломайся. Слава перехватывает его пальцы, стискивает в горячей руке. И, кажется, стрельнуть пытается вовсе не сигареты. №6 «Сердце» Первое сердце Влад рисует анатомичным, с пухлыми венами, полными крови, размером с кулак, чтобы оно выглядело тяжёлым и подходило Славе, после чего любуется на эскиз, целует его в правую сердечную камеру и кидает в мусорку. Второе более простое, то, что на глупых открытках и на темных заборах рядом со словом из трёх букв; простые линии, простая форма, ничего лишнего. Это был бы нормальный минимализм, но Влад курит уже третью сигарету, и вместе с пеплом добавляются тени, объём, смысл, который Славе не понять… Этот эскиз тоже – в помойку. Всё – в помойку. Слава просто пошутил. - Я тебе огрооооомное сердце набью! Слава выпил многовато пива, зажимал его в медвежьих объятьях, а Влад морщился от алкогольного запаха. - То есть, не тебе. То есть, себе! Но для тебя, точно набью! Слава бросался глупостями и лез языком в уши и серьгу. А к утру он протрезвел, и разумеется, это он не всерьёз, и таял от романтичных глупостей Влад не всерьёз, нет… Через неделю Слава хвастается кошмарным сердцем на плече – неровным, набитым плохо, всё с ним неправильно – и бросает взгляды, полные той самой глупой романтики. На нём есть надпись, не имя – Т Ы! – и Слава вдруг подмигивает. - Всё для тебя, детка. Влада тянет на эмоции, и он не хочет, чтобы Слава это видел. - Не называй меня деткой, придурок. Влад целует сквозь плёнку яркое сердце – остаётся до утра и много раз целует ещё раз… Это своё сердце. №7 «Шава» Влад умеет готовить, ронять на доску облупливающийся лак с ногтей, резать мясо и скрипеть зубами на Славу, представляя, что сделает с ним, если этот идиот скажет, что шаурму можно купить и во дворе. Но Слава жуёт молча, и проходит минуты две, три, пять – и он всё ещё ничего не говорит. А потом в полной медитативной тишине звучит: - Хорошая шава. Но мазика мало. Бить его уже, к сожалению, не хочется. В конце концов, лак Слава не заметил. №8 «Бейба» - Глянь, теперь я ботан. - Отдай очки. - Дозадротишься. Влад отнимает очки сам, но теперь они заляпаны и пахнут чипсами. Слава пользуется паузой и отнимает у него учебник английского. А ведь Влад стал учить иностранный язык очень искренне-трендово. Но не может же Слава не влезть. - Оооо, это я знаю! - И что ты там можешь знать? - Ландон из кэпитал оф грейт британ, - выдаёт Слава высший уровень владения языка, освоенный, видимо, в классе восьмом школы. - Ты идиот. - Ты занимаешься ерундой, детка. Влад кидается в Славу кедами, пытается пнуть и возвращает себе свою собственность. - Английский - путь к пониманию, - Влад открывает учебник на нужной странице. - Например, я могу сказать, что ты can call me baby, но ты этого не поймёшь, идиот. - Э, чё сказал?! Влад ложится на спину и хмыкает; baby, babe – всё звучит лучше славино-блатного «детка». - Эй, погоди, ты что мне сказал?! - Переведёшь и узнаешь. - Влад, ты заебал. Слава матерится, уходит и хлопает дверью. А через неделю называет «бейбой» во время секса. И Влад давится стоном, почему-то кончив от этого слова. №9 «Шрамы» Если Влада вытряхнуть из толстовки, то получится тощая жердь, упирающаяся в тебя локтями, плечами и даже позвоночником, и на которой майка висит. Но в июле жарко, а Влад на улицу не пойдёт – «сгорю на солнце» - а на вопрос он что, пидорский вампир, Влад отвечает, что да, но если пидорский гроза района против, то может катиться. Слава не против, хоть и не понимает, как можно в такой хороший день дома торчать. Слава как сонная муха – водит пальцами по Владу, лениво щупает куда дотягивается и нащупывает шрамы на животе и руках. - Э, это что такое? - Догадайся, - ответ отдаёт кислятиной, Влад просто отмахнулся. - Не, стой, погодь, откуда?– Слава пихает его с колен и рассматривает шрамы вблизи. – Ты что не сказал?! Я бы помог! Ну или после морду начистил. Влад сидит, озадачено глазами хлопает. Бабскими ресницами машет. - Начистил бы кому? – спрашивает он. - Ну… ну не знаю кому, ты помнишь, кто тебе перо так засадил? – Слава озадаченно чешет в затылке – Влад может и не знать, но ведь решаемо, он у братков поспрашивает, всех отыщет и всех побьёт… - Или хотя бы где, ты думаешь, я это так оставлю… - Оу. - Что? - М-м-м… - Влад! - Нет, ничего, - Влад тряхнул чёлкой. – Это с четырнадцати. Давно, не найдёшь никого, - в губы поцеловал. – Я знаю, что ты меня от всего защитишь. Всё хорошо. - Всё точно хорошо? - Точно-точно хорошо. Влад снова устраивается у него на коленях. Локтями пихаться, даже позвоночником. Слава снова ныряет в жаркое маревное море. Слава почти спит и пускает слюни на затылок; и держит ладони на шрамах; и липнет на жаре – будто так легче и что-то изменится. Знать о том, что пером по себе Влад рисовал сам, Славе совсем не надо. №10 «Дракула» Если забраться Владу пальцами в рот и нащупать зубы, то подушечками можно найти островатые клыки, хотя язык и штанга в нём обычно интересуют Славу больше. Зато под утро ничего не отвлекает, тени режут лицо Влада, а его зубы – пальцы Славы. - Ты как дракула. - Удивлён, что ты читал Брэма Стокера, - Влад вытолкнул его руку языком, чтобы сказать это. – Только не Дракула, а Цепеш. - Токера? И что за цепень? - Забей, - Влад фыркнул. – Родственники дальние. Слава хмыкнул и забил, запустив ему пальцы обратно в рот. Белозубый и мокрый рот Влада был интересней всяких цепеней. А когда Влад его пальцы ещё и облизал, то уж точно не до дракулы стало. И в этот раз даже не до зубов.