***
— Интересно, куда Ниэль запропастилась? — задумчиво произнесла Фаэ, крутя головой в разные стороны. — И Фили с Кили нету. Торин искоса глянул на Огненную ведьму. — Не маленькие сами разберутся. — Но! — возмутилась, было, девушка, но встретив мрачный взгляд голубых глаз, тут же замолчала, подняв руки вверх в капитулирующем жесте. Немного смягчившись, предводитель гномов усмехнулся, сгрёб Огненную ведьму в охапку, прижимая к своей груди. — А всё же интересно, чем они там занимаются. — Фа-а-аэ.Часть 1
24 марта 2013 г. в 13:13
Ниэль была сбита с толку. Ну, как сбита с толку? Она просто не понимала, что происходит с племянниками Торина.
Фили и Кили — корень всех бед ведьмы.
А как невинно всё начиналось. Вроде бы только вчера она и её непутёвая подруга Фаэ присоединились к отряду гномов. Ниэль была рада приключениям, да и компания попалась весьма разношёрстная. Тринадцать гномов, хоббит и маг. Уж с ними не соскучишься. Но мы сейчас не об этом. А о Кили и Фили.
Странности начались буквально неделю назад, когда младший из братьев неожиданно принёс Ниниэль охапку цветов. Ведьма была настолько растеряна, что даже сказать ничего не смогла. Помятый букет был впихнут в её одеревеневшие ручки, а сам гном то краснея, то бледнея, спотыкаясь обо всё, помчался прочь. Фаэ тогда только посмеялась, а отошедшая от ступора девушка, пожав плечами, оставила цветы при себе, не обратив на странное поведение гнома внимания. Ну, подарил цветы. Что тут такого? Вон, Торин каждый день вплетает в кучерявые волосы Фаэ васильки.
А потом понеслось.
На следующий же день Ниэль каким-то невероятным образом проснулась на коленях Фили. Гном спал, привалившись спиной к стволу старого дерева. Его грудь размеренно поднималась и опускалась. Губы были чуть приоткрыты. Лицо казалось настолько безмятежно-ангельским, что ведьма даже усомнилась, что перед ней гордый своенравный принц, а не простой смертный мужчина. Её голова лежала на его коленях. Огрубевшие, от работы в кузнице, пальцы запутались в её длинных рыжих волосах, и, казалось, гному это нравилось. Ниэль попыталась бесшумно соскользнуть в сторону, но встретила преграду в виде сильной руки, лежавшей на предплечье. Ведьма закусила нижнюю губу, отчаянно соображая, что же ей делать. Сон гномов был чуток, пошевелись она сейчас и Фили проснётся. А тогда насмешек не избежать, а что скажет Фаэ! Не-е-ет. Выслушивать восторженный лепет подруги и сталкиваться с усмехающимся взглядом принца ей никак не хотелось. Спасение пришло само собой. И имя ему — Кили. Юный гном, увидев ведьму рядом с братом, начал вытворять что-то из ряда вон выходящее. Яростным воплем «Фили» он разбудил весь отряд, и за последующей суматохой, лежавшую на коленях гнома, девушку никто даже не заметил. Разве что Фаэ, да и та промолчала.
Дальше было веселее.
Если днём принцы вели себя вполне адекватно, за исключением взглядов, которые были направлены на волшебницу, от чего ту бросало в дрожь, и она спешила нагнать Балина, чтобы занять себя разговорами, то ближе к ночи оба, будто с ума сходили. Ниэль не любила пони. Она, вообще, живность не любила. И спуск с кобылки, на которую её посадили, для неё было сущим Адом. Она, вообще, не понимала, как можно было слезть с этого непослушного животного! То оно в сторону начинает отходить, когда девушка уже перебрасывала одну ногу ко второй, намереваясь спрыгнуть. То на дыбы вставало, и ведьме не оставалась ничего больше кроме как испуганно визжать под заливистый смех Фаэ. Именно этим и пользовались Фили и Кили.
Они самые первые ловко соскочили со своих пони и поспешили к несчастной ведьме, которую вконец вымотала конная прогулка. Первым успел схватить узды Кили, а вот поймал обессиленную девушку — Фили, за что и получил гневный взгляд брата. Одарив старшего племянника Торина усталой улыбкой, Ниниэль осторожно встала на ноги и спешно зашагала к Фаэ, которая что-то рассказывая, крутилась около Торина.
Поведение братьев начинало её несказанно напрягать. А взгляды жгли спину. Ей даже не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто и как на неё смотрит.
— Фаэ! — ведьма сама поразилась тому, как умоляюще звучал её голос. Огненная ведьма смолкла и удивлённо взглянула на подругу, будто впервые её увидела. Даже брови изогнула в любимом жесте. Ведьма схватила её за руку, спешно утягивая подальше от гномов, и тут же зашептала на ухо:
— Фаэ, что им от меня надо? Вот что они ко мне привязались?
Фаэливрин выразительно уставилась на подругу.
— Как это «что им от тебя надо»? — тёмные брови сдвинулись к переносице, — Ниэль, я, конечно, понимаю, что тебя никогда не интересовали отношения между мужчинами и женщинами, но не заметить элементарной симпатии — это как минимум…
— Симпатии?! — пискнула рыжеволосая, испуганно расширив голубые глаза. Фаэ почесала затылок, наблюдая за тем, как лицо ведьмы сначала побледнело, потом покраснело, потом снова побледнело и так несколько раз.
— Нет-нет-нет. Не может быть! Какая ещё симпатия? Да ещё и у них. Да ещё и ко мне!
Казалось, ведьма была готова расплакаться, только вот от чего Фаэ никак не могла понять. Радоваться нужно было. Два принца обратили на неё внимание. А она в слёзы. Огненная ведьма решительно не понимала, что происходит с её подругой.
— Ты хоть знаешь, что такое симпатия, м-м-м? — протянула она, склоняясь, над уже осевшей на траву девушкой. Та бросила на неё рассерженный взгляд, прыснув.
— Естественно!
— Ну, и что же это? — ехидничала Фаэ, сложив руки на груди. Ведьма решительно открыла рот, намереваясь высказаться, да так и застыла. Шатенка, видимо поняв, что её подругу перемкнуло или же она просто действительно не знает что это такое, удручённо покачала головой, хлопнув ладонью по лбу.
— Я всегда знала, что твоя замкнутость приведёт именно к этому.
— Фаэ, — жалобно шмыгнула носом Ниэль, накрыв холодными ладошками пылающие щёки, — что мне делать?
Огненная ведьма развела руками, мол, твои ухажёры — сама с ними и разбирайся.
У костра сидели Торин, Фили и Кили, когда к ним из темноты выскользнули ведьмы. Фаэ кошачьей походкой направилась к предводителю гномов, устроилась подле него, прильнув к сильному плечу, блаженно прикрыла глаза. А Ниэль замялась в стороне. Возле костра было тепло и сухо, не то, что вдали от него. Была середина осени, и ветер пробирал до костей. Зябко поёжившись, Ниэль сделала неуверенный шаг ближе к спасительному огню. Повеяло теплом, и ведьма, махнув на все сердечные заморочки, поспешила присесть возле него. Мёрзнуть как-то совсем не хотелось.
Ниэль хотела подобраться ближе к Фаэ, ибо возле неё по определению было теплее. Всё же, Огненная ведьма, у неё это в крови. Но два проворных гнома ухватили её за тонкие запястья и усадили между собой. Ведьму бросило в дрожь, щёки невольно приобрели розоватый цвет. Взглянув направо, Ниниэль столкнулась взглядом с карими глазами Кили, что оскалился в широченной улыбке. Девушку передёрнуло, и она резко повернула голову налево. Лучше бы она этого не делала. Лицо Фили было слишком близко. От него пахло потом и кровью, а ещё лесом и металлом. В городе магов ни у кого не было такого запаха. Чарующего, волнующего, но в тоже время отталкивающего.
Фили склонил голову чуть набок. Усы, заплетённые в косички, забавно дёрнулись, а бусины блеснули в отблесках костра. Ниэль словно зачарованная наблюдала за яркими бликами. Гном усмехнулся, довольный тем, что внимание ведьмы было приковано именно к нему, а не к младшему брату, как было в самом начале путешествия. За спиной Ниэль послышалось недовольное сопение. Фаэ приоткрыла один глаз, наблюдая за гномами и подругой.
«Вот непутёвые»
Следующие несколько дней Ниэль пыталась избегать братьев. Но получалось у неё это из ряда вон плохо. Они как назло оказывались рядом или же Фаэ всевозможными способами сплавляла подругу в общество братьев.
— Фаэ! — в который раз взвыла ведьма, повиснув на её шее во время привала. — Я так больше не могу-у!
Огненная ведьма ехидно захихикала, похлопав подругу по плечу.
— Крепись. Дальше будет только хуже. Поверь, уж я-то знаю.
— Мне от этого совсем не легче! — возмутилась девушка, шмыгнув носом. — Могла бы войти в моё положение!
— Не-е-е-ет, — с усмешкой протянула Фаэ. — Мне Торина хватает. С его-то королевскими замашками.
— Ну, ты и, — начала, было, девушка, как её прервал яростный выкрик Фили.
— Это не игры, Кили!
Обе девушки непонимающе переглянулись. Фаэ пожала плечами, изобразив на лице невинную растерянность. В её взгляде было что-то такое, что заставило ведьму занервничать.
— А я и не играю! — с жаром выпалил гном. — Она мне действительно нравится!
Послышался глухой удар, следом за которым обе девушки смогли различить разъярённый рык и грохот.
— Кажется, твои дерутся, — будничным тоном протянула Фаэ. Перепуганная Ниэль метнулась к опушке леса, откуда доносились яростные крики братьев и звуки борьбы. Наверное, никогда раньше Ниэль не бегала так быстро. Она перепрыгивала через овраги, с непривычной ловкостью избегала колючих лап елей, несколько раз даже сумела прокатиться на шишках, при этом, не потеряв равновесия. Удача явно сопутствовала ведьме. Но та не обратила внимания на небывалое везение. Все её мысли были заняты двумя глупыми гномами.
Она их не понимала. Совершенно. Её пугали их жгучие взгляды. Ей было неловко в их компании. Хотелось сбежать, забиться в тёмную пещеру и больше не выбираться на свет. Но в тоже время становилось так легко и спокойно, когда хоть один из них просто становился рядом. Абсолютное ощущение защищённости. Вот она, та самая скала, которая скроет тебя от невзгод, спрячет от неприятелей. Рядом с ними не нужно оглядываться назад, дрожать от страха.
Ниэль не понимала чувств, что толкали её вперёд, заставляли бежать к опушке леса на яростные крики Фили и Кили. Симпатия к мужчинам была чужда ей. Уважение — да. Но не симпатия. Ведь для неё всегда была только маленькая Фаэ, за которой нужно присматривать, защищать и учить. Лучший друг, рядом с которым не нужно было менять себя, задыхаться от учащённого сердцебиения. Ниэль никогда не интересовали отношения, любовь и прочая розовая канитель. Было ли тому причиной её увлечённость в книгах или же ей хватило наблюдений за подругой, что пролила немало слёз из-за любимого.
И теперь, когда ведьму поставили перед фактом, что она является объектом чьего-то воздыхания, она оказалась совершенно не готова. Не готова потерять стабильность, принадлежать кому-то ещё кроме самой себя, быть чьим-то смыслом. Это как минимум казалось ненормальным, невозможным…запретным.
Перепрыгнув через небольшой камешек, обогнув несколько деревьев, Ниэль выскочила на поляну, залитую солнечным светом. Она запыхалась и тяжело втягивала прохладный воздух, что казалось, будто наэлектризовался от напряжения. Рубашка сползла с одного плеча, оголяя молочную кожу, а рыжие пряди выбились из толстой косы. Голубые глаза девушки устремили испуганный взгляд на дерущихся братьев. Они валяли друг друга по земле, отвешивая не хилые удары. Кили, как-то изловчившись, обхватил брата ногами и пытался обхватить шею в удушающем жесте. Но Фили, извернувшись, сам накинул «петлю» на шею младшего. Оба пыхтели и ежесекундно рычали всевозможные ругательства на кхуздуле.
— Фили! Кили! — выкрикнула Ниэль, бросаясь разнимать гномов. Схватив за шиворот старшего, она потянула его на себя. — Прекратите немедленно!
Мужчины недовольно фыркая друг на друга, расцепились, подобно хищникам встали на ноги, кружа по поляне, смотря друг другу в глаза. Ведьма так и осталась сидеть на траве, сложив руки на коленях. Что делать теперь она решительно не знала. О причине драки она уже догадывалась и совершенно не была этому рада. Это всегда печально, когда братья дерутся между собой, особенно когда всё доходит до такого…
На скуле Фили наливался синяк. Его губы были разбиты, одежда выпачкана в грязи, а светлые волосы всклочены. Кили же пошатывался при ходьбе, хромая на правую ногу. Каштановые волосы рассыпались по плечам, больше не удерживаемые заколкой, которую он потерял во время драки. Левый глаз заливала кровь, сочащаяся из рассеченной брови. Одежда имела такое же плачевное состояние, как и у брата. Но оба гнома не замечали телесных повреждений. Всё внутри жгло. Ярость, ревность, любовь — всё перемешалось. Они понимали, что если не решат сейчас, не придут к соглашению никогда. Ни сил, ни духа не хватит.
— Фили, Кили, — осторожно позвала гномов девушка. В образовавшейся тишине её голос звучал слишком громко, слишком мягко и чарующе, что бы проигнорировать его. Мужчины взглянули на неё, снова про себя отмечая, насколько она красива. В золотых лучах солнца её рыжие волосы словно горели огнём. На молочно белом лице проступил румянец, а чуть пухлые губки дрожали, будто она пыталась сдержать рыдания. В голубых глазах было столько заботы волнения и смущения, что оба гнома невольно тяжело вздохнули. Не друг с другом им нужно было бороться, а с ней. Пытаться донести до неё, что они чувствуют, а не доказать первенство. Наверное, только сейчас братья начали понимать это.
Смущённая повышенным вниманием к своей персоне, Ниэль попыталась что-то сказать, но ничего кроме несуразного лепета не получилось. Девушка удручённо вздохнула. Что б эти сердечные заморочки!
Положение спас Фили:
— Не волнуйся, Ниэль. Мы всего лишь тренировались.
Кили спешно согласно закивал, натянуто улыбнувшись во все тридцать два зуба. Ведьма прищурилась, сканируя гномов пристальным взглядом. Но те обнялись как два старых друга. Хотя, от девушки не скрылось то, что Кили достаточно больно наступил брату на ногу, а второй в отместку дёрнул его за кончик уха.
— Ладно, — покачала головой ведьма, поднимаясь с травы и отряхивая штаны. — Пойдёмте к лагерю. Торин и Фаэ нас, наверное, потеряли.
— Ниэль! — поздним вечером того же дня, накинулась на подругу неугомонная Огненная ведьма. В руках она держала две пустые фляги, которые торжественно вручила девушке. Ниэль удивлённо взглянула сначала на фляги потом на усмехающуюся шатенку. Что-то в её улыбке было такого, что ведьма невольно напряглась. Ох, знала она этот озорной блеск. Опять замыслила что-то чертовка!
— Сходишь за водой? — невинно поинтересовалась Фаэ, склонив голову набок в умилительном жесте и заломив руки за спину. Ниэль оторопело уставилась на подругу.
— Что, сейчас?!
— Угу, — как маленький ребёнок пролепетала Огненная ведьма, — просто так пить хочется, а этот, — она мотнула головой в сторону Торина, что сидел у костра, — из своей попить не даёт. А мне идти за водой… Ну, ты сама понимаешь!
— Фаэ, — обречённо простонала Ниэль, решительно собираясь сказать «нет», но стоило ей только взглянуть на жалостливое выражение лица подруги, как «нет» само собой растворилось. — Балрог с тобой! — раздражённо рыкнула она на просиявшую девушку и спешно зашагала в сторону реки, которая была достаточно далеко от лагеря.
В кронах деревьев было темно. Лунный свет не просачивался сквозь ещё не опавшую листву, и девушка натыкалась на всё, что только было можно. Пару раз ветки больно резанули по щекам. Ниэль была готова поклясться, что на левой осталась царапина. Ноги заплетались в корнях, а от неестественной тишины становилось жутко. Оглядевшись по сторонам и не заметив никого, ведьма осторожно шагнула к кромке воды. Как такого берега не было. Лес будто рос из реки. В тёмных водах отражалась узкая полоска молодого месяца, звёзды приглушённо сияли на небосводе, так и, норовя погаснуть. Мир будто жил на последнем вздохе. Стоит только моргнуть, и ты окажешься в зыбкой тьме.
Ниэль поёжилась. Страх наполнял тело, но переборов себя девушка села на колени и склонилась над рекой. Отцепив от пояса фляги, она принялась заполнять их водой, про себя поминая не самыми ласковыми словами Фаэ. Где-то позади раздался шорох, и девушка испуганно обернулась, выронив ёмкость. Та с радостным бульканьем пошла ко дну.
— Что б тебя! — зашипела Ниэль. Лезть в воду ей совсем не хотелось. Было достаточно прохладно, а горная река обжигала леденящим холодом. Но ведь не возвращаться с одной флягой? Обречённо вздохнув, ведьма стянула с себя великоватые сапоги и штаны, которые великодушно отдал ей Бильбо. От вязаной кофты тоже пришлось избавиться (она просто не желала завязываться под грудью и намокала). Единственное, что осталось на девушке, спасая от пронизывающего ветра, — ситцевая мужская рубашка. Да и она не грела. Закатав рукава, завязав кончики под грудью и поправив на плечах, чтобы не съезжала, Ниэль опустила ноги в воду, тут же чуть не взвизгнув. Дрожь пробила тело, а кожа покрылась мурашками. Лодыжки сковал холод, и казалось, будто чьи-то когтистые лапы обвились вокруг них, подобно оковам.
Закусив нижнюю губу, ведьма, глубоко вдохнув и выдохнув, спрыгнула в воду.
Холод. Холод. Холод. Единственное, что ощущала Ниэль. Кровь отлила от головного мозга, каждое движение давалось с болью, а недавние порезы будто зудели. Идея достать флягу со дна стала казаться не такой уж правильной. Стуча зубами, ведьма вытащила руку из воды желая зацепиться ей за берег и поскорее выбраться наружу, но окоченевшие пальцы безвольно скользнули по траве. Девушка испуганно расширила глаза. Тело отказывалось слушаться, как и голос, который неожиданно пропал. Ни позвать помощь, ни выругаться вслух.
— Ниэль? — из тени деревьев вышел Фили. Он выглядел несколько озадачено с приподнятыми вверх светлыми бровями и чуть приоткрывшимся ртом. Из-за его спины показалось не менее удивлённое лицо Кили. — Тебе не кажется, что холодновато для купаний.
Ведьма смогла издать лишь нечленораздельное бормотание, которые гномы расценили за согласие.
— На счёт три, — Кили схватил девушку за одну руку, а Фили за другую.
— Три!
На берегу оказалось ещё холоднее, чем в воде. Ветер хлестал по обнаженной коже, пробирая до костей, мокрые волосы липли к шее, щекам, и начинали виться, что невероятно раздражало юную ведьму. Братья с нескрываемым умилением наблюдали за тем, как девушка потёрла руками плечи, разгоняя кровь, замялась на месте.
— Ты совсем замёрзла, — отчего-то охрипшим голосом заговорил Фили. Он расстегнул свой плащ и, подойдя к дрожащей ведьме, укутал её. Кили прищурился. Светловолосый гном склонился к самой шее Ниэль, обдав её горячим дыхание. Девушка прикрыла глаза, наслаждаясь спасительным жаром. Сильные руки гнома обхватили узкие плечи, прижимая её к себе в собственническом жесте. В другое время Ниэль бы смутилась, но она настолько замёрзла в ледяной воде, что смогла лишь подумать — нет ничего лучше, чем объятия гнома.
— Если тебя не согреть ты заболеешь, — шепнул ей в самое ухо Фили, задевая мягкими влажными губами мочку уха. Смысл сказанного не сразу дошёл до застопорившегося разума ведьмы, а когда дошёл, было уже поздно. Гном повалил девушку на траву, впиваясь в её посиневшие губки своими разбитыми губами. Грубые ладони проскользнули под ткань плаща, поглаживая бёдра, обжигая кожу. Фили был неестественно горяч, будто у него поднялась температура. Или это Ниэль настолько замёрзла?
Его влажные поцелуи переместились на шею, оставляя на молочно белой коже алеющие засосы. Ведьма прерывисто вздохнула, прикрыв на мгновения глаза. Ощущения фейерверками взрывались внутри. Это было что-то запредельное, слишком яркое. Не знавшая прикосновений мужчин, Ниэль не могла не поддаться искушению. Слишком приятно это было.
Фили стянул с себя рубаху, оголившись по пояс. Лунный свет скользил по его телу, мышцы напрягались под кожей, будто мужчина готовился к прыжку. Ниэль тяжело сглотнула. Её руки сами собой потянулись вверх, скользя холодными пальчиками по плоскому животу, груди, подбираясь к плечам. Гном, опьянённый близостью девушки, склонился над ней подобно хищнику над добычей, — запечатлел на её губах поцелуй-укус.
Он легко принял сидячее положение, увлекая ведьму к себе на колени. Плащ соскользнул с девичьих плеч, но замёрзнуть ей не дали. Со спины к Ниэль прижался Кили. Он перебросил её рыжие волосы на одно плечо, оголив другое, тут же припав к нему губами. Пальцы у него были не такими грубыми, как у брата, даже наоборот. Отчего-то казались мягче. Они невинно прочертили линию от узла рубашки к самому низу живота, поглаживая вдоль линии трусиков. Тело девушки пробила дрожь, смешанная с предвкушением. Первый стон сорвался с губ.
Фили прерывисто вздохнул, взглянув на раскрасневшееся лицо ведьмы одурманенным взглядом.
— Это услада для моих ушей, — сбивчиво пробормотал Кили, прикусив нежную кожу шеи. Ниэль тихо охнула, изогнувшись, подавшись вперёд к Фили и запрокинув голову, укладывая её на плечо Кили. От гномов исходил нестерпимый жар, который будто коконом охватывал девушку, согревая и разжигая желание.
Фили нетерпеливо потянул за кончики рубашки, развязывая её. Ладони Кили тут же накрыли упругие груди, зажимая между пальцами розовые бусинки сосков. Ниэль издала полувсхлип. Смутившись своей несдержанности, она прижала к раскрасневшимся от поцелуев губам указательный палец, закусив его. То, что с ней делали братья, она понимала смутно.
Кили потёрся кончиком носа в ямочке за ухом, вызывая томную дрожь. Ведьма приглушённо застонала, а гном, казалось, был только рад этому. Фили откинулся назад, наблюдая за братом и девушкой. Ему ещё никогда не доводилось наблюдать за ласками между мужчиной и женщиной. И теперь смотря, как его брат нежно касается сосков, целует ведьму за ушком, иногда покусывая мочку, и как девушка томно стонет, дрожа в руках Кили — он чувствовал возбуждение. Настолько сильное, что ни одна гномка побывавшая в его постели не могла затмить этого чувства. Он желал Ниэль.
Её кожа была нежная, пахла травой и цветами. Она абсолютно отличалась от гномок. Тонкая талия, округлые бёдра, небольшая грудь. А голос. Её стоны опьяняли, манили, возбуждали. Гномки так не могли.
Фили снова впился в губы Ниэль, проникая в её ротик своим шустрым языком. Девушка неуверенно ответила на его порыв, положила руки на широкие плечи. Ладони Кили соскользнули с её груди, вызывая недовольный стон со стороны девушки, не спеша пробежались по рёбрам, талии, к мокрой ткани. Поддев её пальцами, гном стянул трусики с округлых ягодиц. Его дыхание окончательно сбилось. Ладонь накрыла лобок и Ниэль издала испуганный стон, который тут же был задушен губами Фили. Её промежность была влажной, половые губки — мягкими. Кили не смог удержаться от соблазна, он был слишком велик.
Ощущение грубых пальцев поглаживающих промежность было необычно, но так приятно для юной ведьмы. Первым же порывом было вырваться, она заёрзала на месте, касаясь ягодицами штанов Кили, что зарычал сквозь сцепленные зубы. Гном будто наказывая, толкнул палец в жаркое лоно. Голубые глаза девушки расширились, она испугано взвизгнула, сильнее цепляясь за мужественные плечи Фили, что теперь был занят её ключицами. Он, то целовал их, опускаясь чуть ниже к груди, то дразня, поднимался вверх по шее, задевая огрубевшими подушечками пальцев соски. Кили медленно двинул пальцами, повторяя ещё и ещё, доводя Ниэль до сумасшествия. Она больше не могла сдерживаться, это было слишком. Изо рта вместе со стонами вырывался сизый пар, расплываясь в ночном воздухе.
Фили нетерпеливо стянул с себя штаны, Кили приподнял ведьму за бёдра, помогая брату. Горячий кончик скользнул между половыми губками, дразня, подготавливая к чему-то большему, чем просто ласки и заигрывания.
— Фили, — тихо шепнула Ниниэль. Её губы дрожали, взгляд голубых глаз был мутным, одурманенным, таким же, как и у принцев.
— Не бойся, — обдал горячим дыханием её ушко Кили. — Больно не будет.
Чтобы не говорил Кили, а было больно. Фили хоть и пытался быть нежным, аккуратным, но терять невинность всегда больно. Ниэль громко вскрикнула, оцарапав плечи гнома острыми ноготками. Кили нежно гладил её по животу, сжимал грудь, отвлекая на другие ощущение. Девушка издала всхлип, и Фили толкнулся снова, доставляя нестерпимую боль, граничащую с садистским наслаждением.
— О, Ауле, — прорычал гном. — Как узко.
По лицу мужчины скользнула судорога. Лоно Ниэль сжимало его слишком туго, и было таким жарким, приятным. Он не мог сдержаться, да и не хотел. Движения его были резкими, грубыми. Ведьма извивалась, вскрикивала, будто в бреду повторяя имена Кили и Фили. На её бёдрах уже наливались синяки от крепкой хватки светловолосого гнома, истерзанная кожа шеи, ключиц, плеч горела. Впрочем, как и всё тело.
Кили схватил её за подбородок, поворачивая голову в свою сторону, впервые поцеловал в губы, приглушая несдержанный стон. Его губы были мягкими, чуть потрескавшимися. Целовал он хоть и страстно, но невероятно нежно.
Тугой узел внизу живота, будто задрожал, а вместе с ним и Ниэль. Поняв, что девушка близка к разрядке, Фили сжал её в своих объятиях так сильно, что казалось, вот-вот сломает все кости, принялся вбиваться в неё с ещё большей силой, доставая кончиком до самой матки.
— Фили, Фили, — сбивчиво стонала девушка, изгибаясь, её руки царапали сильную мужскую спину, ноги обвили его бёдра, позволяя гному проникать глубже. Мужчина издал глухой рык, с которым в последний раз проник в тело Ниэль, замер. Тепло разлилось по телу. Глаза девушки закатились под веки, она ослабшая, откинулась на грудь Кили, чувствуя негу во всём теле. Фили лбом прижался к её плечу, восстанавливая сбившееся дыхание.
В ночном воздухе повисла тишина, нарушаемая лишь хриплым дыханием. Троице казалось, что в чаще до сих пор звучат отголоски стонов и рычания. Прохладный воздух остужал кожу. Но над гномами и девушкой всё ещё витало напряжение.
Фили осторожно вышел из Ниэль, взглянул ей за спину. Кили выглядел измучено. Его выдержке можно было только позавидовать. Ведьма тоже оглянулась на молодого гнома. Тот несколько смущённо отвёл глаза, но услышав нерешительное бормотание Ниэль, положил ладони на её бёдра. Под его натиском девушка опустилась на четвереньки, выгибаясь в позвоночнике, расставляя ноги на ширине плеч. Кили вошёл в податливое лоно, срывая с искусанных губ рыжеволосой ведьмы новый стон, посвящённый только ему одному. А Фили отполз к дереву.
«Чертовка…» — с усмешкой подумал гном, облизывая кровоточащие губы.