Пожалуй, это любовь

Йен возвращался после поздней смены, наслаждаясь прохладой августовской ночи. Приблизившись к дому, он увидел одинокую фигурку, съёжившуюся на крыльце. «Опять Карлу не спится. Совсем заскучал без этой своей военной школы», — подумал парень и крикнул: — Что, старик, решил на звёзды посмотреть? От этого крика фигурка внезапно вскочила на ноги и собралась броситься наутёк, но, взглянув на Йена, почему-то передумала. Приблизившись, Галлагер с удивлением узнал в ночном госте парня, которого не далее как сегодня днём видел в центре у Тревора. Тогда подросток выглядел отчаявшимся, но Тревор заявил, что ничем не может ему помочь, сославшись на то, что приют переполнен. Тогда Йен, сам не понимая, почему он вдруг так проникся жалостью к какому-то очередному малолетнему преступнику, наркоману или кому там ещё, написал на бумажке свой адрес и протянул его парню со словами: «Возьми, вдруг пригодится. Если что понадобится, заходи в любое время суток, не стесняйся». «Малолетний преступник» вытаращился на нежданного благодетеля, однако взял бумажку, после чего скрылся в неизвестном направлении. Сразу после этого Тревор набросился на своего парня: — Галлагер, ты вообще понимаешь, что творишь? Это же Микки Милкович, он заявится к вам домой посреди ночи и всех ваших к чертям прирежет! — Этот-то? Да ты гонишь! Посмотри на его лицо, это же забитый напуганный малыш. А ты просто боишься, что он составит тебе конкуренцию, верно? — Да пошёл ты, Галлагер, я же за тебя переживаю, — обиженно произнёс Тревор. — А я переживаю за подростков, попавших в беду. И я найду этому Микки дом, уж можешь мне поверить. Сейчас, увидев Микки Милковича на пороге своего дома, Йен в первую секунду вспомнил о предупреждении Тревора и собрался как следует отделать непрошеного гостя. Однако он тут же спохватился, что сам обещал мальчишке помощь в любое время дня и ночи, значит, теперь пути назад уже не было. Йен посмотрел в глаза Микки, испуганные, смотрящие на него с ожиданием и надеждой, взял себя в руки, устало улыбнулся и сказал: — Привет, Микки. Пойдём внутрь, ты, наверное, замёрз. Сейчас всё мне расскажешь. Они прошли в кухню. Галлагер предложил гостю сесть на диван, на который тот тут же повалился без сил. Йен пошёл хлопотать над поздним ужином для Микки. Сейчас он укутает этого бедного малыша тёпленьким пледиком, угостит вкусным горячим чаем с печеньками, даст успокоительного и, если потребуется, будет выслушивать то, что накопилось у парня на душе, всю ночь напролёт. И как только у Тревора язык повернулся говорить такие ужасы про этого милашку? Через несколько минут Галлагер, чуть ли не светящийся от переполняющих его нежности и заботы, вернулся к гостю с пледом и вкусняшками. Однако тот уже спал как убитый, прижавшись к спинке дивана, как будто боялся, что за ним придёт серенький волчок. Йен тяжело вздохнул. Немного обидно, что он не сможет получить мгновенную награду за свои труды в виде благодарного и счастливого блеска в глазах подростка. Но, в конце концов, главное, что Микки проведёт ночь в безопасном и тихом месте… Хотя стоп, тишиной дом Галлагеров никогда не отличался. Ну да ладно, здесь Милковича хотя бы не настигнет то, что заставило его прийти посреди ночи к едва знакомому медбрату. С такими мыслями Йен оставил еду на столике у дивана, бережно закутал парня пледом и ушёл наверх, отсыпаться после непростого во всех смыслах дня. Йену снилось, что он в очередной раз проводит ночь вместе с Тревором. Парни бросили жребий, и Галлагеру выпало быть сверху. Тут обычно спокойный Тревор взорвался: — За идиота меня держишь? Считаешь, я не вижу, что ты только и думаешь о том, как бы найти себе кого-нибудь, кого можно будет всегда трахать самому, без всякой жеребьёвки? Я сразу понял, зачем ты дал этому Милковичу свой адрес. Жди-жди, так он к тебе и побежит! Вместо ответа Йен повалил парня на кровать и… проснулся. Тут он обнаружил, что действительно вцепился в кого-то, лежащего рядом с ним. Стоп, он же лёг спать один. Таинственным образом появившийся человек заворочался, просыпаясь, и Галлагер вновь увидел испуганный взгляд не по возрасту серьёзных глаз Микки. — Слушай, — начал мальчишка, опережая вопрос Йена, и замялся, поняв, что так и не узнал имени доброго самаритянина. — Йен, — подсказал тот. — Йен, не пойми меня неправильно, мне стало страшно и одиноко там, внизу, и я подумал, ты не будешь против… Прости, если напугал. — Ничего, всё в порядке, продолжай. Ты так и не рассказал, почему пришёл ко мне. — А, да тут особо нечего рассказывать. Я много лет скрывал от отца, что я гей, но сегодня утром он проснулся раньше обычного и увидел из окна, как я целую своего парня. Отец выбежал из дома с дубинкой и угрожал убить нас обоих. Майк сразу удрал, он всегда был быстрым, не то что я. А мне туго пришлось, но потом я всё же вырубил старика и побежал куда глаза глядят. К счастью, вспомнил про центр твоего дружка, давно о нём наслышан. Охренел, когда ты дал свой адрес, сначала подумал, что ты в сговоре с моим отцом, поэтому даже не поблагодарил, уж не обижайся. Вечером попробовал заглянуть к Майку, но он меня послал, сказав, что между нами всё кончено. Тогда я понял, что терять уже нечего, и пошёл сюда. Йен внимательно слушал эту ужасную историю. Он вдруг понял, что раньше был страшным эгоистом и старался выбрасывать из головы любые мысли о том, что кто-то совсем рядом, возможно, живёт гораздо хуже, чем Галлагеры, и нуждается в их помощи. Ему очень хотелось прижать Микки к себе, погладить по голове, чтобы дать понять, что мальчик теперь не один, никогда не будет один. Но парень боялся, что и без того перепуганный подросток может расценить эти проявления заботы как домогательства, поэтому сдерживал порывы нежности. Ещё он ощутил подступающую ненависть к Тревору, который даже не попытался ничего сделать, чтобы помочь этому несчастному. А вместе с ненавистью какое-то другое чувство… Желание всегда быть рядом с Милковичем, не давать его в обиду, видеть в этих выразительных глазах не страх, а счастье. Да, пожалуй, это любовь. Когда Микки закончил, Йен произнёс, стараясь, чтобы его голос звучал как можно мягче: — Поверь, Микки, ты правильно сделал, что пришёл ко мне. Сегодня, когда ты убежал, я обещал Тревору, что найду для тебя дом. И я нашёл его. Здесь ты всегда можешь чувствовать себя в безопасности, клянусь. Микки просиял: — Что, правда? Но ты ведь вроде не особо богатый, чтобы заниматься благотворительностью. Вряд ли потянешь такую обузу, как я. — Богатство здесь ни при чём. Просто я подарил тебе надежду. И дал слово Тревору. — «А ещё я тебя люблю», — добавил он мысленно. — Пожалуй, в будущем придётся быть осмотрительнее, а то и впрямь на вас всех еды не напасёшься. А сейчас спи. И пусть тебе не снятся кошмары, а то ещё ненароком убьёшь меня. — Тут Йен ухмыльнулся, вспомнив небылицы Тревора о том, что Микки их всех ночью прирежет. — Йен, а можно тебя кое о чём попросить? — Конечно, валяй. — Ты не обнимешь меня? А то всего колотит, как в лихорадке, может, хоть от этого успокоюсь немного. Вместо ответа Галлагер крепко прижал мальчишку к себе. Завтра ему надо будет как-то рассказать Тревору, что дом, который он нашёл для Милковича, — это его собственный дом. И что между ними всё кончено. А ещё признаться в любви этому пареньку, с которым они сейчас лежат в обнимку. Но всё это будет завтра, а сейчас Йен видит сон, в котором увозит своего малыша Микки в Мексику. Туда, где тому точно никто не будет угрожать.