О том, как правильно выбирать охотничьи угодья

      Рассвет двух солнц вспыхнул багряными красками и расплескался по безоблачному небу, где еще недавно в бездонной черной выси водили магические хороводы незнакомые созвездия. Спокойный океан обнимал островок своими нежно мерцающими теплыми водами, волны тихо шуршали, прикасаясь к сонному берегу и перебирая крупный известковый песок. Робко вскрикнула какая-то спозаранку вылетевшая на промысел крылатая тварь и пронеслась стремительно над верхушками деревьев, через мгновение растворившись в алых лучах. А потом снова воцарилась блаженная тишь.       Кошмар потянулся, одновременно переворачиваясь на спину и лениво загребая остывший песок руками, сладко зевнул во всю необъятную ширину своей клыкастой пасти и сощурился на оранжевые, точно диковинные фрукты, светила, висящие над водой: одно большое и жаркое, другое поменьше и побледнее. Спать на земле было немного непривычно, однако местная тонкоствольная растительность не оставляла иного шанса. Поглядев на умиротворяющий пейзаж с минуту, самец потянулся еще раз, прогнувшись в затекшей пояснице, и вновь перевалился на живот, поднимаясь на локтях и с интересом осматривая побережье.       Напарник, как того и следовало ожидать, все еще беспробудно дрых. Угнездившись неподалеку в центре неглубокой ямки, Сумрак по свойственному ему обыкновению свернулся в три погибели, практически уткнувшись носом в собственные колени и подобрав под себя руки. Ишь, даже от холода не просыпается…       Сын Броска встал и вытряс из гривы песок, после чего не спеша приблизился к товарищу и внимательно поглядел на него сверху вниз, раздумывая над тем, что бы такое сотворить: просто растолкать собрата, или аккуратно, чтобы не разбудить, нагрести ему в приоткрытые жвала известковой крошки, или так и быть уж не трогать сегодня…       Вот Кошмар склонился и всмотрелся. Ага, проклятый хитрец, оказывается, подстелил под себя греющую сеть, потому и продолжал почивать сном праведника. Нет, пожалуй, испробовать песка он все-таки заслужил.       Удовлетворенно фыркая, Сумрак вылез из воды и мокрым плюхнулся на берег, подставляя потемневшую от влаги спину палящим солнцам. Из всей одежды на нем присутствовали только знаки отличия, которые воины снимали лишь в двух случаях: во время помещения в гибернационную капсулу (и то лишь по настоятельному требованию медиков) и при понижении в ранге. Воин не боялся, что море унесет драгоценные кольца, ибо каждое из них прочно фиксировалось на гриве за счет адаптивного внутреннего слоя. А самые важные знаки, такие как принадлежность к клану, число побед и особые заслуги, дополнительно крепились традиционным способом: при помощи поперечного стержня, пронзающего несущий кольцо отросток насквозь — потерять их можно было, разве что, лишь с куском гривы.       Кошмарик выплыл чуть позже, как всегда, дожевывая какую-то мимоходом пойманную чешуйчатую мелочь с плавниками. Сегодня друзья обследовали риф. Хотя, больше здесь подходило слово «прогулка». Оставив дыхательные приборы и все обмундирование на челноке, надежно замаскированном среди зарослей, они полтора часа, точно беззаботные мальки, ныряли голышом и шарились на смехотворной глубине, где среди беспрепятственно проникающих сквозь прозрачную водную толщу солнечных лучей нежились потрясающие по своему великолепию и невероятные по пестроте морские сады. Здесь не было достойной добычи, зато было на что посмотреть и чем подкрепиться. Глаза, правда, пощипывало от соли, но потерпеть ради удовольствия поплескаться на мелководье, ощущая на коже шелковистые касания теплого течения, а во рту непередаваемый йодисто-растительный привкус, несомненно, стоило. Из плюсов было также и то, что Сумрак, наконец, отмок и долинял — с рубцов и восстановленных участков шкуры верхний роговой слой сходил особенно неохотно.       Усевшись на песок рядом с млеющим от полуденного зноя сородичем, Кошмар с явным усилием затолкал в себя при помощи жвал остатки обеда и, сыто жмурясь, тоже растекся по белой сыпучей поверхности. Сумрак повернул голову в его сторону и на мгновение приоткрыл глаз. Выглядящая сейчас почти черной, шкура сына Броска еще сочилась водой, но сохла и разогревалась практически мгновенно, напитываясь светящимися термическими оттенками, окутывающими тело полупрозрачным перетекающим покровом. Кошмарик, зажмурившись и довольно урча, елозил в песке, пытаясь устроится поудобней. Заворчав в тон, Сумрак отпихнул от себя назойливо льнущего ближе кровного брата и откинулся на спину, позволяя солнцу ласкать набитое брюхо. Тут водились довольно вкусные плывуны, и друзья наелись ими до отвала. Особенно, Кошмарик, у которого, кажется, чувство насыщения как параметр в принципе отсутствовало. Сейчас в талии сын Броска был даже шире, чем в плечах. «И все равно ты останешься мелким, сколь не жри», — про себя усмехнулся сын Грозы. Кошмар недовольно отодвинулся и затих, сосредоточившись на вбирании тепла.       Еще год назад этот атолл был бы в единоличном пользовании Сумрака, однако теперь все изменилось раз и навсегда. Сын Броска ворвался в его размеренную одинокую жизнь и навел в ней развеселый сумбур, сломав привычные устои подобно эдакому мини-урагану, не смертельному, но досадному. Иногда Кошмарик откровенно бесил, то и дело огребая от старшего товарища по шее, однако терпимость Сумрака к его выходкам имела необъяснимое свойство неуклонно со временем возрастать. С момента их договора минуло полтора года, и год прошел после их невероятного совместного испытания, сблизившего напарников больше, чем обычно сближают десятки обычных общих Охот. Теперь же Сумрак с изумлением осознавал, что без Кошмарика его жизнь уже не будет полной. Это непонятное, противоречивое создание… Не менее противоречивое, чем он сам, хотя и в несколько ином ключе. Нет, Кошмар не имел обыкновения предаваться самокопанию и не мучился извечной проблемой выбора, что так часто посещала сына Грозы, однако просто поражал своей находчивостью в критических ситуациях при абсолютной безалаберности в ситуациях рядовых. Таким образом, в моменты, когда дело принимало совсем дрянной оборот, Сумрак доверялся ему без тени сомнения, но в повседневности за ним был только глаз да глаз. Иногда последний факт утомлял, однако следовало, наконец, признаться себе в том, что без Кошмарика под боком теперь стало бы совсем неуютно и тоскливо.       Короче говоря, сын Грозы уже вполне свыкся с тем, что без напарника он теперь почти никуда, и принимал это как должное. А вот к перспективе разрастания компании все еще относился с немалой тревогой. Со следующего года к нему грозились присоединиться Гром, Вопль и Броня. Сейчас они штурмовали небольшие ульи Священной Дичи, доказывая свою доблесть на первой Большой Охоте, а дальше вполне могли попробовать и что-то более серьезное. Ага, для них-то было «попробовать что-то серьезное», а для Сумрака это значило следить еще за тремя несмышлеными малолетками, дабы сами не прыгнули хищным тварям в когти. Конечно, Кодекс гласил: «На Охоте каждый сам за себя», но воин уже понял, что в присутствии Кошмара это правило не работает от слова совсем. А младшие негодяи, в том-то и дело, просекли это и старательно переняли данную тактику поведения, совершенно не позволяя Сумраку отбрыкаться от своего внимания и заставляя его врожденное чувство ответственности расцветать буйным цветом.       Впрочем, до этого следовало еще дожить… А пока можно было еще немного понаслаждаться относительным покоем.       Став от жары совсем сухим и белесым, Сумрак нехотя поднялся и проследовал в тень деревьев. Задремавший напарник пробудился от его шагов и, повалявшись еще пару минут, тоже пришел к выводу, что действительно становится слишком уж жарко — светила стояли в самом зените, нагрев прибрежные воды до ослепительной желтизны, а песок и вовсе раскалив до такого состояния, что он начал чуть слышно потрескивать. Кошмар встал и отправился за собратом. Дойдя до зарослей, он обнаружил, что Сумрак уже вовсю хозяйничает в шатких кронах.       — Что, много там наспело? — осведомился Кошмар, выжидающе поглядев вверх.       — От жажды не помрем, — донеслось из-за шелестящей лиственной завесы, и, словно в подтверждение, вниз полетело три крупных округлых плода с бугристой коричневой кожурой. Один едва не угодил младшему воину в лоб, но реакция не подвела, позволив самцу вовремя поймать фрукт рукой. Кошмар поднес его к носу и запыхтел, принюхиваясь, а затем слегка сдавил, проверяя степень зрелости. Мякоть под кожурой упруго спружинила — нормально.       Сумрак показался спустя минуту. Спрыгнув на землю, он впился жвалами в такой же фрукт и запрокинул голову, позволяя сладковатому водянистому соку стекать по ротовым придаткам прямо в пасть. Кошмар последовал его примеру, в очередной раз мысленно поразившись, насколько же на этом острове все отлично предусмотрено для комфортной жизни.       Усевшись под деревьями, самцы принялись неспешно потягивать из плодов прохладную влагу со слабым терпким ароматом. Боги, как же тут все-таки было хорошо…       — Умеешь ты места выбирать… — заметил Кошмар, вдоволь напившись и прицельно запустив бесполезным теперь фруктом в кусты. Правда, в его голосе проскользнула некоторая нерешительность, которую Сумрак тотчас же уловил.       — Ты чем-то не доволен? — изумился сын Грозы.       — Да нет, просто мы уже пятый день ничего не делаем…       Сумрак неожиданно расстрекотался, выразительно мотнув головой.       — Что я слышу? Кто-то беспокоится об Охоте? Кто-то, чей девиз, если мне память не изменяет, звучал как «не парься»?       — Я беспокоюсь, что ты о ней не беспокоишься! — уязвленно рыкнул Кошмар и отвернулся. Сумрак добродушно двинул ему в плечо.       — Ты с чего так решил? Все под контролем. Мы специально прилетели пораньше. Миграция зубастых начнется через двое-трое суток, вот тогда и повеселимся. А пока считай, что мы выслеживаем дичь. В Кодексе не сказано, что ее нельзя выслеживать, валяясь на пляже. Так что отдыхай, пока есть время — дальше уже некогда будет расслабляться.       О, Кошмарик даже помыслить не мог, с чем они на сей раз связались. Подводная охота на планете, чья поверхность представляла собой сплошной океан, сулила много сложностей. Обманчивая безмятежность этого райского уголка таила за собой истинные ужасы морских глубин. Здесь, на одном из немногих имеющихся островков суши, образованном вышедшим на поверхность рифом, было относительно безопасно (но только не в шторм), на мелководье зубастые монстры также не заглядывали — не влезали просто, а вот дальше… А, что было дальше, предстояло выяснить через несколько дней. Сумрак и сам, если честно, никогда прежде не охотился на что-то действительно серьезное под водой. Разумно ли было тянуть сюда за собой Кошмарика? Возможно, не вполне… Однако, тот все равно бы поперся следом. Кроме того, у напарников с некоторых пор не оставалось альтернативы: сложность добычи теперь следовало повышать. Очень быстро и резко повышать…       — Хорошо, уговорил, — милостиво согласился Кошмар. Не заставляя себя дважды упрашивать, он блаженно растянулся, раскинув конечности, и принялся непринужденно почесывать когтями клоакальную щель, куда, видимо, набилось песку. Любые сомнения отпускали сына Броска на удивление легко.       Еще один неторопливый день близился к концу. Над водой в жарком мареве плыл дивной красоты двойной закат, утопающий в дымно-фиолетовых облаках. Сквозь прощальное зарево уходящих за горизонт светил уже робко проглядывали первые звезды. Влажный морской воздух приятно холодил отменно прожаренную на солнце шкуру.       Уставший от безделья Сумрак заканчивал плести гамак между двух наиболее основательных стволов. Сын Грозы в очередной раз проявил свою фирменную изобретательность, изготовив подвесное ложе из простой, не режущей ловчей сети и волокнистых стеблей какой-то растительности. Свои обогревающие элементы он равномерно распределил внутри гамака и сейчас прикрывал их шуршащим покрывалом из высохших водорослей. Очевидно, охотнику все-таки надоело каждое утро просыпаться с полной пастью песка. Ха, он, что, думал, будто напарник другого способа подшутить не найдет? Наивный. Хотя…       — Сплетешь мне тоже? — нагло поинтересовался Кошмар. Все это время он краем глаза наблюдал за напарником, вынашивая коварные замыслы и от нечего делать раскачиваясь на фигурно сломанном деревце, скрип которого уже доводил Сумрака до белого каления.       — Вот прямо сейчас, — саркастично пообещал сын Грозы, не оборачиваясь.       — Ну… Тогда ты не оставляешь мне выбора: придется отвоевать у тебя этот гамак, — сын Броска развел руками, подчеркивая собственное бессилие перед ситуацией.       Сумрак замер на миг, а потом медленно повернулся, сверкнув исподлобья янтарным глазом, поймавшим последний отблеск вечерней зари. И его жвала начали злорадно расходиться в усмешке.       — Я тоже думаю, что тренировка в закатных лучах — отличное завершение для такого великолепного дня, — проурчал он, принимаясь угрожающе надвигаться.       — Вот же ж эстет хренов… — вздохнул сын Броска, уже прекрасно понимая, что гамак ему так и так не светит.