12 (или около того) подвигов Дэдпула

Жопа. Огромная беспросветная как моя жизнь жопа. О чем я? О своей личной жизни. Нет, не смейтесь, я серьезно. Какая личная жизнь может быть у чувака с лицом авокадо да еще после смерти самой прекрасной девчонки на свете, с которой он хотел детей? Бинго! Никакой. А все потому, что у кого-то язык длиннее, чем член (это я на себя намекаю). Почему на мне сомбреро, а в руках укулеле, на которой я даже играть не умею? Стоп-стоп-стоп, вы задаете слишком много вопросов. Я расскажу обо всем по порядку. Четыре дня назад — Знаешь, Домино, у меня вот есть два вопроса, — скучающим тоном начал я, и латиноамериканский одуванчик тряхнул своей шевелюрой в мою сторону. — Во-первых, какой оригинал назвал тебя Домино? И во-вторых, что ты думаешь о неполных семьях? — Во-первых, не твоё дело, — ответили мне сразу. — А во-вторых, мне-то откуда знать? У меня никогда не было нормальной семьи. — Удел многих супергероев, — киваю я, — заезженное клише. Домино засияла как зализанные до блеска яйца моего кота Чарли. Как же я скучаю по нему. — То есть ты все-таки признаешь, что удача — это суперсила? — Это просто сила. Без приставки «супер». — Да ладно тебе. — Окей, — сдался я, — называй это как хочешь, кудряшка. — Что с тобой? Ты сегодня как в воду опущенный ходишь. Вопросы странные задаешь. — Тяжела отцовская доля, — ответил я, выкрутив настройки трагичности голоса на максимум. — Отцовская доля? Ты про Рассела? Он уже почти взрослый, и ты спас его всего пару недель назад! -… и уже ощутил всю тяжесть ответственности! — Что ж, если тебе важно мое мнение, то… конечно лучше, когда ребенок воспитывается в полной семье. Это именно то, что я хотел услышать! — Я был отцом-одиночкой всего две недели и за это время успел все хорошо обдумать. И раз уж наши мнения тут совпали, пора мне перестать быть отцом-одиночкой! — радостно выдаю я. — Отправь анкету на сайт знакомств. «Наемный убийца с кучей вредных привычек познакомится с мамой для своего приемного сына-мутанта. В еде неприхотлив, ибо бессмертен». — Мне не нужен кто попало! Дурной пример у мальчонки уже есть, — тут я гордо тычу себя пальцем в грудь. — Ему нужен хороший родитель. Который будет примером для подражания. — Что ж, смысл в этом есть, — выдохнула кудряшка Сью. -… кто-то, кто не пренебрегает правилами, — продолжаю я. — Угу… -…кто-то благородный. — О’кей, — отвлеченно кивает она. Она вообще меня слушает? -… кто-то, кто сиял бы на фоне его серого прошлого, полного страданий. — Ну… — протягивает Домино. -… сиял буквально! — намекаю я, глядя ей через плечо и расплываюсь в улыбке, хотя она этого не видит, ведь я в маске. Кажется до нее начинает доходить, потому что она оборачивается как раз в тот момент, когда солнце отражается в безупречном стальном бицепсе вышедшего полить цветочки Колосса. — Да иди ты! — только и может выдавить она. Трепет моего сердца стаей бабочек проносится по моему желудку (хотя может тот сэндвич просто был просроченный) и отражается в моем голосе. Я, чуть дыша, говорю: — Ты только глянь на него. Солнышко мое… — Ты с ума сошел. — О да. И знаешь, я впервые не хочу идти напролом. Колосс — натура тонкая, к вопросу нужно подойти максимально деликатно, — лицо Домино выражает эмоцию «какого хрена ты мне сейчас это вообще рассказываешь». — Надо бы перетереть с тем, кто проводит с моим стальным гигантом больше времени. А это может быть только… А вот тут представьте, типа как в кино — вжух! — и кадр меняется. — Сверхзвуковая боего…ну в пень! Я вынесу себе мозги, если ты не назовешь мне свое нормальное имя. — Валяй, но не забудь потом убрать за собой, — говорит она даже не оборачиваясь. Никакого почтения к старшим! — Ты ведь знаешь, где швабра? Буду потом тыкать в нее пальцем и говорить Расселу, каким не надо быть. — Да у тебя каменюка вместо сердца! Здоровенный такой булыжник! И как эта милашка только согласилась с тобой встречаться? Привет, Юкио. Сверхзвуковой гот показывает мне средний палец. Может, она считает это жестом приветствия? — Привееееет! — протягивает японочка радостно ровно с той же интонацией, что и предыдущие наши десяток встреч. Эта Барби жутковатая. — Зачем пришел? — спрашивает боеголовка уныло, и я сразу понимаю, что чему-то помешал. Я киваю в сторону двери. До нее не доходит. Я киваю сильнее. Она вопросительно пялится на меня. Трясу головой так, что едва не ломаю себе шею. — Ты… наедине поговорить хочешь? — Святые небеса! — вздеваю я руки к небу. — Ты вообще знаешь, что такое конспирация?! — Ты тупой? От кого тебе здесь скрываться? Молча хватаю ее за руку и тащу за дверь. — Ну и о чем ты хотел поговорить? — О Колоссе. — А что с ним? — С ним все прекрасно. Ты знаешь его лучше всех, и сейчас поделишься со мной всей полезной информацией. Как с другом. — С чего вдруг? — недоверчиво спрашивает боеголовка. Подарю ей футболку с принтом «Подозревака». — Я хочу, чтобы он стал отцом моего ребенка! — Ты беремен? — Нет, хотя меня и тошнит. — Точно сэндвич виноват. — Я про Рассела. — Слушай, — серьезно отвечает она, как какой-нибудь киношный шериф, — что бы ты там не задумал, оставь Колосса в покое. — Но у меня благородные намерения! — В жопу их засунь, — отрезает она. — Ты и так доставил ему кучу проблем. -…и я жажду исправить это! — Нет. — Пожалуйста? — Не-а. Умоляюще складываю руки. — Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! — Отвянь. — Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! Чтобы не утомлять вас пустыми диалогами просто скажу, что еще никогда в жизни я не говорил столько вежливых слов подряд. Да, технически, это одно слово, зато я повторил его раз шестьсот! Я таскался за ней по всему особняку, провожал даже в сортир. Наконец, под вечер она сдалась. Не зря говорят — волшебное слово! Я иду, Хоггвартс! — Что ты хочешь знать? — почти выкрикивает она мне в лицо. — Все. Любимый цвет, музыку, чем он живет. Какого размера носит трусы. Хотя откуда тебе это знать. — Ладно, — сдается она. — Но потом ты от меня отстанешь. — Слово скаута! — Ты был скаутом? — Нет. — И только попробуй его обидеть. Я размажу тебя по местности так, что месяц регенерировать будешь. — У-у, теперь я понял, что в тебе Юкио нашла. Когда ты угрожаешь, ты просто милаха. — Он родом из России. Там все еще живут его родители, насколько я знаю. Зовут Петр, хотя я не слышала, чтобы его кто-то так называл. Боеголовка замолчала. Я смотрю на нее. Она на меня. Молчание затягивается. Мы будто играем в гляделки. — И это все? — А что еще ты от меня хочешь? Он довольно замкнутый. Это я прочитала в его досье. Я почувствовал себя обманутым вкладчиком. Я что, полдня убил на то, чтобы узнать вот это?! — А цветы? Какие у него любимые? — Без понятия, — пожимает она плечами. Ну вот и все. Придется действовать вслепую. Собираюсь уже уходить, когда за спиной слышится писклявый голосок Юкио: — Вчера он говорил, что хочет посадить в саду колокольчики. Они напоминают ему о доме. — Колокольчики? Колокольчики! Юкио, ты прелесть! А ты — нет, — говорю я, тыкая боеголовку в нос, и сматываюсь быстрее, чем она успевает отреагировать. Вот, что я понял на следующий день: колокольчики — это какая-то полевая срань, которой нет ни в одном цветочном магазине поблизости. Почему бы не любить розы? Я бы принес ее в зубах и мы станцевали страстное танго. Или пионы. Гладиолусы. Лилии. Да что угодно, только не эти сраные колокольчики! Ладно-ладно, трудности возвышают отношения. Я нахожу эти долбаные колокольчики в китайском квартале у маленькой старушенции в лавчонке. Она что-то щебечет на китайском. Нихрена не понимаю их птичий язык. Сую ей мятые пять баксов, которые часом ранее вытащил из трусиков стриптизерши в дешевом клубе за углом (что? ну не захватил я с собой бумажник!), хватаю два вазона под вопли старушки (кажется, они не продавались и были ей дороги) и валю, заканчивая на этой ноте свой цветочный шопинг. Вазоны тяжелые и продолговатые, нести их адски неудобно, но такие мелочи никогда не остановят Уэйда Уилсона на пути к семейному счастью! Это я вам как отец заявляю! Пот течет с меня градом, когда я добираюсь до поместья. (К слову, других мутантов я там так и не увидел. Неужели слабо было их хотя бы в фанфик вписать? Хотя бы Зверя. Мне так не хватает чего-нибудь синего и пушистого…) Солнце припекает мой зад, пока я высаживаю проклятые колокольчики в проклятую клумбу. Но я не жалуюсь. Страдания тоже возвышают отношения. Хотя пока Колосс о них не знает. Но ключевое слово здесь — «пока». Почему не снять свой костюм, чтобы не потела задница? В нем я смотрюсь круче. Серьезно, вы бы пошли на свидание с чуваком, рожа которого будто только что вернулась со свидания с фритюрницей? Садовод из меня, скажем так, начинающий, но я постарался сделать все аккуратно. Роста Колосса как раз хватит, чтобы оценить этот арт-проект по достоинству. Ну, а пока я спрячусь в кустах. Мне жарко. Колосса все еще не видно, но я обязательно дождусь его. Думаю, если я пущу себе пулю в лоб сейчас, это поможет скоротать время. Вырезаю от скуки его имя на руке. Эх, если бы не регенерация, я бы набил татушку. И сдох от рака. Хм, на этой стороне здания сорок восемь окон. Надо пересчитать, а то вдруг я ошибся. А теперь вышло сорок девять… Контрольный подсчет. И да, их все-таки сорок восемь. Интересно, а если полить цветы чаем — это будет считаться растительным каннибализмом? Господи, да где его носит?! Солнце уже клонится к горизонту, когда в дверях особняка я замечаю милый сердцу металлический отблеск. Вот он, моя прелесть (спорим, вы прочитали сейчас это голосом Голлума?). Выходит прогуляться, красивый и грациозный как танк. Соберись, Уэйд, твой час пробил. Тяжелая поступь моего будущего мужа гулом разносится по округе, пугая птиц и обращая в бегство всех букашек в хрен-знает-каком радиусе. Наконец, я выпрыгиваю из кустов, как какой-то педофил, прямо у него перед носом. — Уэйд? — вопросительно изрекает он, и у меня сердце в пятки уходит от этого глубокого пронизывающего тембра. — Ничего не говори, — встаю на носочки, чтобы приложить палец к его губам (божечки-кошечки! Они теплые!). Подвожу его к клумбе. — Вот, — торжественно развожу руками над результатами многочасовых утомительных трудов. — Голубые колокольчики. Они символизируют цвет моих чувств к тебе, здоровяк. Колосс некоторое время изучает взглядом цветы, высаженные в форме фразы «WILL U MARRY MI», а потом говорит: — «МЕ» пишется через «Е». — Знаю, — чешу в затылке. — Но цветочков не хватило на «Е». И на вопросительный знак тоже. Но суть ты уловил. — Какую еще суть? — басит мой избранник. — К-какую…суть? Чувак, тут же написано. Выходи за меня. Кольцо я не захватил, потому что без понятия, что налезет на твой палец. Но мы что-нибудь придумаем. — Опять ты со своими шуточками, Уэйд, — отвечает он, но я-то вижу, как он улыбается. Думаю, он давно в тайне сох по мне. — Я серьезен, как Росомаха в Логане. — Простите за каламбур. — Я даже не улыбаюсь. Могу снять маску, чтобы ты увидел это серьезное лицо. Хочешь? — Верю. Но что бы ты там ни задумал, мужем твоим я стать не могу. — Почему? — Потому что это не по правилам. — Ой, да ладно тебе. Хоть это правило ты можешь нарушить? Клянусь, я буду подписывать контейнеры в холодосе. Давай, будет здорово! Для начала устроим семейное барбекю — ты, я и мальчонка. А потом будем жить долго и счастливо. Подумай, от чего отказываешься. Колосс молчит. — Мне не важен твой внешний вид. Ничего, что ты стальной. Это даже круто. Зато у тебя мягкая и добрая душа. Только это мне от тебя и нужно, малыш! — И когда это я успел стать таким поэтом? Вот что любовь с мужиками творит. Что-то в моих словах его явно зацепило. Дэдпул — Колосс: 1 — 0. — Не обижайся, Уэйд. Но я бы никогда не связал себя узами брака с человеком, на совести которого столько плохих дел. Тем более, ты мужчина. Бум! Как гром среди ясного неба! Моя семейная идиллия просто рушится на глазах. Лодка нашего семейного счастья разбилась о скалы морали и предрассудков, едва отплыв от берега. — Но что же мне делать? — Исправься. Совершай хорошие дела, скажем, штук двенадцать, как Геракл. И тогда я подумаю. Нокаут. Посчитайте кто-нибудь до десяти. Уходя, мой возлюбленный произнес: — Спасибо за цветы. Они красивые. Для меня такого еще никто не делал. И на этот раз бабочки точно запорхали у меня в животе. Хорошие поступки. Хорошие поступки. С чего бы начать? Ничего в голову не приходит. Думай, Уэйд, думай. Система зависла. Нужна перезагрузка. Пускаю пулю в висок. Если сосредоточиться на ощущениях, то это как если бы ваша черепная коробка была набита фаршем, а потом кто-то ковырнул там пальцем. Больно, немного щекотно, но иногда вносит ясность в мысли. (Трюк выполнен профессионалом. Не пытайтесь повторить, если вас зовут не Локи. Если ты это читаешь, засранец, я все еще обижен за то, как ты кинул меня с Гамбитом*) Идея! Четыре хороших поступка спустя — Колосс! Коло-о-ос! — барабаню в дверь его комнаты, пока не вижу в проеме его удивленное лицо. — Что случилось, Уэйд? — Я сделал! То, что ты просил. Есть четыре хороших поступка! — В самом деле? — вскидывает металлические брови моя любовь. — Первое - я помог старушке перейти через дорогу. — Колосс скептически поджимает губы. — Не веришь? Вот, смотри. — Достаю мобильник и демонстрирую ему сэлфи с божьим одуванчиком возле светофора. — Бабуля была в отчаянии. Мечется у дороги, не знает, что делать, а тут такой я, бегу в слоу-мо к ней, закидываю себе за спину и в красивом сальто перепрыгивая через поток машин доставляю ее на другую сторону. Люди аплодировали, кто-то даже плакал. Я и сам думал всплакнуть. — Мне кажется, на фото она не очень счастливая, — говорит Колосс. — Просто немного испугалась, — объясняю я. — К тому же, у нее челюсть во время сальто выпала, но я нашел ее. Даже почти не грязную. — Ладно… Что еще ты сделал? — Я снял с дерева толпу инвалидов. -… — Ладно, я снял одного. Он был лысым и бормотал что-то вроде «Эрик, я не чувствую ног». — Не верю. — Никто не верит. — Я пожал плечами. — Но попробовать стоило. Тогда вот еще что — Я помог Расселу с домашкой. — В самом деле? — Да. Ничего сложного. Как раз плюнуть. У них там анатомия человека по биологии сейчас. Как говорится, лучше один раз увидеть, чем сто раз прочитать. — Что ты сделал, Уэйд?! — в ужасе интересуется мой гигант. — Ничего такого! Просто маленький закрытый показ остросюжетной ленты «Вскрытие Дэдпула». Парень сдал лабораторную на пятерку! Колосс с металлическим скрежетом потер переносицу. — В-третьих, — продолжаю, — я был в доме престарелых. — Колосс вновь напрягся. — Я провел со старичками познавательный семинар на тему «Что такое смерть и как правильно умирать». Для наглядности пару раз самоубился. Объяснил, как лучше падать, чтобы прощальную церемонию провели с открытым гробом. Потом мы отработали падение. А потом был просто шквал вопросов! Самый популярный — видел ли я Иисуса. Кажется, после моего ответа в полку католиков убыло… — Остановись! — взревел Колосс, и я послушно выполнил эту просьбу. С любимыми не спорят. — Уэйд, признаю, то моя вина, что не объяснил тебе, что такое хороший поступок. То, что ты делаешь — не совсем то, о чем я просил. — Что ж, — невинно пожимаю плечами, — тогда я пойду. У меня еще куча времени и неукротимое желание творить добро. — Не нужно. — Прости? — Не нужно больше добрых дел, — повторил мистер Блестяшка. — Даже не знаю, дружище… Думаю, я мог бы остановиться, если бы ты пошел со мной на свидание. — Я согласен. — Правда? Вместо ответа здоровяк скрестил руки на груди. — Отлично. Я зайду за тобой в шесть. Я счастлив так, что в моей душе запели ангелы. И у каждого было лицо Ванессы. — Уэйд? — Да? — А что с четвертым добрым делом? — О! Я вернул пять баксов стриптизерше. Долго рассказывать… Не забудь — в шесть! На первом свидании я должен быть неотразим, а еще надо зайти за цветами. Имеем две цели, не имеем средств. Итог: надо раздобыть по-быстрому баблишка. Но на этот счет у меня уже есть план. И, прошу отметить в протоколе, все легальнее некуда. А теперь читайте внимательно, потому что я сейчас поделюсь с вами секретами моего богатства без регистрации и смс. Хотя вам это все равно не поможет. Короче, я сгонял за лотерейными билетиками. Вместе с Домино. И прямо сейчас у меня есть… тысяча триста двадцать шесть долларов и пятьдесят центов! Неплохо, да? Осталось только привести себя в порядок. — Ты уверен, что это не слишком? — интересуется Домино, поправляя на мне галстук-бабочку. Мы сидим на кухне, часы бьют пять. — В самый раз для свидания авокадо и консервной банки. За моей спиной громко хлопнула дверь. — Только не говори мне, что это был он? Домино натянуто улыбается, кивает и понимающе похлопывает меня по плечу. Ну нет! Все должно было быть совсем не так! На остатки денег я покупаю укулеле, здоровенное сомбреро, пончо и маленький оркестр латиносов. Сейчас Теперь вы все знаете. Я стою под окном комнаты Колосса и уже второй раз за минувший месяц уговариваю его перестать на меня дуться и нормально поговорить. И уже второй раз за этот сраный месяц он меня игнорирует. Я клялся ему в вечной любви, обещал до конца своей жизни подписывать контейнеры. Я говорил ему, что только его вижу папой моего ребенка, умолял не бросать нас с Расселом, но он даже не выглянул. Тогда я забренчал на своей крохотной, как мои ножки пару недель назад, гитарке. Выходит отвратно, но латиносы вовремя вступили и спасли положение. Наконец, дойдя до нужной степени отчаяния, я кричу: — Я совсем не это имел в виду. Нет ничего плохого в том, чтобы быть консервной банкой. То есть ты не консервная банка! Ты вообще не так меня понял! Я к тому, что мы идеальная пара. Авокадо в консервной банке. Понимаешь? Молчание. — Ну, что ты хочешь? Я совершу столько хороших поступков, сколько скажешь. Вот уже прямо сейчас иду совершать! Прямо в сомбреро! Я всех старушек через дорогу переведу в радиусе пары километров! То, что под всей этой стальной броней скрывается ранимое сердце, я знал давно. Пожалуй, я знал об этом всегда. Дверь открылась, и из нее вышел высокий черноволосый мужик. — Ты еще кто такой? Я тебя здесь раньше не видел. Постой, откуда ты? Ты вышел из комнаты Колосса? — я снова поворачиваюсь к окну. — Коло-о-ос! Я прощаю тебе эту измену в порыве гнева, но больше так не делай! Довольно привлекательный мужик. Светлые глаза, накачанный. У Колосса есть вкус. — Уэйд, — говорит он с подозрительно знакомой интонацией. — Хватит. Я щурюсь, внимательно вглядываясь в лицо чувака передо мной. — Церебро мне в жопу! — Рот заставлю с мылом помыть, — говорит Колосс уже без привычного гула. — Ты…ты… — в изумлении хватаю ртом воздух и тыкаю его пальцем в грудь. — Ты… мягкий! А куда… Куда все делось? Если вкратце пересказать наш дальнейший разговор, то я дурак. Я понятия не имел, что металлическая форма — это не постоянное состояние Колосса. Но он ходил в металле уже не один год, потому что, оказывается, не такой уж он и доверчивый. А дальше вчитайтесь внимательно: он скинул свою стальную броню ради меня! Так что Колосс не консервная банка. Скорее целая консерва. Ну, потому что там внутри он мягонький. Как тушонка. Ну, вы меня поняли. Только ему не говорите, что я так сказал. Ну, а дальше мы жили долго и счастливо. Ладно, на самом деле мы не поженились. И в свою комнату он меня не пустил. Но я быстро поцеловал его в щеку, пока он отвлекся! Так что наши отношения развиваются. У Рассела два самых крутых папаши! Конец. Что, вы все еще читаете? Я же сказал, эта история закончена. Вы серьезно? Ладно. Тогда воспользуюсь вашим вниманием. Продам маленький оркестр латиносов, хорошо поют, могут вскопать огород. Торг уместен. deadpool_happy_daddy@x-men.com * отсылка к комиксу «Дэдпул против Гамбита».